Он спорхнул на землю и почему-то спросил не стражу, а Агаса:

– Ну, что тут у вас? Как чужеземец?

– Да всё нормально, уже ходит, – ответил мальчик.

– А я думал, он не оправится: выглядел точно дохлый хорек, когда везли. А сейчас жив и здоров, – сотник с удивлением посмотрел на пленника и обратился к нему: – Собирайся! Великий хан ждёт тебя!

Невесть откуда взявшийся, белый как первый снег сокол сел на торчащий рядом с клеткой столб и нагло всех оглядел. Его крупная голова с небольшим, сильно загнутым вниз клювом венчала сбитое тело с выпуклой грудью, хвост по форме напоминал клин, лапы были крепкие, четырёхпалые.

Люди с удивлением уставились на гордую птицу. Агас подумал, что это – хороший знак. Порыв ветра вдруг всколыхнул воздух и тут же исчез; сокол хрипло прокричал, взмахнул длинными крыльями и улетел.

Спустя несколько мгновений Мулкус мотнул головой, отдавая немой приказ. Трое воинов проворно спешились и вместе с пятью стражниками подбежали к клетке. Лязгнули ключи. Через минуту замки были открыты, и Лестер неторопливо покинул свою тюрьму. Остановившись, он напряг ноги перед атакой.

В тот же миг Мулкус выхватил из седельной сумки короткую гладкую палку и направил её на Лестера. Тот сразу обмяк и послушно потащился к лошадям. Двое воинов связали ему руки и усадили на свободного скакуна.

– Поедешь с нами, – сказал Мулкус Агасу и, проследив за тем, как мальчик устроился в седле, сам вскочил на коня и крикнул замершим с открытыми ртами стражникам: – Вы остаётесь пока здесь – до последующих указаний!

Сотня развернулась и, наполняя воздух уханьем и свистом, двинулась обратно на юго-восток.

************* 2 *************

В степи уже несколько недель хозяйничала розовощёкая весна: растаял весь снег – даже в самых глубоких оврагах, трава налилась сочной зеленью, над яркими благоухающими цветами затрепетало множество не менее ярких бабочек…

Солнце грело почти по-летнему, понуждая мужчин обнажать мускулистые торсы.

Юноши всё чаще смотрели на девушек, подумывая о женитьбе.

Надо сказать, что и девушки, разомлев под ласковыми лучами, не уступали парням в томности взглядов и видели сны о счастливом замужестве.

А какое наслаждение для лихого наездника – мчаться в это время года по вольным просторам на горячем коне, догоняя вырвавшуюся вперёд от внезапно нахлынувшего восторга душу…

Радовались люди, радовалась земля, расцелованная тёплым светом, вдоволь напоённая талыми водами, радовались звери и птицы. Впереди было лето. Суровая зима казалась далёкой и нереальной.

––

В первые дни месяца ярия в главном стойбище племени Восточных Ветров, которое находилось в конном переходе от поросших густым лесом западных склонов Охающих гор, стало многолюдно и шумно. Сюда съехались кумчаки со всей Великой степи. Пришло время светлого праздника и жестоких состязаний во славу божественного солнца и бескрайнего неба.

Раз в пять лет один из тридцати ханов кумчакского народа удостаивался чести встречать в своем уделе всех остальных правителей, которые брали с собой по полтысячи подданных каждый. Больше приводить было не принято из-за огромных расходов принимающей стороны: одна постройка деревянных трибун вместимостью свыше двадцати тысяч зрителей чего стоила, да и ночные пиры обходились недёшево…

Почётное право устраивать праздник испокон веков передавалось согласно списку, составленному ещё ханом всех ханов – великим Кучулом, правившим степью в незапамятные времена. Никто и никогда не нарушал этот порядок.

В первые два дня, как заведено, проходили соревнования по борьбе, джигитовке и стрельбе из лука, а вечерами степь оживляло всеобщее веселье с пьянящими напитками и прочими радостями, тешащими сердца вольных людей.

Но самое интересное происходит в следующие три дня: свершаются поединки с оружием между храбрецами, которые выставляются по одному от каждого ханства, причём разрешено привлекать умелых и могучих наёмников из других земель. Эти воины сражаются друг с другом до тех пор, пока в живых не останется только один из них.

Хан удальца, одержавшего победу, получает в награду остроконечную шапку Кучула, сделанную из зелёного золота, украшенную бриллиантами и отороченную соболиным мехом. Этот головной убор будет находиться у него до следующего празднества.

Шапка легендарного правителя дарит владеющему ею племени здоровых сыновей и дочерей, защиту от тяжёлых болезней, удачу в набегах и охоте… Большую силу имеет оная, во всяком случае, кумчаки в это искренне верят.

––

– Первый день смертельных боёв! Первый бой первого дня! – голос распорядителя состязаний, который в то же время был старшим глашатаем, звучал громко и отчётливо – точно боевой рог. На всех трибунах находились младшие глашатаи, которые повторяли его слова. Слышно было всем. – От ханства Серых Туманов выходит великий Сахам – победитель прошлых схваток!

Людское море на трибунах забурлило. От оглушающего тысячеустого ора небесный купол словно бы дал трещину, но это только показалось.

Сахам вышел на край площадки для поединков и, осматривая зрителей, покрутил головой с коротко подстриженными светлыми волосами. Он был среднего роста. Его мускулистое, голое выше пояса тело дышало уверенностью, серые глаза весело щурились. Красные свободные штаны с замысловатой вышивкой на бёдрах были заправлены в юфтевые сапоги с невысокими каблуками. В правой руке знаменитого воина скалился боевой топор, а в левой насторожился круглый деревянный щит, обтянутый бычьей кожей. На поясе с левой стороны изгибался меч, справа пристроился кинжал – из тех, что делают далёкие харакские кузнецы.

– Ханство Белой Кобылицы представляет Арос!

Арос на полголовы превосходил Сахама ростом. Оружие имел такое же, только вместо топора его ладонь сжимала трепещущее от нетерпения копьё (согласно правилам, разрешалось пользоваться всем, кроме лука). Торс Ароса прикрывала серая льняная рубаха, его длинные волосы были заплетены в две тугие косы. Широкоскулое безбородое лицо, скованное напряжением, походило на глиняную маску.

Соперники глянули друг на друга – будто камнями кинули – и ненадолго замерли.

Зрители замолчали. Ветер, вечный товарищ степняка, притих, прислушиваясь к сердцебиению единоборцев. Солнце остановило своих коней и наклонилось вниз, желая получше рассмотреть героев.

– Бой начинается! – голос распорядителя предательски дрогнул, что непозволительно для столь подготовленного мастера. Ничего не поделаешь: слишком напряжённым был момент. К счастью, никто не обратил на это внимания.

Бойцы стали сближаться, пристально следя друг за другом. Когда между ними осталось пять шагов, Арос кинулся вперёд и ударил копьём. Но Сахам ушёл вправо, и острый наконечник пронзил лишь воздух.

Арос выровнялся, повернулся лицом к сопернику и повторил атаку. В этот раз Сахам закрылся щитом. Копьё охнуло и увязло в толстой коже, топор немедленно рубанул по древку сверху и рассёк его, как тростинку, на части. Арос отпрыгнул назад и бросил на землю ставший бесполезным обрубок. В его правой руке длинным когтем блеснул меч.

Сахам, уронив щит и схватив топор обеими руками, бросился вперёд: обрушил лавину яростных ударов на щит врага и очень скоро превратил его в щепки.

Арос избавился от обломков и попятился, надеясь на какую-нибудь оплошность со стороны неприятеля. Его рубаха вылезла из штанов и расстегнулась, показалась висящая на шее, серебряная цепочка с оберегом в виде подковы.

Сахам ощерился и метнул топор. Остро заточенное лезвие вгрызлось в грудь Ароса, и тот, нелепо взмахнув руками, опрокинулся на спину.

Не исключено, что удар не был смертельным. Возможно, воин ещё мог бы жить. Но этого уже никому не узнать: Сахам подскочил к поверженному и перерезал ему горло кинжалом. Затем поднял руки вверх и бешено заржал.

Толпа снова зашлась в крике.

Под Аросом натекала кровавая лужа и, пузырясь, впитывалась в землю.