Словно в подтверждение на них из ниоткуда налетел ледяной порыв ветра, закружив полы пальто. Они двинулись к центру города и заглянули в ближайшую кофейню. Полупустой зал напомнил Эвелин, как далеко её забросило от Атланты, ведь там бы им пришлось искать свободные столики и бродить между заведениями ещё минут двадцать.

Пока они ждали кофе, Нат успела рассказать все местные новости, в своей привычной манере болтая без умолку. Эвелин успела узнать, что Перри, муж Натали, получил повышение в компании её зятя, и теперь они подумывают о том, чтобы купить вторую машину. «Что-то маленькое и красное, чтобы я могла забирать Картера и ездить по делам, не спрашивая разрешения у Перри», – добавила Нат.

Получив свои заветные напитки, Эвелин решилась задать вопрос о своей сестре.

– Ты говорила, что Грейс была сама не своя в последнее время…

– Я могу и ошибаться, Эв, но Грейс как будто изменилась. Стала какой-то рассеянной и опустошённой, будто тенью себя самой. Почти не улыбалась и при встрече спешила попрощаться, оправдываясь какими-то срочными делами. Я не психотерапевт, но мне кажется, она впала в депрессию.

Депрессия и Грейс – понятия несовместимые. Та Грейс, которую помнила Эвелин, была весёлой и беззаботной, сродни Натали, а не ей самой. Если жизнь подкидывала ей неприятности, она лишь улыбалась и с лёгкостью перешагивала через них. Если Натали была права, и Грейс поддалась печали, значит, в её жизни произошло что-то серьёзное.

– И она не упоминала, что могло так повлиять на неё?

– Мы не так близки с Грейс, как с тобой, чтобы делиться друг с другом наболевшим. Если с ней что-то и происходило, лучше спроси свою маму. Уж кто-кто, а Мэри всегда была для неё опорой и лучшей подругой.

Эвелин покачала головой.

– Вряд ли мама что-то знает, иначе рассказала бы и мне.

– Она, наверное, безумно переживает.

– Конечно! Её дочь пропала без вести, а у полиции ни одной зацепки, куда она могла запропаститься. – Эвелин минуту помолчала и осторожно спросила: – Как думаешь, Грейс не могла… ну знаешь… просто сбежать от всего этого?

– Как твой отец?

– Если у неё и правда была депрессия, то это вполне возможно.

– Она бы никогда не оставила Эмму и… своего мужа. У неё чудесная жизнь.

Эвелин молча кивнула. Как часто нам кажется, что чья-то жизнь замечательна, а на деле всё оказывается совсем не так?

Когда Эвелин распрощалась с Нат и вернулась домой, мама уже готовилась ко сну.

– Как прогулялась? – С натянутой улыбкой спросила Мэри, скрывая волнение за Грейс.

– Встретила Натали, и мы посидели в кафе. Поболтали о жизни, так что, можно сказать, прогулка удалась. Как там Эмма?

Мэри перестала возиться с подушками на кровати и тяжело опустилась на неё, хотя весила, как пёрышко.

– Девочка слишком мала, чтобы что-то понять. Отец сказал ей, что мама уехала, чтобы повидать дальнюю родственницу, поэтому Эмма не задаёт лишних вопросов. Только спрашивает, когда мама вернётся, а я не знаю, что на это ответить.

– Скоро. – Тихо произнесла Эвелин, целуя маму в лоб. – Говори ей, что мама скоро вернётся. Вот увидишь, так и будет.

– А если нет? – Нижняя губа Мэри зашлась в тряске. – Как объяснить четырёхлетнему ребёнку, что один из её родителей больше никогда не вернётся домой?

– Так же, как ты объясняла это нам.

– Не хочу проходить через это снова.

– Тебе и не придётся. Грейс сама всё объяснит, когда вернётся к нам. Ложись спать, утром все печали рассеются.

Мэри забралась в постель, как маленькая девочка, и Эвелин укрыла её пуховым одеялом, хоть раз в жизни беря на себя заботы о матери, как та делала это всё детство.

– Помнишь, я всегда говорила это вам с Грейс перед сном? – Предаваясь воспоминаниям, улыбнулась Мэри.

– И это действительно работает.

Это не сработало. Всю ночь Эвелин проворочалась в кровати, то погружаясь, то выходя из дрёмы. Сны смешивались с реальностью и превращались в фантастическое кино. Рассвет ещё не пожаловал в город, а Эвелин уже спустилась на кухню, не в силах больше бороться с беспокойным сном.

В это время Атланта уже стояла на ногах. Бретт бы давно выбрался из тёплой постели и читал газету, пока Эвелин готовила бы завтрак. Бретт был из тех, кто предпочитал старину всему новому, поэтому, несмотря на то, что был подписан на кучу новостных интернет-порталов, шуршание газеты по утрам было его любимым ритуалом.

Перед тем, как выключить свет вчера вечером, Эвелин захотелось услышать его голос. Они давно не расставались больше, чем на день, и не привыкли спать порознь. Не считая недавней деловой поездки Бретта в Нэшвилл . Односпальная кровать без сильных рук, обнимающих сзади, казалась чужой и холодной. Проговорив полчаса, Бретт пожелал ей спокойной ночи и напомнил, как сильно её любит.

– Я приеду, как только ты позовёшь. Хочу, чтобы ты знала это.

При мысли о Бретте Эвелин утонула в цунами теплоты и невольно улыбнулась. Пока он ждёт её в их квартире в Атланте, всё будет хорошо.

Стук в дверь подействовал, как таблетка после похмелья. Резкое отрезвление вывело Эвелин из задумчивости.

Полседьмого утра, за окном темень, мама ещё спит. Кого притащило сюда в такую рань?

Выглянув из окна около входа, Эвелин разглядела лишь чьё-то плечо в полицейской форме. Свет фонарей освещал дорогу около дома и патрульную машину, припаркованную у бордюра. Холодок живо промчался по всем конечностям Эвелин, и она запахнулась в домашний халат, что в её комнате на спинке стула оставила мама. Попыталась дышать ровнее. Столь ранний визит полиции ничего хорошего не предвещал.

Дверь скрипнула, когда Эвелин приоткрыла её.

– Доброе утро, – раздался низкий мужской голос.

Половина лица гостя была скрыта тенью, но Эвелин без труда узнала его.

– Джеймс?

– Эвелин?

Молчание зависло на пороге. Оба разглядывали друг друга, будто эта встреча была самой невозможной во вселенной.

– Ты вернулась? – Удивлённо спросил полицейский, когда пришёл в себя.

– На время. – Уклончиво ответила Эвелин, всё ещё заворожённо глядя на визитёра.

Он почти не изменился. Разве что стал ещё привлекательнее и серьёзнее, чем Эвелин могла припомнить. Стал короче стричься и стал шире в плечах, но всё так же носил полицейскую форму и не знал, куда деть руки, когда разговаривал с ней.

– Твоя мама дома? Мне нужно поговорить с ней.

– Она ещё спит, но я могу позвать её, если это важно.

Глаза полицейского потемнели, хотя свет из прихожей теперь ясно освещал его лицо. Ему не нужно было говорить, насколько это важно. Всё было понятно и без слов.

– Проходи, – Эвелин открыла дверь шире. – Сейчас я приведу маму.

Джеймс О’Хара неуверенно ступил в дом, но не пошёл дальше прихожей. Он сложил руки на ремне, наконец найдя им разумное применение, и глядел вслед Эвелин, которая поспешила по лестнице наверх.

– Джеймс!

Обеспокоенный голос Мэри Хартли прозвучал раньше, чем появилась она сама. Хрупкая, не выспавшаяся, в кое-как накинутом халатике и протёртых на пальце тапочках, она спустилась по ступеням, держась за перила, чтобы не упасть. Ноги не желали идти, подкашиваясь при каждом шаге. Эвелин шла следом, с беспокойством поглядывая на мать и готовая в любой момент подхватить её.

– Почему ты здесь? – Допытывалась Мэри, пытаясь по лицу полицейского разузнать, что могло заставить его вытащить её из постели. – Что случилось?

– Миссис Хартли, – ровным голосом начал Джеймс О’Хара, и сердце Эвелин ушло в пятки. Ведь таким тоном сообщают плохие новости? – Час назад мы выловили тело из реки.

Эвелин прижала ладонь к губам. Мэри же не желала делать никаких выводов до того, как гость закончит мысль.

– Это молодая женщина.

– И почему вы пришли к нам? – Строго спросила Мэри, отказываясь верить в происходящее.

– Миссис Хартли, мне очень жаль. Но это ваша дочь.

Глава 4