Кинув здоровяка в знакомую канаву, он вернулся к своему посту. Последствия потасовки шустро прибрали, хозяин поспешил замять произошедшее выпивкой за счет заведения. Народ здесь был не из пугливых и быстро вернулся к своим занятиям.

И тут Ондатра увидел ту самую девушку с пляжа. Через грудь был перекинут ремень знакомой торбы. Ее вел под руку высокий сухой старик с пестрыми узорами краски на лице. Он усадил ее туда, где играл морской конек, и скрылся из виду, а девушка открыла защелки на торбе, вытащив оттуда нечто большое. Ондатра мог поклясться, что это большая покрытая лаком доска с хищно переливающимися металлическими нитями. Установив ее перед собой, словно низкий столик, она принялась разминать смуглые пальцы. Каждый из них был выкрашен в ярко—синий цвет. Взяв в них что-то, похожее на створку устричной раковине, она коснулась железных нитей, и по залу пронеслась вибрация звука. Трели, странные дрожащие, упругие, забились под кожей Ондатры. Непреодолимое чувство, что швыряет лосось против течения. Люди, однако, никак не реагировали на девушку.

Ондатра прокрался вдоль стены поближе к ней. Она выглядела так же, как и на пляже. Хитрым образом завернутая в обрез темно—красной материи, с черными волосами, вьющимися, словно выброшенные на берег водоросли, и такими же черными—черными глазами. На лице отметины краски. Молодой охотник подошел еще ближе и почувствовал ее запах. Вибрирующая трель, аромат дома и красный цвет сплелись в его голове, рождая полные покоя и радости видения: анемоны, колыхающиеся в такт волнам. Не выдержав, Ондатра издал свист восхищения.

Девушка дернулась, звук некрасиво оборвался, и она испуганно пригнула голову. Ондатра застыл на месте. Он ощутил досаду, какую иногда чувствовал, когда случайно сминал красивые морские цветы или ломал хрупкие коралловые поросли.

– Отойди, – шепнул Водолей, поднося ему кувшин воды. – Слишком близко подошел к столам, нервируешь народ.

– Хорошшшо.

Он кивнул, взял кувшин и сделал шаг в сторону дверей, но тут заметил, что невидящие глаза девушки уставились прямо на него, безошибочно определив направление звука. Они настороженно замерли друг напротив друга, и губы девушки тронула улыбка. Она кивнула каким-то своим мыслям и вернулась к железным нитям. Ондатра так и не понял, чему она улыбнулась.

К утру, когда последние гуляки расползлись по своим норам и остались только совсем полудохлые рыбешки, Ондатра потянулся всем телом. Пришло время немного подремать в своем логове. От этих мыслей его отвлек пестро разукрашенный старик. Он подвел к нему девушку, извлекавшую красивые звуки, и тут же убрался восвояси, словно опасаясь парня. Молодой охотник замер в нерешительности.

– Здравствуй, – произнесла она, растянув губы в улыбке. – Я узнала тебя по голосу. Это ведь ты спас меня, верно?

Ондатра ничего не ответил, продолжая буравить девушку подозрительным взглядом.

– Ты помнишь, как меня зовут? – спросила она.

– Итиар, – разомкнул губы парень.

Он бы соврал, если бы сказал, что это странное инородное имя не врезалось ему в память, словно волна в каменистый берег. Оно шелестело и рокотало на языке пенным валом и накрепко связалось с этим дурманящим запахом.

Девушка кивнула, продолжая улыбаться:

– А как зовут моего спасителя?

– Ондатра, – отозвался он и тут же прибавил. – Нет долг.

Итиар приподняла черные полоски волос над глазами, они изогнулись, как морские змеи. Ондатра давно заметил, что у людей есть свой мимический язык, и эти так называемые брови играли в нем немаловажную роль. Они были в тон длинным вьющимся волосам и длинным… как их там… ресницам. Совсем непохожа на женщин племени, таких же мощных и широкоплечих, как и мужчины. Итиар же была хрупкая, узкая, и фигура у нее расширялась у груди и бедер. Отрез ткани, в который она была замотана, обнажал одно коричневое плечо.

– Ты подумал?… – начала было Итиар и сама себя оборвала. – Нет, я просто еще раз хотела сказать спасибо, и, может, немного побеседовать со своим спасителем. Какая я глупая! – вдруг спохватилась она. – Ты ведь всю ночь не спал и, наверное, очень устал. Керо, принеси, пожалуйста, эфедры, две чашки, крепкой! – громко крикнула она, а затем подошла чуть ближе. – Извини, я ничего не вижу. Не мог бы ты сопроводить меня к столу?

Итиар протянула в его сторону руку с пальцами, выкрашенными яркой краской. Определенно, она желала, чтобы он к ней прикоснулся. Можно ли считать это позволением? У людей необычный язык тела. Помедлив немного, Ондатра осторожно взял протянутую ладонь в свою и повел девушку к ближайшему столу. Помедлив немного, усадил на стул… Еще не хватало, чтобы она упала и сломала кости. Они у нее, должно быть, очень хрупкие при такой комплекции.

– Наверное, ты не очень любишь разговаривать, – предположила Итиар, сев на стул. – Я слышала разное про авольдастов, но никогда не общалась лично. Уверена, бо́льшая часть слухов о вас являются ложью. Например, что вы едите рыбу живьем…

Девушка вздрогнула, услышав его смех, похожий на птичью трель.

– Разве зивая рыба есть плохо? – спросил он отсмеявшись.

– Но она же… живая… трепыхается, – пробормотала Итиар.

– Кровь долзна быть зива, – объяснил он, – или красный зверь злиться. Это плохо.

Судя по округленному рту, девушка не ожидала такого ответа. Да, люди питаются мертвой пищей, как он мог забыть об этом.

Недовольный Водолей, зевая и почесываясь, вынес дымящийся кувшин. Увидев, с кем сидит девушка, он моментально взбодрился.

– Эээ, – протянул он, поставив чашки на стол. – Ты уверена, Итиар? Это же…

– Спасибо, – улыбнулась девушка, а затем обратилась к Ондатре. – Налей, пожалуйста. Это традиционный напиток моей родины. Он придает бодрости и сил.

Молодой охотник с подозрением понюхал кувшин. Путем проб и ошибок он уже определил, что вино несовместимо с организмом племени. Однако этот запах был совсем другим, терпким, землистым, травяным и цветочным одновременно. Перед глазами появилась картина: залитый солнцем песчаный пляж, закат на Нерсо. Солнце ныряет в море, алое, словно свежая кровь. Он разлил напиток по чашкам и посмотрел, как девушка пьет его маленькими глотками. Питье обожгло горло и ударило в нос горечью. Ондатра закашлялся, расправив ключичные жабры. После горечи песка в горло прокрался другой вкус.

– Сладко, да? – хихикнула девушка.

– Это… знатьит… сладко? – спросил парень. – Это странно.

– У вас нет сладкой пищи? – удивилась она. – А фрукты разве не едите?

– Нет, – сказал Ондатра, отставив чашку. – Люди есть, тьто брать с земля. Племя брать с море.

Он умолчал о кокосовой воде и цветах, которые иногда употреблял на родине. Среди племени это считалось баловством. Полоски волос над глазами девушки вновь причудливо изогнулись. Возможно, он сказал что-то неподобающее.

– Вам не нужна земля, чтобы питаться, – задумчиво протянула она. – Зачем вы тогда пришли из моря и стали жить здесь, с людьми?

Ондатра приоткрыл рот и тут же захлопнул. Хороший вопрос. Земля не нужна племени ни для пропитания, ни для размножения.

– Океан… умирать, – тихо ответил он. – Изветьные уходить к земля, рыба уходить к земля, а там далеко—далеко, где свет умирать, он отравлять океан.

Такова была старая история. Небесный Мореход умирает, порождает тьму на небесах, и там, где покоится его тело, океан стал мертвым.

Лицо девушки переменилось.

– Я понимаю, – произнесла она. – Я знаю про засухи в Краю Грез, сама прибыла из Андинго, но никогда бы не подумала, что подобное происходит в океане.

– Племя долзно зить море, – с горечью отозвался Ондатра. – Здесь все тьузое. Но зить – это плыть по волна и уходить от скала.

– Мы тоже беженцы, – задумчиво протянула Итиар. – Только вы отвоевали свое право жить на этой земле, а вот мы…

Ее губы, красные, словно коралл, странным образом искривились. То ли улыбка, то ли приступ зубной боли.

– Я приплыла из Андинго, – задумчиво продолжила она. – Это южнее полуострова, на краю Золотой пустыни.