Варлок уразумел серьезность момента, захлопнул книжонку и опустил руку. А вот дым с искрами окончательно покинул тело игрушки и сейчас сформировался в виде сущности без ног. Ну на вид вроде джинна. Черного такого, адского джинна.

Демон смотрел на варлока с ненавистью, тот отвечал ему безразличием. А вот я даже не знал, что делать, если медведемон нападет на этот кожаный чемодан почти сотого уровня.

– Уходи, – тихо сказал старик. Несмотря на то, что я еще мог свернуть его курячью шею, он совершенно меня не боялся. Демона, кстати, тоже и, кажется, дело тут не в разнице уровней. Тут что-то другое.

– Не понял, – напряженно произнес я.

– ЗИЛ, – обратилась ко мне Пуговка. – Тебе и правда лучше уйти.

Причем она смотрела не на старика или своего ручного медведа, а на пухлую книжицу в руках ксенона. Книга, кстати, была прикована к его поясу массивной цепью.

– Если вы продолжите разговаривать загадками, – честно предупредил их обоих, – клянусь фиксиками, я сверну ему шею, а потом выпорю тебя так, что…

Договорить мне не дали. Медведемон, ну или джинн, я еще не определился, превратился в дым, чтобы в следующую секунду материализоваться между мной и старым ксеноном. Его неосязаемая, дымчатая рука обвила мою шею, через рот и нос проникла в легкие. По зубам будто прошлись наждаком, грудь рвало от беззвучного кашля, а глаза застилали слезы.

Одновременно с этим в моей голове зазвучал голос демона.

– Никто никогда не обидит Пуговку!

Эти слова звучали в моей голове, будто эхо тысячи голосов. Подсознание обуял ужас. Бежать, прятаться, забиться под самый тяжелый камень и не показываться! Никогда не показываться на глаза этого демона!

Это кричало его сознание, а вот демоны внутри головы… Они вцепились во вторженца, как свора диких псов. Мелкие, но злые и их было много. Из ушей потекла кровь. Голова, ставшая для исчадий хаоса полем битвы, трещала, грозя развалиться на куски.

Не в силах вынести такие пытки, я взмолился о смерти. Плевать на потерянный уровень, плевать на опыт! Ведь если это продолжится, я рискую превратиться в пускающий слюни овощ!

И вот, наконец, нега забытья. Она отключила боль, эхо схватки демонов стихло и я провалился в ласковое бессознание.

– Я уже дома, – раздался из коридора голос мамы. Эмма не ответила. Она пыталась доделать треклятую математику, но слезы, не желая останавливаться, капали на тетрадь.

Дверь в комнату хлопнула так, что Эмма подпрыгнула.

– Ты что оглохла? – зло прорычал Андрей. Отчим был уже пьян, и это не предвещало ничего хорошего. – Мать пришла с работы!

– Уже иду, – ответила девочка, спешно вытирая со щек предательские слезы.

– Опять пельмени, – отчим недовольно водил вилкой по тарелке. – Что, сложно приготовить что-нибудь нормальное?

Вопрос адресовался Эмме, не отвечать себе дороже.

– Я пришла всего час назад. Семь уроков, потом факультатив и тренировка! – Да, она дерзила. Да, она знала, что это выйдет боком, но молчать не было сил. Ни физических, ни моральных. – Ты пришел раньше меня, мог бы и сам приготовить!

Он недовольно налил себе еще бокал и тут же опорожнил его. Да, за эту дерзость ей придется ответить, но это будет потом, а не сейчас. При маме он не посмеет поднять на нее руку.

– Эмма, не дерзи отцу, – осадила ее мать. – Как твоя подготовка к соревнованиям? Ты же понимаешь, что обязана выиграть?!

Пуговка понимала. Более того, она больше их всех желала выиграть этот глупый чемпионат по художественной гимнастике и пройти отборочные в школу олимпийского резерва. Больше пуант, купальников, лент и брусьев она ненавидела нового мужа своей мамы, а потому выиграть чемпионат было единственной возможностью покинуть ненавистный дом.

– Отвечай, когда тебя спрашивают! – опять повысил голос Андрей.

Это было последней каплей! Мать обожала Андрея, Андрей обожал ее «учить», а Пуговка любила одиночество.

– Я знаю! Я обязана выиграть! – вспылила девчонка. Без стеснения она задрала майку, обнажая лиловые синяки. – Выиграть и свалить на фиг из этого дома! Вот! Вот, что я от вас вижу! И не надо мама, это не на тренировке! Это Андрей учит меня жизни, пока ты на работе!

– Опять будешь врать?! – Мама, как обычно, приняла сторону отчима. – То, что ты делаешь, называется детская ревность. Психолог предупреждала, что ты можешь выкинуть что-то подобное. Поэтому хватит спектаклей и марш в свою комнату!

Сжимая кулаки в бессильной злобе, Эмма, топая, ушла к себе. Девочка аккуратно закрыла дверь, затем повернула замок и на всякий случай подперла стулом ручку двери. Ночью этот мудак не сможет к ней вломиться, не разбудив мать, а что делать дальше, она завтра придумает.

Завтра соревнования, дальше суббота и можно будет пару дней переночевать у бабушки. А дальше, как она надеялась, ее ждет школа олимпийского резерва, олимпийские сборы и тренер. Но главное, она будет подальше от ремня этого морального урода.

Этот мудак все-таки вломился посреди ночи. Ножом смог открыть замок, но стул, которым Пуговка подперла дверь, не дал Андрею проявить «отцовскую заботливость». Ночью, в подпитии, он позволял своим рукам слишком многое. Главное заткнуть ей рот, а утром мама все равно поверит ему, а не дочери.

Сейчас, лежа в кровати, она думала, как изменилась за эти полгода. Кажется, еще вчера она была обычным ребенком. Рисовала сердечки в дневнике, видела во сне, как Артур из ее класса признается ей в любви и представляла, как выступает на олимпиаде! Подумать только, тогда она считала себя взрослой, хотя даже яичницу не умела готовить!

Раньше самым большим ее страхом были плохие оценки и боязнь темноты. Да, Эмма панически боялась темноты. Стоило выключить свет, как сумрак из шкафа начинал клубиться, пугая ее, поэтому девочка часто спала с включенным светом. Мама, конечно, ругалась, говорила, что в десять лет глупо бояться темноты, даже купила ночник, который вообще не помогал против монстра из шкафа. Иногда, когда Эмма засыпала, мама выключала свет в ее комнате, и тогда монстр проникал в ее сны и некоторые из них становились кошмарами.

Но стоило Андрею появиться в их доме, как монстр пропал. Сначала Эмма радовалась: вон какой сильный ее новый папа – смог прогнать то чудище, что поселилось в шкафу. Но потом она осознала: слабый монстр из ее кошмаров ушел, уступив место сильному монстру из реальности.

Рюкзак в виде мишки был собран еще с вечера. Зубная щетка, одежда, пуанты и купальник для выступления, селфи дрон с зарядкой и дневник – ее единственный друг. Накинув на плечи лямки, Эмма выдохнула и отперла дверь. Мать уже ушла на работу, Андрей еще не проснулся. Главное, не попадаться ему на глаза.

Немного дрожавшая от нервов рука легла на щеколду замка. Усилие, чуть больше и… ничего!

В дверях появился ненавистный силуэт.

– Куда собралась?

– В школу! – с вызовом ответила Эмма.

Руки тряслись от напряжения, но сейчас она его не боялась. Страх вышел. Кончился. Сегодня будут соревнования, и она обязательно победит. Завтра и послезавтра переночует у бабушки, а в понедельник ее здесь уже не будет!

– Ты что себе позволяешь? – Он потянулся к штанам, вытягивая из пояса ремень. – Твой папаша не научил тебя хорошим манерам? Ничего. Сейчас мы это исправим!

Андрей схватил девочку за рюкзак, та вывернулась, выскальзывая, но отчим схватил ее за волосы.

– Нет, сначала ты научишься уважению к старшим, а уже потом…

Последние слова потонули в сдавленном, сиплом возгласе боли. Девочка до конца не понимала, что произошло, действовала на автомате и, кажется, попала отчиму между ног. Тот дернул ее на себя, вырывая клок волос. Было больно, но главное, его рука держала самые кончики и девочка без зазрения совести укусила руку Андрея. Он выматерился.

Опомнившись, Эмма схватила валявшийся на полу рюкзак, не помня себя, вставила ключ в замочную скважину, и выбежала на лестничную клетку, оставив свой комплект ключей в двери.