– Не убивай! – крикнула Мая.

Рука Летидара, потянувшаяся к оружию, расслабилась.

– Я приближённый великого герцога Пьежа – благородный Фарон! – бросил с вызовом разодетый мужчина, но наткнулся на острый, словно клинок, взгляд Летидара и продолжил более мягко: – А это мой брат Пирон.

Пирон лежал, не шевелясь, в то время как его конь уже встал и, испуганно фыркая, перебирал ногами неподалёку. Удивительно, но животные отделались только мелкими ссадинами.

– По какому праву ты напал на нас?

– Вы же с братом чуть не убили ребёнка.

Фарон, покосившись на мальчика, усмехнулся. Затем поглядел на Пирона.

– Что с моим братом? – Он подошёл и наклонился над неподвижным телом. – Неужели умер?

Летидар оттеснил Фарона и принялся осматривать Пирона, бормоча себе под нос:

– Нет, будет жить, гадина. Рука сломана, бок отбил, да ещё сотрясение…

Помяв руками голову неприятного ему человека, Летидар отошёл и стал наблюдать, как тот приходит в себя. Фарон почему-то не бросился брату на помощь, молча стоял в стороне.

Пирон открыл глаза и приподнялся, опираясь на здоровую руку. Его взор встретился со взором Летидара и соскользнул в сторону. Потом Пирон вскрикнул от боли и откинулся на спину.

Тут из-за того же самого поворота появились ещё трое всадников. Правда, коней они гнали не во всю прыть, как только что братья.

Летидар загородил собой своих спутников и малыша.

Всадники остановились в нескольких шагах от собравшихся на улице. Один из них соскочил на землю и нагнулся к Пирону:

– Что с тобой, господин?

– Ты что ослеп? Видишь – упал, – проворчал Пирон. – А вы где были, водяной вас забери? Тоже мне, телохранители.

– Но вы же сами умчались, когда нас разъединила толпа у ворот, и не стали ждать. И потом, мы не думали, что в городе вам может что-то угрожать…

– Не думали, не думали, бараны! Поднимите меня.

Телохранитель и его подоспевшие товарищи подхватили Пирона и усадили на коня. Фарон тоже забрался в седло. Вскоре два господина под присмотром охраны направились к центру города. Пирон постанывал от боли в боку и в повисшей как плеть руке, а Фарон, оборачиваясь, бросал на Летидара недобрые взгляды.

Но Летидар уже не смотрел в их сторону. Он, повернувшись к Мае, широко улыбался. Девушка, протянув руку, в которой оказался белый платок, вытирала грязь с его лица.

Из ближайшего дома вышла женщина и, увидев мальчика возле чужих людей, всполошилась:

– Дюмен, сынок, что случилось?! Что ты опять натворил?!

Она кинулась к малышу и крепко прижала его к груди. Женщине на вид было лет сорок-пятьдесят. Точнее не определить – из-за отпечатка страданий на её бледном лице. Одежда на ней была старая и не раз латаная. Видимо, судьба горожанку не щадила. Но глаза её ещё жили, вспыхивая кострами при каждом прикосновении рук к любимому чаду. Похоже, сын был её единственной отрадой.

– Мама, я ничего не творил, – ответил мальчик и хлюпнул носом.

– Слушай, надо присматривать за ребёнком, – сказала Мая. – Его сейчас чуть лошади не растоптали. Мы в последний момент выхватили, уберегли от гибели.

– Святая богиня, да откуда же они взялись на нашей улице? – Женщина с опаской покосилась на удаляющихся всадников. – Тут сто лет уже никто не ездил. Да и некогда мне: работы много. Шкуры выделываю для кожевенного цеха.

– А где его отец?

Мая с болью в сердце взирала на натруженные руки женщины, на её седые волосы…

– Умер, ещё пять лет назад: лихорадка забрала. Вот с тех пор и мучаемся вдвоём.

– Хороший у тебя мальчик, умный.

– Что есть, то есть. Умом он не обижен. Да что толку, – женщина обречённо махнула рукой. – Ему бы куда пристроиться: подмастерьем бы, или к образованному человеку в услужение – читать научиться. Да, видно, пропадёт его умишко. А он у меня смышлёный: то игрушку диковинную выстругает, то телегу из чего-нибудь соберёт. А недавно птицу из веток соорудил, тряпкой обтянул и в небо запустил. Летала, правда, недолго, – она вздохнула. – Спасибо вам, что сберегли сыночка. Жаль, нечем угостить. А то водички? Вода есть – чистая.

Женщина направилась в открытую дверь, и все потянулись за ней. Жилище оказалось довольно просторным, и мебели в нём было немало: две деревянные кровати, круглый стол в окружении табуреток, шкаф для посуды, шкаф для одежды (но есть ли там одежда?), справа от входа второй стол – прямоугольный, с наваленными на нём шкурами, и рядом с ним кадушка.

– Муж мой обстановку делал, сам, – произнесла хозяйка и не спеша разлила по глиняным кружкам воду из кувшина. Потом с широким жестом пригласила: – Пейте.

Трое гостей уселись, утолили жажду и притихли: стало тяжело разговаривать.

– Как тебя зовут? – собравшись с силами, спросил Летидар.

– Домия.

– Домия, возьми вот это, – Летидар высыпал на стол горсть монет – серебро вперемежку с золотом. – Только не потрать куда попало, не промотай, наладь жизнь себе и сыну.

– Нет, нет, я не возьму, – Домия покраснела от стыда и обиды. – Да как же так? Чай, не побираемся мы. Уберите ваши деньги.

Мая вспорхнула со стула и подлетела к хозяйке. Взяв руки гордой женщины в свои ладони, она заглянула ей в глаза:

– Ты неправильно поняла. Это не подачка, не милостыня. Это дар, от всей души дар. Тебе и твоему сыну. Дар ты обязана принять.

Домия не выдержала и зарыдала, уткнувшись лицом в плечо Маи. Девушка погладила её по седым волосам. Дюмен затеял размазывать грязь под глазами.

Летидар встал и, поманив за собой Жданко, двинулся на выход.

Мужчины простояли на улице четверть часа, ожидая Маю. Время шагало медленно, прихрамывая, будто издеваясь над ними. Наконец Мая вышла и с нежностью посмотрела на Летидара:

– Домия и Дюмен передали тебе благодарность.

Летидар весело прищурился:

– Хорошо. Только есть проблема: в ближайшем будущем кошелёк нам ничего не даст.

Мая улыбнулась в ответ, и они направились в сторону центральной площади.

*************** 2 *****************

Ранним утром над городом прозвучал набат.

Летидар быстро оделся, взглянул в окно, на центральную площадь, заполняющуюся людьми, и направился в соседнюю комнату. Мая и Жданко были уже на ногах.

– Что-то случилось, пойду, узнаю, – сказал Летидар.

– Я с тобой, – заявила Мая.

– Хорошо. Но ты, Жданко, останься здесь. Там сейчас начнётся столпотворение, и мне будет тяжело следить за вами обоими. Да, заодно за нашим багажом присмотришь.

Жданко молча кивнул, взял с кровати и выдернул из ножен короткий прямой меч, степенно положил его на стол, уселся на стул рядом и скрестил ноги.

Летидар улыбнулся театральности его действий. Клинок купили в одной из кузниц по дороге – где хозяин был довольно мастеровит, чтобы изготовить качественное изделие. Летидар и Жданко хорошо разбирались в оружии. Один – как прирождённый воин, второй – как сын кузнеца, когда-то помогавший отцу в огненном ремесле. Меч оказался отлично закалённым и сбалансированным, с удобной рукоятью.

Летидар успел научить Жданко паре боевых приёмов, но этого было катастрофически мало даже для элементарной защиты. Поэтому мальчик только возил меч с собой, но на пояс пока не надевал и попусту не показывал его свету. «Сначала научись пользоваться, потом носи и обнажай», – наставлял Летидар. Но здесь-то, в комнате – можно. Пусть почувствует себя настоящим мужчиной.

––

Когда Летидар и Мая вышли из гостиницы, площадь уже набилась больше чем наполовину. А народ всё прибывал и прибывал. Множество глаз сверкало и беспокойно рыскало по сторонам. Воздух над головами сгустился, предчувствуя беду.

Протиснувшись к крыльцу ратуши и обосновавшись во втором ряду, Летидар и Мая с интересом рассматривали возвышающихся над толпой, облечённых властью людей. Их было пятеро. Двоих из них – вчерашних братьев, скинутых с лошадей – Летидар и Мая узнали сразу. Фарон прислонился к массивной двери, а Пирон, чья рука была упакована в гипс и держалась на повязке через шею, находился впереди него.