— Депутат Семенов заимел на меня зуб. Причем конкретный, — начинаю я.

— Ого, — присвистывает мужчина. — Фигура крупная. Чем ты ему так насолил?

— Да. Даже чересчур крупная. Его сын умер от анафилактического шока у меня в ресторане. Кто-то по ошибке положил орехи ему в десерт.

— В твоем ресторане кто-то что-то сделал по ошибке? Я думал у непоколебимого Марка все под контролем, — усмехается мужчина.

— Я тоже так думал. И получается ошибался. Семенов устроил на меня настоящую охоту.

— Поэтому ты хромаешь?

— Да. Ты что новости не смотрел?

— Это немного не мой профиль. Можешь не рассказывать, сам узнаю.

— У меня есть это, — я достаю флешку из кармана и протягиваю мужчине. — Там тако-о-ое — туши свет. Но я не представляю, что с этим делать.

Мужчина забирает у меня флешку и убирает в карман, даже не взглянув на нее. Повисает тягостное молчание. Я вроде бы и хочу рассказать, что со мной происходит, но, с другой стороны, я знаю, что информации ему достаточно.

— Помнишь, как мы гуляли здесь пацанами? — нарушает молчание мужчина. — Ты вечно прятался так, что тебя хрен найдешь.

— Помню. Но ты находил.

— С трудом. Ты всегда хотел быть первым и лучшим.

— Ты единственный кто мог меня найти.

— Возможно.

Снова повисает тяжкое молчание

— Иосиф, — говорю вдруг я.

— М? — откликается тот.

— Почему ты не пришел на маминого гуся?

Брат смотрит на меня поверх солнцезащитных очков и вдруг улыбается, обнажая зубы.

— А ты сам-то был, деловой? — спрашивает он.

— Конечно, — улыбаюсь я в ответ. Неужели лед растаял? Становится так легко на душе. — Ты же знаешь, что его пропускать нельзя. Да и отец настойчиво звал. Не удивлюсь, если это он и попросил мать его приготовить.

— Мы с отцом в последнее время не в ладах, — морщится Иосиф.

— Ты и отец в ссоре? — вскидываю я брови вверх. Вот это поворот.

— Не то чтобы в ссоре, — пожимает плечами Иосиф. — Скажем так, у нас появились непреодолимые разногласия. Как и у тебя в свое время. Общаемся мы сейчас крайне редко, больше по его инициативе. Зачастую сквозь зубы.

— Боюсь представить, чем любимый сын мог так разочаровать отца, — качаю головой я.

— Все как обычно — делал не то, что он хочет, — Иосиф хлопает ладонями по коленям и встает. — Как и ты в свое время. Так что ты должен меня прекрасно понимать. И тут еще неизвестно кто кого больше разочаровал. Ладно, это дело десятое, — машет рукой он и смотрит на меня. — Займусь твоим делом сегодня. Посмотрим, что там есть на Семенова, — он протягивает мне ладонь.

Я встаю и крепко жму ее.

— Спасибо, — коротко произношу я, глядя ему в глаза.

— Пока не за что, — кивает Иосиф. Поджимает губы, не выпуская мою руку. — Я рад, что ты решился поговорить со мной. Хоть и пришел с проблемами. Надеюсь у нас еще будут поводы встретиться, когда они разрешатся, — он хлопает меня по плечу и задерживает на нем руку, легко сжимая пальцами.

— У меня только что камень с души упал, — выдыхаю я, повторяя его жест.

Мы стоим так какое-то время. Как два таких родных брата, которые давно не виделись и как будто между нами никогда не было каких-либо размолвок.

— Бывай, — бросает Иосиф. Разворачивается и уходит.

А я стою еще какое-то время и смотрю ему вслед. Теперь дело за ним. Все, что от меня зависело, я сделал. Если у Иосифа не получится справиться с Семеновым, то уже и ни у кого не получится. Останется только заявиться к депутату с пистолетом, застрелить его и застрелиться самому.

Найти бы того, кто подавал его сыну десерт. Конечно, не для того, чтобы сдать Семенову. Это означало бы переложить ворох своих проблем на невинного человека. Боюсь представить, что стало бы с обычной официанткой, если уж на меня словно лавина обрушилась. Но поговорить с ней стоило бы. По крайней мере, узнал бы как так получилось. Может быть, что-нибудь да прояснилось. Семенов не прав, что за роковую случайность жаждет мести, как от намерения. Хочет унять свою боль, причинив боль окружающим. Так себе методы.

Мысли о Семенове возвращают меня к взрыву. Перед глазами снова вырисовывается картина как огонь охватывает Олега, а потом отбрасывает его в сторону, и я отключаюсь.

Олег…

Я хватаюсь за смартфон и вызываю такси. Через двадцать минут я хромаю по коридорам больницы. Навстречу мне идет доктор в белом халате и со стетоскопом на шее. Лицо крайне знакомое. Мужчина тоже поднимает голову и хмурится, увидев меня.

— Вернулись, значит, — деловито осведомляется он, когда мы поравнялись.

Да это же он меня выписывал из больницы, когда я сбегал. Станислав Андреевич, кажется. Скольжу взглядом по халату и натыкаюсь на бейджик. Ну точно — Ефремов С.А. Как я мог так забыть его лицо? Хотя немудрено — у меня та ночь как в пелене.

— Нет, Станислав Андреевич, — мотаю я головой. — Хочу навестить своего водителя.

— Похвально, конечно. У него сейчас посетители.

— Кто? — вскрикиваю я. Страх мгновенно окутывает меня так, что кулаки непроизвольно сжимаются.

— Спокойно, — вскидывает руки вверх Станислав Андреевич и машет ими на меня. — Это девушка, сказала, что его невеста.

— Нет у него никакой невесты! — сквозь зубы говорю я. — Где его палата? Вы можете показать?

Доктор смертельно бледнеет в ответ на мою реакцию. Видимо, сложил все обстоятельства. Водитель, взрыв, реанимация, мой побег.

— Пойдемте, — сглотнув говорит он.

Мы стремглав несемся по коридорам больницы, ловко лавируя между пациентами и персоналом. Несемся и лавируя — это конечно громко сказано. У доктора может еще и неплохо получается. Но хромой я, иду по мере сил, и только отпрыгиваю от окружающих.

Станислав Андреевич сворачивает направо и вихрем заносится в палату. Я ковыляю следом. Внутри на огромной койке лежит, закрыв глаза, мой водитель. Его лицо неузнаваемо под синевой, все отекло и сплошь испещрено зашитыми порезами. Один глаз заплыл так, что от него осталась тонкая, почти невидимая полоска. Голова забинтована, тело скрыто белым покрывалом. Возле него сидит молодая симпатичная блондинка с распущенными волосами и накинутым на плечи халатом. Она держит свою руку на нем и еле слышно роняет слезы.

Когда девушка оборачивается на шум, я с трудом узнаю ее заплаканное лицо.

— Марк Давидович? — испуганно спрашивает она.

Врач останавливается и в недоумении смотрит то на меня, то на нее. Я замираю и поднимаю бровь, не зная как реагировать. Анжелика, мой кондитер из «Есенина», хлопает глазами и явно смущена, будто я застал их с Олегом за чем-то неприличным.

— Я так понимаю, тревога оказалась ложной, — произносит доктор.

— Вот как, — только и удается выдавить мне из себя. — Значит, вы с Олегом, э-э-э, — я быстро указываю пальцем то на Анжелику, то на него.

— Никто не знает, — нижняя губа девушки поджимается и начинает трястись. По ее лицу катятся крупные слезы. — Возможно, теперь никогда и не узнает.

— Ну-ну, — ласково произношу я, подхожу к девушке и обнимаю за голову.

Анжелика вжимается в меня, обхватывает руками и начинает громко рыдать.

— Все будет хорошо, — пытаюсь успокоить девушку, поглаживая рукой ее макушку. — Он живой, а это самое главное. Доктора видишь, как постарались, подлатали его. Он сильный, выкарабкается.

Я вопросительно смотрю на Станислава Андреевича.

— Состояние очень тяжелое, но стабильное, а это главное, — отвечает тот на мой немой вопрос. — Он не в коме, пока просто без сознания. Если к завтрашнему дню придет в себя, это будет чудо. Но пока прогнозов никаких.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Доктор с сожалением опускает голову.

— Понятно, — опустошенно произношу я. — Поплачь-поплачь, легче станет, — продолжаю гладить голову Анжелики.

— Марк Давидович, — осторожно говорит доктор. — Я бы все-таки вас повторно осмотрел.

Я еще какое-то время пытаюсь успокоить Анжелику, но она, услышав слова врача, решительно отправляет меня с ним, заверив, что сама здесь справится. И да, эта забота тепло греет мне душу. Хорошо, когда тебя любят твои же сотрудники.