Мы проходим в столовую, где я восторженно оглядываю огромный стол, полностью заставленный едой. Посередине стола гордо возвышается блюдо с запеченным гусем. Кроме него я замечаю несколько закусок, пару салатов, блюдо с запеченным картофелем и несколько тарелок с нарезками.

— Мама! — восклицает позади меня Марк. — У нас будет званый ужин?

— Ну что ты, — машет на него рукой Дина Натановна. — Посидим скромно по семейному.

— Я вижу, — слышу я в голосе Марка улыбку.

— Ну же, не стойте, подходите, — машет руками женщина. — Агата, милая, садись поближе ко мне.

Вокруг стола начинается суета, мы рассаживаемся, Дина Натановна раскладывает еду по тарелкам, не забывая комментировать каждое блюдо. Обстановка становится менее напряженной, и я ободряюще улыбаюсь Марку через стол.

— Агата, — поворачивается ко мне Давид Иосифович, когда все тарелки наполнены. — Расскажите о себе, где вы работаете? А то наш Марк такой скрытный, совершенно ничего не рассказывает.

Мне слышится в его словах скрытый упрек, и если судить по лицу Марка, так оно и есть. Я широко улыбаюсь мужчине и поворачиваюсь к его отцу.

— Я шеф-повар в ресторане.

— Надо полагать, в ресторане Марка? — вскидывать бровь он.

— Вы не ошиблись, — улыбаюсь я и делаю глоток воды.

— А ваши родители? Тоже повара?

— Нет, — я ощущаю себя, как на допросе и начинаю нервничать. — Мой отец военный в отставке, а мама, — я немного запинаюсь, — учитель в школе.

— Благородные профессии, — с одобрением кивает Давид Иосифович. — Марк, — снова поворачивается он к сыну, — как дела идут в «Есенине»?

— Неплохо, — стискивает зубы Марк, а затем переводит взгляд на меня и широко улыбается. — Благодаря Агате нам удалось улучшить положение дел.

— Да? — удивлённо смотрит на меня его отец. — И как же, если не секрет?

Я снова смущаюсь под его пристальным взглядом, но Марк отвечает за меня.

— Агата предложила несколько отличных идей, связанных с благотворительностью.

— Интересный ход, — задумчиво кивает Давид Иосифович.

— Мальчики, — вступает в разговор Дина Натановна. — Ну что вы все о работе, да о работе. Агата, — поворачивается она ко мне. — Скажите как повар, как вам гусь? — лукаво улыбается она.

— Шикарный, — совершенно искренно говорю я. — Мне кажется, или вы мариновали его в белом вине?

— Ты совершенно права, моя дорогая, — качает головой она. — Не будет наглостью, если я попрошу тебя поделиться со мной парочкой профессиональных секретов?

— Конечно, нет, — смеюсь я и расслабляюсь.

Дальше вечер проходит довольно в непринужденной обстановке. Я замечаю, что Марк с отцом почти не разговаривают, обмениваясь сухими и отрывистыми фразами, но со мной Давид Иосифович предельно вежлив и, кажется, что я даже ему понравилась. Когда приходит время прощаться, Дина Натановна порывисто обнимает меня.

— Я рада познакомиться с тобой, дорогая, — улыбается мне женщина. — Будет здорово если вы приедете к нам еще. А то Маркуша так редко заезжает в последнее время, — в ее словах мне слышится тоска, и я ободряюще улыбаюсь в ответ.

— Конечно, Дина Натановна. Мы с удовольствием. Спасибо большое за ужин, все было восхитительно.

Мама Марка гладит меня по плечу и поворачивается к сыну.

— Хорошо, что вы нашли время, — грустно улыбается она ему.

Марк обнимает мать, целует ее в щеку и поворачивается у Давиду Иосифовичу.

— Отец, — сухо говорит он.

— Сын, — вторит ему отец.

Еще один обмен рукопожатием.

— Рада была с вами познакомиться, — улыбаюсь я мужчине.

— Я тоже, Агата, — кивает он мне.

Наконец, с прощанием покончено и мы садимся на заднее сидение Майбаха.

— У тебя чудесные родители, — смотрю я но Марка.

Он морщится как от зубной боли и берет меня за руку.

— Когда отец не устраивает перекрестный допрос.

Я хочу ответить ему, но из сумочки раздается звонок телефона, и я лезу внутрь, чтобы достать его. На экране высвечивается телефон лечащего врача моей мамы, и меня накрывает паника.

— Алло?

Я чувствую как от страха сердце подскакивает куда-то к горлу.

— Агата Александровна, простите, что беспокою так поздно, но сотрудники скорой сообщили, что все документы я смогу запросить у вас.

— Какие документы? — непонимающе произношу я в трубку.

— Отказ от пребывания в больнице, разумеется.

Не понимая ни слова из того что он говорит, я перевожу взгляд на Марка. Он выглядит встревоженным и жестом показывает мне включить громкую связь. Я нажимаю на экран.

— Пётр Аркадьевич, — вкрадчиво говорю я. — Давайте с самого начала. Я совершенно ничего не понимаю.

— Подождите, — тушуется врач, — но разве?

В трубке повисает недолгое молчание, но затем он продолжает.

— Сегодня утром приехала скорая, с разрешением от вас на транспортировку пациентки Самсоновой. Я не смог сразу до вас дозвониться, но в документах все было правильно, а санитары очень торопились. Поэтому мы все оформили и вашу маму увезли в другую клинику. Я, конечно, удивился, что вы не предупредили меня заранее, но это ваш выбор, — в голосе доктора мелькает обида. — Санитары только сказали, что отказ будете писать лично вы и подъедете в течении дня. Мы вас не дождались, собственно, поэтому я и звоню.

Я чувствую, как дрожат мои руки и перевожу полный ужаса взгляд на Марка. Он забирает у меня смартфон и цедит в трубку:

— Пётр Аркадьевич, вы не в себе? Что вы несете?

— Марк Давидович, рад слышать вас, — бормочет доктор. — Ничего не понимаю.

— Мы тоже! — злится Марк.

— Но, получается, если вы не забирали Нину Петровну, то кто ее забрал?

— Очень хороший вопрос! Вы в клинике? Мы сейчас будем! — не дожидаясь ответа, произносит Марк.

— Да, да, конечно, — бормочет Пётр Аркадьевич.

Марк отключается и возвращает мне телефон. На его лице читается злость вперемешку с решимостью.

— Олег, в кардиологический центр, — бросает он.

— Принял, шеф.

Я забираю из рук Марка смартфон и чувствую как слеза стекает по моей щеке.

— Марк, — шепчу я, кусая губы. — Что же это такое?

Он кладет ладонь мне на руку, но я ничего не ощущаю. Ужас пронзает меня и вгрызается в каждую клеточку тела. Смартфон издает звук входящего сообщения, и я опускаю взгляд на дисплей. На экране незнакомый номер и всего два слова.

«Тебя предупреждали»

Я перевожу взгляд на Марка и из моей груди вырываются рыдания.

Все происходящее далее я воспринимаю словно через какую-то пелену. Слезы безостановочно льются из глаз, а руки трясутся. В голове бьется только мысль о том, как должно быть маме сейчас страшно.

Мы паркуемся у клиники и Марк, практически на ходу, выскакивает из машины. Я рывком открываю дверь и бегу вслед за ним. В дверях мнется Пётр Аркадьевич, заламывая руки.

— Мы посмотрели камеры, — говорит он, едва завидев Марка. — Лица видно хорошо, да и номер скорой помощи тоже.

— Это ничего не даст, — отмахивается Марк. — Как вам вообще хватило ума отдать пациентку?!

— Понимаете, — запинается доктор, — они были так убедительны. Говорили, что Агата Александровна очень занята на работе, поэтому сама не может приехать. Все документы были вроде впорядке. Даже копия паспорта с собой была.

— Это все равно не давало вам никакого права! — звереет Марк.

Я понимаю, что здесь мы ничего не добьемся и без сил опускаюсь на стоящее рядом сидение. Слезы с новой силой начинают литься из глаз. Марк раздраженно отмахивается от доктора и опускается передо мной на корточки.

— Агата, милая, не плачь. Я со всем разберусь. Мы найдем ее, — отрывисто говорит он. — Я уверен, что она в порядке. Все это сделано с одной целью — напугать нас, выбить из равновесия.

— План сработал, — всхлипываю я. — Что теперь делать?

— Я вызову полицию. Твоя мама скорее всего в какой-то больнице. Не думаю, что они станут причинять ей вред. Полиция отыщет ее.

— А если не найдут? — обреченно спрашиваю я.