Карета скорой помощи увозила Мэри Хартли в темноту. Когда женщина побледнела, как снег, и начала оседать на пол, стало понятно, что сердечными каплями тут не обойдёшься. Пока Джеймс О’Хара бережно усаживал бедняжку на диван, Эвелин уже вызывала медиков. Пальцы едва нашли нужные цифры на дисплее, чтобы набрать диспетчера. Дрожь сбивала их от прямого попадания.

Врачи вкололи Мэри успокоительное и забрали в больницу, чтобы подержать под наблюдением. Женщина была чуть жива, когда дверцы скорой захлопнулись и включилась мигалка. Эвелин еле-еле нашла в себе мужество отпустить мамину руку, когда её погружали на кушетку и увозили прочь. Но она должна была остаться и выяснить, что произошло с сестрой. Мама в надёжных руках, к ней она заедет позже.

– Ты уверен? – Хрипло спросила Эвелин, присаживаясь на нижнюю ступеньку. Она не смотрела на полицейского, чтобы не видеть сожаления, с которым обычно смотрят на родственников погибших. – Это точно Грейс?

Джеймс возвышался над ней, подбирая слова. Но разве найдутся нужные, чтобы сообщить то, что он собирался?

– Это она, Эвелин. У нас нет никаких сомнений. Но её лицо раздулось от долгого пребывания в воде, и нам понадобится твоя помощь в опознании.

Но он всё же мог подобрать слова и помягче, одёрнул сам себя Джеймс, видя, как краска схлынула с лица Эвелин.

– Прости. Я должен был смягчить удар.

– Это невозможно, ведь ты бьёшь в самое сердце.

Джеймсу захотелось приблизиться к ней, присесть рядом и укрыть эту женщину на своём плече, но он сдержался. В который раз заставил себя держаться подальше от Эвелин Хартли. Вместо слов утешения, он держался, как настоящий коп и решил говорить по существу. Волнение всегда подсказывало ему неверную стратегию.

– Мы уже сообщили её мужу, скоро он будет в участке, чтобы опознать тело. Будет не лишним, если кто-то ещё из родственников будет присутствовать. Я думал, что это сделает Мэри, но…

Звук сирен давно смолк, но фантомным эхом звенел в ушах.

– Я сделаю это. Дай мне пять минут.

– Буду ждать тебя у машины.

Джеймс было потянулся к Эвелин, чтобы помочь подняться, но неловко замер и опустил руки на форменный пояс. Там им самое место, а никак не на плечах этой женщины.

Эвелин поднялась к себе и натянула первые же попавшиеся джинсы и свитер, хоть что-то, что поможет согреться от нервного озноба. На ватных ногах она вышла за порог, забыв запереть дверь, и кое-как забралась в патрульную машину.

Сотни вопросов вертелись на языке, но он не поворачивался, чтобы их озвучить. Тело Эвелин парализовало, но лучше б уж парализовало мысли. Те обгоняли друг друга, вгоняя в голову острые ножи.

Грейс мертва. Её сестра мертва. Её тело выловили из реки. Пять лет Эвелин не видела её лица, но теперь увидит. Распухшее, раздутое, сморщенное. Одинокое в холодных стенах морга.

Она даже не запомнила, какой дорогой Джеймс довёз её до участка, как помог выбраться на студёный воздух и как открыл дверь, пропуская её в мрачные коридоры полицейского участка. Эвелин опомнилась, лишь когда они замерли перед дверью с ужасающей надписью «Морг». Через стекло проглядывался силуэт в тёмной одежде, стоящий у стола, у бугорка, накрытого белой простынёй.

– Муж Грейс уже здесь. – Уведомил Джеймс, видя, куда таращится Эвелин. – Ты готова?

Нет, она совершенно не была к этому готова. Когда-нибудь она обязательно бы повидалась с сестрой и её семьёй, но только не так. Не в вымораживающей комнате, где хранят трупы.

В морге висело гробовое молчание, стоял дикий холод, витала осязаемая скорбь. Эвелин медленно приблизилась к телу Грейс, скрытого невзрачной тканью. Стала плечом к плечу с человеком, которого не ожидала увидеть при подобных обстоятельствах. Фигура повернула к ней бесцветное лицо.

Эвелин набрала в лёгкие воздуха и прошептала:

– Здравствуй, Бен.

– Не могу поверить, что он мог так поступить! – Мэри укачивала младшую дочь в объятьях, не находя нужных слов поддержки.

Она сразу поняла, что между Эвелин и её зятем что-то произошло, когда та появилась на пороге, навьюченная тремя огромными сумками. Всем, что удалось на скорую руку схватить и унести с собой из ненавистных комнат, в которых её больше никто не желал видеть. Сумки так и остались валяться в прихожей. Кому нужно разбирать вещи, когда сначала нужно разобраться с разбитым сердцем.

Мэри поглаживала Эвелин по голове, как маленькую девочку. Та перестала плакать, но щёки всё ещё были солёными от слёз, а тело вялым, как у тканевой куклы. В отличие от Грейс, Эвелин всегда пренебрегала объятиями и сторонилась проявления чувств с матерью, поэтому сейчас та наслаждалась близостью с дочкой. Пусть она была вызвана глубоким горем.

Захлёбываясь словами, Эвелин рассказала матери о том, как с ней поступил Бен. Как бесчувственно сообщил, что уходит, что она ему больше не нужна, что теперь в его сердце освободилось место для другой. Мэри до последнего не могла поверить, что Бен, их славный, замечательный Бен, мог так поступить. Но состояние Эвелин было наглядным тому подтверждением.

– Ничего, ничего, дорогая. – Шептала Мэри, убаюкивая дочь колыбельной из бесполезных слов. – Он того не стоит.

– Всем привет!

Радостный оклик Грейс из прихожей показался писклявой нотой, сыгранной невпопад. Хлопнула входная дверь, послышалось шуршание обуви по ковролину и почувствовался неуместный сгусток яркой энергии, который сопровождал каждый шаг Грейс.

– Почему у нас при входе валяются сумки?

Мэри прикрыла глаза, впервые в жизни раздражаясь от беспечности старшей дочери. Сейчас она стала камнем, летевшим в огород скорбящей Эвелин.

– Что происходит? – Грейс молниеносно очутилась рядом с непонятной фигурой, в которую сплелись её мать и сестра. – Эви…

– Это всё Бен… – Удалось выдавить из себя Эвелин. – Он подаёт на развод.

Грейс тут же вытянулась, побледнела и притихла. Стала совсем другим человеком.

– Он растоптал наш брак и выставил меня из дома. – Слёзы вновь пробили оборону и хлынули новым потоком соли на руки матери. – Я верила ему, любила, а он… – Горький всхлип. – Нашёл кого-то…

– Ну, ну, дорогая, успокойся. – В тысячный раз пробормотала Мэри. – Бен не достоин твоих слёз.

– На кого он мог меня променять? Что нашёл в ней такого, чего нет во мне? Грейс?

Эвелин отстранилась от матери и утёрла рукавом рубашки потёкшую тушь. Сестра молчала и была белее джемпера, натянутого на женственные плечи. Глаза Грейс забегали. Руки сами собой скрутились в тугой узел между коленей. Она выглядела потерянной, сбитой с толку и будто мечтающей сбежать отсюда подальше.

– Ты что-то знаешь? Ты видела их вместе?

Молчание.

– Грейс, прошу тебя, если ты знаешь, кто она, то просто скажи мне. – Не унималась Эвелин, но сестра будто проглотила язык.

И тогда всё стало понятно. Эвелин нетвёрдо встала на ноги и грозно нависла над старшей сестрой.

– Нет. – Прошептала она. – Нет, нет, нет. Грейс, скажи мне, что это не так. Скажи, что я сошла с ума и ошибаюсь.

Два пустых глаза размером с глобус взглянули на неё из-под длинных ресниц. Глаза, полные грусти, стыда и греха. Мэри ахнула. Эвелин схватилась за виски, в которые вонзилось сверло.

– Это ты. – Шёпот, полный ненависти, прорвался сквозь потрескавшиеся губы. – Это ты та женщина. Ты увела моего мужа!

– Я никого не уводила. – Неуверенно встала на свою защиту Грейс. Вскочила на ноги и попыталась коснуться сестры, но та оттолкнула её. – Поверь, я ничего подобного не хотела, но так получилось.

– Господи, Грейс. – Только и смогла произнести мать. Ей стало плохо, сердце налилось кровью, грудь стянуло верёвками.

– Так получилось?! – Эвелин с шёпота перешла на крик. Вся ярость выходила наружу. – Как так могло получиться? Ты моя сестра! Ты не должна была крутить роман с моим мужем!

– Мы не крутили роман, Эви, послушай…

– Я не желаю ничего слушать! Ты за моей спиной спала с моим мужем!