В учебе у нас не возникало разногласий, а вот в воспитании нашего котика. Не то, что разногласии, а полный раздрай. Из белоснежного ангелочка, похожего на маленький комок снега, Вилсон вырос в породистого, гордого кота. Сначала он казался игривым, но потом превратился в абсолютного ленивца.

Он каждый раз встречает меня у порога дома Ласки-Скотт, трется о мои ноги, а затем раскладывается рядом, где бы я ни села.

– Я его не покормил, вот он у тебя и выпрашивает еду, – сказал однажды Крис с обидой.

Наши дни в средней школе подойдут к концу через два года. Чувствую, за это время мои чувства к лучшему другу совсем не изменятся, только укрепятся. С той злосчастной дискотеки прошло пару лет, а я никак не могу выкинуть его из головы и воспринимать как друга.

Крис рос на моих глазах, крепчал. Его плечи стали шире, челюсть более мужественной, четкой. Губ, казалось, припухли, словно он столкнулся с роем ос. И они мне нравятся. Нравятся розовый оттенок, четкий контур, маленькая галочка по центру, которую ненавидят все девчонки и маскируют карандашом для губ.

Он казался мне скромным, когда мы оставались вдвоем, но, стоило ему появиться на поле по лакроссу, Крис становился хвастливым. Постоянно задирал футболку от формы, не замечая, как прорисовывались напряженные кубики пресса. Заливисто смеялся после очередного гола на тренировке, зная, что девчонки из класса наблюдали за ним.

И я наблюдала на правах подруги, только он вряд ли догадывался о том, что мое сердце трепетало, стоило увидеть его улыбку. Спортивное тело и едва прорисовывающиеся кубики пресса меня тоже интересовали, но не так сильно, как сам Крис. Как его улыбка и заливистый, глубокий смех. Его голос из детского превратился в юношеский. Хрипловатый, глубокий.

Я только надеялась, что он не догадывался о моих чувствах. Или я ошибалась?

– Эмс, ты меня слышишь?

– А? Что?

– Я спрашивал вопросы к тесту по математике.

Черт! Я так сильно отвлеклась на воспоминания, что забыла про математику.

– Да, конечно, сейчас дам, – я повернулась назад к его кровати, чтобы подхватит памятку к подготовке.

– Нет, давай я сам.

Крис тоже повернулся вслед за мной, и мы случайно столкнулись… нет, не лбами. Его крепкая ладонь, покрытая множеством переплетенных вздутых вен, накрыла мою, и я почувствовала сильный заряд тока, пробегающий по венам прямо к сердцу. Оно остановилось, пропустило пару ударов, а затем ускорилось так, что мне совершенно не хватало воздуха.

Он прожигал меня взглядом, я чувствовала это, но не осмелилась встретиться с чистым небом его глаз. Чувствовала неловкость, стеснительность, однако не убирала руку. И он не убрал. Погладил мои пальцы, слегка сжал их, едва заметно. Я готова остановить это мгновение, остановить время вспять и не двигаться. Хочу чувствовать его тепло, его взгляд, хочу краснеть под ним, сжиматься от неловкости и одновременно от желания прижаться к нему ближе, зарыться пальцами в светлые кудряшки, коснуться желанных губ. Как в кино.

– Привет, Крисси.

Крис резко одернул ладонь и взглянул на распахнутую дверь. Я тоже повернулась и встретилась с любопытными глазами… Пенни? Что она здесь забыла? Сейчас почти десять вечера! Я ждала, когда за мной заедет папа и молилась, чтобы он задержался на работе подольше. В последнее время я ждала его до двенадцати ночи или оставалась ночевать здесь. Видимо, моим желаниям не суждено осуществиться.

– П-ривет, – удивился Крис и тут же поправил футболку, пригладив невидимые складки.

– Твоя мама сказала, что вы еще не спите. Я хотела попросить тебя помочь с… биологией.

Мой немой укор, наверное, увидела только Пенни, потому что она коварно улыбнулась мне, когда наши взгляды скрестились в неравном бою. В неравном, потому что я заранее знала, что одержала поражение. Как я это поняла?

– Аманда, твой отец приехал, – ласково произнесла только что появившаяся миссис Ласки-Скотт.

Именно так.

Я понимала, что в это время меня забирал папа, и не могла попросить остаться с ночевой у друга. В последнее время он лично приезжал за мной, а не посылал нашего водителя забрать меня, и его паранойя порой меня сильно раздражала.

– Очень жаль, что ты уходишь, Гранд. Мы с Крисом будем скучать.

А я буду мысленно убивать тебя за то, что ты прервала нас.

Крис кивнул мне перед тем, как я поднялась, и заметила, что его внимание тут же переключилось на Пенни. Она расположилась чуть ближе чем сидела я, отодвинув мешающие учебники и ласково улыбнулась. Крис тоже улыбнулся в ответ.

Я остановилась у двери. Они не обращали на меня внимания, и я заметила, как Пенни придвинулась еще ближе и что-то шепнула Крису на ухо. Он заливисто рассмеялся, она тоже, а внутри меня разрывалась бомба замедленного действия, готовая вот-вот перебросить снаряд прямо в лицо Пенни Паркинсон.

Крис точно не будет по мне скучать…

Сейчас, сидя перед своим дневником и глядя на малиновый закат, я чувствую, как эмоции снова накрывают меня. Снова боль, снова обида, раздирающие мою душу на части. Меня снова столкнули на край скалы перед пропастью, сознательно сделали третьей лишней и дали это прочувствовать вновь.

Та наивная девчонка, тайно влюбленная в лучшего друга, плакала в подушку, спрашивала, почему он поступил с ней так. Она не знала, что ее чувства взаимны, и к двадцати годам она выйдет замуж за предмет воздыханий. Не знала, что будет счастлива.

Будет ли?

Новой порции воспоминаний на сегодня достаточно. Я записала их в дневник, как обычно, и отложила ручку. На лоджии прохладно, почти ночь. Солнце почти село за горизонт, а я снова одна на просторной территории. Персонал разъехался по домам, а мне вряд ли позволят заходить в запретные места.

Моего таинственного мужчину, то есть Криса, целую неделю нет на месте. Сначала я подумала, что он наказывает меня таким образом. День, два, три. На четвертый день я заподозрила неладное, но девочки уверили меня, что босс очень занят. Интересно, чем? Обдумыванием дальнейшего плана? Или тем, чтобы показать своё лицо, а не скрываться за маской?

Лёгкая опустошённость накрывает меня. Зябко, прохладно. Возвращаюсь в комнату и проваливаюсь в царство Морфея, которое дарует мне в последние дни множество воспоминаний из прошлого.

***

– Ты сильно провинилась, Аманда.

Низкий грудной голос окутывает мой разум, заставляет впасть в транс, в состояние полного контроля надо мной. Вокруг меня пустота, только ощущение близости жаркого тела не оставляют меня. Он стоит за спиной, обжигает горячим дыханием. Жарко. Влажно. Кожа к коже. Непростительно близко и сладко.

Я полностью без одежды, даже без трусиков, а мои руки скованы и задраны наверх. Он сделает со мной, что пожелает: заставит кричать, плакать или стонать от наслаждения и просить еще. Он способен на все, а я не стану сопротивляться его воле.

– Тебя нужно наказать.

– Зачем, господин?

– Помнишь, что ты натворила?

Помню, господин. Я ушла, не сообщив, куда и зачем. Переключила внимание на другого, пока ты молча наблюдал за мной и сжимал кулаки от злости. Да, я видела твои побелевшие костяшки даже на расстоянии. Мысленно я смеялась, удовлетворенность и чувство превосходства наполнили меня до краев. Я заставила тебя почувствовать то же самое, что ощутила сама, увидев тебя с другой.

Я виновата, но и ты провинился передо мной. Я помню эмоции, когда увидела тебя с ней, как вы хохотали и как ты смотрел на нее, словно готов был взять прямо там, среди людей. Помню, как ярость клокотала внутри меня, а я мысленно выстраивала план по уничтожению твоей спутницы. Мне захотелось выдрать ей все волосы и размазать смазливое личико о твой кабриолет.