— Не-е-ет, — притворно закатываю глаза. — Никто не может соперничать с рестораном.

Марк заливисто смеется, и я с удовольствием смотрю на него. Последнии дни с лица мужчины не сходит хмурое выражение лица. Вечно сведенные брови, плотно сжатые челюсти, а его искренний смех, я забыла, когда слышала последний раз. Поэтому от этого звука в моей груди разливается тепло. Марк прекращает смеяться, но улыбка не исчезает с его губ. Мы недолго смотрим друг на друга, и я, наконец, встаю из-за стола. Марк поднимается следом.

— Помочь тебе убрать со стола?

— Нет, спасибо, — я собираю остатки еды в контейнеры, а грязную посуду ополаскиваю под краном. — Ты останешься?

— Если ты не против.

— Завтра я планировала съездить к маме, — пожимаю плечами. — Но это будет не раньше обеда, так что утром мне никуда не надо.

— Значит останусь, — Марк целует меня в щеку и направляется в комнату. — Кстати, — он оборачивается на пороге. — Я тут с отцом сегодня говорил. Они с мамой приглашают нас на ужин.

Я чувствую как холодеют мои ладони и поворачиваюсь с мужчине.

— В смысле нас?

— Ну меня и мою девушку. Ты же моя девушка, — Марк наклоняет голову набок, и улыбается уголками губ.

— Твоя, — таращусь я на него.

— Ну значит они ждут нас — тебя и меня. Ты не против?

— Ээээ… Нет, конечно, нет. Просто это неожиданно, вот и все.

— В любом случае, это случится не в ближайшие пару дней. Просто я хотел тебя предупредить.

Он, наконец, выходит с кухни, и я прислоняюсь поясницей к столешнице. Вот тебе и новости. Ужин с родителями Марка. Очень не вовремя, да и вообще. Мы вместе что-то около месяца, я не готова к такому шагу. Как-то очень серьезно и официально. Паника накрывает меня как школьницу. Нет ничего страшнее, чем родители твоего мужчины, особенно в момент знакомства.

Из размышлений меня выдергивает звук полученного сообщения на телефон. Я ополаскиваю последнюю тарелку и ставлю ее в посудомойку. Когда машинка начинает набирать воду, ополаскиваю руки под краном и вытираю их полотенцем. На дисплее горит смс-ка от неизвестного абонента. Я нажимаю на экран и с удивлением вчитываюсь в послание:

«Говорят сегодня ты не стала прислушиваться к советам? Очень жаль. Мне казалось, что ты умнее. Подумай, стоит ли Михельсон твоей поломанной жизни?»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пока Агата моет посуду, я лежу в комнате перед включенным телевизором и не смотрю его. В голове все время прокручивается наша встреча с Ильей. И да, это был очень сложный разговор:

«Когда я приехал, он поучал на кухне су-шефа Андрея, как правильно подавать рататуй.

— Я думаю нам стоит изменить подачу на ту, что была в мультике, — говорит Илья Андрею. Тот смотрит на него рассерженно, только пар из ушей не валит. — В одноименном мультике, — уточняет Илья. — Там все овощи нарезаны слайсами, а у нас что? Почему здесь кубики?

Я стою, прислонившись к дверному косяку входа в кухню. Меня скрывает стеллаж выдачи, они меня не видят, но я их и вижу, и слышу. Илья стоит ко мне спиной и в присутствии персонала кухни нравоучает су-шефа.

— Так лучше раскрывается вкус. Кубики меньше слайсов, на ложку попадает больше разных овощей. При жевании они распространяются по всей полости рта и задействуют больше вкусовых рецепторов. Так вкус воспринимается ярче и насыщеннее, — резонно вторит ему Андрей.

Су-шеф у нас, что надо. До конца будет отстаивать свою точку зрения, если считает ее наиболее правильной. Его брал поваром еще Жак, и он сразу показал свои амбиции и стремление идти до конца. При нем же Андрей стал су-шефом. И как они сработались с Агатой — просто сказка. А теперь Илья взялся его поучать. Влез туда, где ему совсем не место.

— Если овощи будут доведены до нежнейшего состояния и будут просто таять во рту, поверь, вкус распределится еще лучше, — стоит на своем Илья.

— Тогда они потеряют текстуру и станут кашей, — спорит Андрей.

— И к тому же, гости увидев у нас оригинальную подачу, как во всеми любимом мультфильме, только порадуются тому, что к нам зашли, — как будто и не слышит его Илья. — У нас сейчас трудные времена. Нам нужно чтобы гости ассоциировали нас с чем-то хорошим, добрым, теплым. А не с трупами!

— Что здесь происходит? — не выдерживаю я и выхожу из-за стеллажа.

Илья оборачивается и нервно улыбается. На лице Андрея мелькает облегчение.

— Учу свой персонал работать, — Илья выставляет руку открытой ладонью вверх. — Кто-то же должен этим заниматься. Шеф у нас постоянно на больничных, один из владельцев ресторана тоже где-то пропадает. Вот и приходится все тянуть одному.

Он смакует каждое слово, растягивая слова. Ему доставляет удовольствие этот диалог в присутствии подчиненных. Как же его возносит чувство собственной значимости.

— Интересный поворот, — подношу я руку к подбородку и провожу по нему пальцем. — Это ведь очень некорректные заявления, ты не находишь?

— Что именно? Правда? — смеется Илья. — С каких пор правда стала некорректной?

— Ну пойдем. Расскажешь мне свою правду.

Я разворачиваюсь, не дожидаясь его ответа, и иду прочь с кухни. Его самодовольное выражение лица меня очень злит, но я понимаю, что нужно держать себя в руках. Подхожу к своему кабинету и только берусь за ручку двери, как слышу проносящиеся за спиной шаги. Я оборачиваюсь. Илья пролетает мимо. Он останавливается возле соседней двери.

— Давай лучше поговорим у меня, — снисходительно говорит он.

Резко поворачивая ручку, он распахивает дверь и скрывается внутри. Похоже это месть. Я ушел с кухни, не дожидаясь его ответа — он разозлился и решил показать гонор. Как же человека меняет статус.

Делать нечего, я медленно продвигаюсь по коридору и захожу к нему.

— Ведь такая большая разница в чьем кабинете разговаривать, — произношу я, проходя в дверь.

— Да. Мне так захотелось, — говорит Илья, садясь за свой стол.

Я закрываю за собой дверь и сажусь в самое дальнее от него кресло. Если его наглая рожа будет рядом, боюсь она будет смята.

— С каких пор мы делаем то, что тебе хочется? — спрашиваю, кладя ногу на ногу.

— А ты не получал мое сообщение? — криво ухмыляется Илья.

— Я подумал, что это шутка.

— И поэтому так быстро сюда примчался?

— Я, и так, сюда ехал. Помимо твоих шуток у меня есть другие дела здесь.

— Боюсь даже представить какие, — вскидывает руки вверх Илья. — С сегодняшнего утра я твой полноправный соучредитель. Кристиан предложил мне бросовую цену за свою долю в ресторане. Мы подписали документы и, как говорят французы, вуаля — «Есенин» мой.

— Наполовину, — поправляю его я. — Даже немного меньше, потому что контрольный пакет все равно у меня.

— Сути дела не меняет. Мне переданы все полномочия Кристиана, и я могу делать практически все, что захочу. У тебя даже права вето нет.

— Да, таков был договор с Кристианом, — подтверждаю я. — И что же ты хочешь? Реформ, я полагаю.

— Ну кто-то же должен вытащить наш ресторан из этого дерьма, — снисходительно говорит Илья.

Дать бы ему по роже. И дня не прошло, как он босс, зато гонора прибавилось как у главы корпорации с десятилетним стажем.

— Это почетная миссия, — с трудом сдерживаю себя я. — Но боюсь тебе она не по силам.

— Я же говорил — ты никогда не верил в меня. А я вот, сижу здесь, и разговариваю с тобой на равных.

— Я не об этом, — теперь я делаю тон и улыбку снисходительными. — У тебя просто нет финансовой возможности вытащить этот ресторан из дерьма.»

Из раздумий меня вытаскивает Агата, которая проходит мимо комнаты, включает свет в ванной и захлопывает за собой дверь. Я представляю, как она сейчас будет принимать душ и просто не могу удержаться, чтобы не присоединиться к ней.

Я захожу в ванную, когда Агата активно расчесывает свои роскошные волосы, размашисто работая массажной расчёской.