Летидар слегка толкнул соседа, видимо, булочника – так характерно пахло от него свежим хлебом:

– Скажи, любезный, кто здесь бургомистр?

Сосед с удивлением оглядел Летидара и его спутницу:

– Вон, в красном плаще – бургомистр Атон.

К краю крыльца как раз шагнул высокий человек лет пятидесяти, в красном плаще, накинутом поверх чёрного камзола. Его густая шевелюра была осыпана снегом благородной седины. Под длинным прямым носом сжимались тонкие губы, густые брови изгибались над пронзительными коричневыми глазами.

– А кто остальные?

– Вон тот, толстый – советник бургомистра Пыжа, – фыркнул сосед.

Позади главы города пристроился среднего роста мужчина с невообразимо большим животом, под который наверняка специально кроили свободную одежду, всю синего цвета: рубаху, куртку, штаны. Синяя же шапочка круглой формы прикрывала его лысеющую голову.

«Много пива протекло за всю жизнь через этот бурдюк, – подумал Летидар, усмехаясь про себя. – Да и имя подходящее».

– А тот худой, с оглоблю старик – помощник жрицы, Жаден. Она сама редко появляется перед людьми: всё молится о нашем благополучии. Судя по тому, что говорит о ней Жаден, все её колени должны быть истёрты о камни у алтаря речной богини. Но толк, наверное, от её молитв есть: город развивается и богатеет, несмотря ни на что…

Старик, как назвал его словоохотливый сосед, был одет в белый балахон и стоял неподвижно. Его голову и лицо скрывал глубокий капюшон, из-под которого до низа живота свисала белоснежная борода. Рука с бледной сухой кожей крепко сжимала длинный деревянный посох.

– А эти двое, – сосед ткнул пальцем в знакомых Летидару и Мае братьев, – верные псы герцога, ведают поборами. Всё следят: вдруг мы чего недодадим пресветлому, утаим. А ты сам-то кто такой будешь, мил человек?

Между ними протиснулся, устремившись зачем-то назад, низкорослый юноша из первого ряда. От него разило пивом и чесноком.

– Я бывший наёмник, возвращаюсь со службы, – сказал Летидар, не отступая от своей версии, придуманной на въезде в город.

– А это, стало быть, жена? – сосед указал на Маю.

– Жена, – тихо подтвердил Летидар.

Мая хитро взглянула на обоих и кивнула.

– А я глава цеха здешних хлебопёков. Зовут меня Хома. А ты из каких мест? Видать, издалека, больно вид у тебя чудной.

Хома ещё раз с интересом оглядел чужеземца.

Был хлебопёк, похоже, хорошим человеком: на вид лет сорок, в серых глазах уверенность мастерового, на лице сетка мелких морщин от частых добрых улыбок. От него веяло надёжностью и сдобой.

– Да, я издалека…

Их беседу прервал бургомистр. Резко подняв руку вверх, он заставил всех замолчать. Слова его зазвучали весенним громом:

– Мы созвали вас, жители города Сорох, чтобы сообщить о надвигающейся опасности. Король фенгов Стэх с большим войском взял замок нашего сеньора, герцога Пьежа, и теперь идёт к нам. Всем известна неоправданная злоба солдат Стэха. Они выжгли два города к северо-западу от нас: не оставили никого из мужчин в живых, даже маленьких мальчишек не пощадили, и забрали всех женщин в рабство.

Люди заволновались: кто-то завертел головой, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, кто-то противно заохал и запричитал, поблизости от Летидара и Маи завыла дородная баба…

– Да правда ли это? Откуда известно? – раздался голос из толпы.

– Правда, правда, – бургомистр показал рукой на стоящих сзади него представителей герцога. – Уважаемые Пирон и Фарон видели всё своими глазами.

Пирон выдвинулся вперёд и стал говорить:

– Мы вчера рано утром направлялись из Сороха к великому герцогу, но наткнулись на разъезд фенгов. Свернув с дороги, мы проехали поближе к замку и увидели, что он горит, а рядом большой лагерь захватчиков с королевским шатром посередине. На шатре штандарт Стэха – где изображён волк с короной на голове. Мы поспешили вернуться и сообщить об этом бургомистру.

Глава города потеснил замолчавшего Пирона:

– Мы со вчерашнего дня времени даром не теряли: вооружили всех стражников, послали отряды разведчиков, снарядили гонцов за помощью в Роних и в другие города тоже. Ворота сегодня не будут открыты. Может быть, они не пойдут на нас. Может быть, пронесёт…

Но не пронесло. С противоположной стороны площади в толпу, будто нож в тёплое масло, вошёл отряд конных и стал приближаться к крыльцу ратуши. Подъехав к самому краю, предводитель отряда что-то сказал наклонившемуся к нему бургомистру, тот выслушал и, выпрямившись, гордо выпятил подбородок:

– Вернулись разведчики. Враги большой силой идут на нас. Будем защищаться. У любого из мужчин есть оружие, каждый горожанин – солдат. Пусть главы цехов собирают своих ополченцев и отправляются на назначенные им места на стене. Всякий ведает, что ему делать. Вы знаете, враг нас не пощадит. Поэтому и мы его щадить не будем. Все на защиту Сороха!

Люди на площади немного помедлили и начали расходиться.

– Что ж, чужеземец, прощай, – Хома протянул Летидару пятерню. – Увидимся ли ещё, кто знает. Как звать-то тебя?

Дарс взял широкой крепкой ладонью мягкую руку хлебопёка:

– Летидар.

––

В полдень первые лица города, в полном составе, находились на верхней площадке правой башни западных ворот. Здесь же был и Летидар. Он, украв у зазевавшегося стражника плащ и шлем, в суматохе проник сюда и до сих пор оставался незамеченным. Все глядели на полки захватчиков.

Летидар хмурил брови. Они попали в ловушку, не вовремя посетив Сорох. Но кто же мог знать? Первым его желанием было взять Маю и Жданко и бежать. Но, хорошенько подумав, Летидар решил, что им не вырваться: вокруг фенги… Придётся задержаться здесь и помогать жителям Сороха в борьбе с жестокими врагами – помогать самим себе.

Фенгов было много. Судя по тому, как слаженно они двигались, как сохраняли ряды при маневрировании, войско состояло сплошь из профессионалов. Поблёскивали пластинчатые доспехи; прямоугольные щиты закрывали бойцов от колен до подбородков, глубокие шлемы с шишаками надёжно защищали их головы. В руках – средней длины копья, на поясах – прямые мечи.

Выстроившись в квадраты, фенги со страшной тренированной правильностью подступали к городу. Между закованных в железо подразделений струились лучники и метатели дротиков. Позади пехоты тянулась конница с круглыми щитами – для удобства боя верхом. По клубящейся вдалеке пыли можно было догадаться о наличии осадных орудий.

Не дойдя до стен, войско остановилось. От группы всадников, устроившейся на небольшом пригорке, отделились трое и поскакали к воротам. Когда приблизились, передний из них прокричал:

– Мой господин, великий король Стэх, предлагает вам сдаться на его милость, и тогда он вас пощадит!

– Лучший воин Стэха – Пухэ, – сказал стоящий рядом с бургомистром Пирон.

Пухэ был облачён в роскошные золочёные латы: чеканное изображение коронованного волка на груди, поножи с причудливым рисунком, шлем, украшенный длинными белыми перьями, щит с непонятным орнаментом. За ослепительным нарядом самого почти не видно: длинный нос, раздвоенный подбородок…

– Может быть, стоит пойти на переговоры? – предположил Фарон.

– Они никогда не щадят тех, кто сдаётся им на милость – это обман, – возразил Жаден. Он опирался на длинный прямой посох, взгляд его горел из-под капюшона.

Бургомистр Атон молча снял с руки перчатку – знак вызова во все времена во многих странах – и бросил её под ноги коня Пухэ.

– Быть по сему, – изрёк посланник короля и, подцепив перчатку копьём, передал её одному из своих провожатых. Тот быстро поскакал назад.

Пухэ два раза крутанул коня, и из его рта вырвалось:

– А есть ли среди вас храбрец, который отважится сразиться со мной?! Ну же, пусть выходит! Я умою любого из вас его же собственной кровью!

«Хочешь поединка – получишь, – подумал Летидар. Его разозлил вызывающий вид вражеского воина. Блестящая обёртка, а внутри наверняка пустышка. – Посмотрим, какой ты в деле».