– Спасибо, Уна, – на лице мальчишки все еще сияла улыбка. – Мы будем благодарны, если ты сваришь нам кувшин эфедры, а после мы поднимемся в номер.

Рыжая махнула рукой и дала распоряжение служанке. Через несколько минут Асавин поднялся по лестнице следом за серовласым, снедаемый любопытством. В комнате их ожидал рыжий узкоглазый мальчишка.

– Это мой слуга, Курт, – объяснил Тьег. – Ему можно доверять…

Асавин захлопнул дверь и запер на засов:

– Рассказывай, какого ты тут забыл? Опасно возвращаться на место преступления, да еще и оставаться на постой.

– Мне некуда податься, – помрачнев, Тьег сел на край кровати. – Отца заперли в палаццо Маски, а в Лазурное Поместье нагрянули протекторы… Я чудом сбежал, если бы не Курт, – он взглянул на узкоглазого, и тот ответил почтительным кивком.

– Ничего не понимаю, – Асавин сел рядом с Обраданом. – Мы прикончили голь, протекторов это не касается…

– Не знаю, – покачал головой мальчишка, – но это единственный известный мне постоялый двор, где не задают лишних вопросов, а ты – единственный мой друг в городе.

Блондин похолодел от ужаса. Одно дело заигрывать с сизыми плащами, и совсем другое – танцевать на лезвии ножа Протектората. Всем известно, что если эти вцепятся, то уже ни за что не отпустят, а в их застенках продашь и родную мамочку. А может и не казнят, а снова отправят на рудники. Нет уж, он ни за что туда не вернется! Асавин натянул привычную хитрую ухмылку:

– Разумеется, Тьег. Я удивлен, что у тебя вышло скрываться так долго…

– Это заслуга Курта, – парень тепло улыбнулся молчаливому слуге. – На пару дней я забился в нору на окраине Медного порта. Хозяин комнаты был вечно пьян до состояния земляного червя, но мы поспешили убраться, пока он не очухался… С тех пор я безвылазно сижу здесь, а Курт – мои глаза и уши.

Асавин придирчиво оглядел слугу. Рыжий житель Нерсо – такая невидаль, что привлекает внимание не хуже рубийца.

– Нет, с этим надо заканчивать, – сказал блондин, прихлебнув эфедры. – Еще примут его за оранганца, хлопот не оберемся…

– Так он и есть оранганец, – пробормотал Тьег, и Асавин поперхнулся, выпучив глаза.

Откашлявшись, он посмотрел на парня. Тот, кажется, совсем не понимал, в чем состоит проблема.

– Послушай, Тьег, – Асавин отставил чашку от греха подальше, – в Ильфесе есть множество табу, гласных и негласных. И есть три народа, которых ненавидят больше авольдастов, вакшами и даже больше клевещущих на Маску: нолхиан, эквийцев и оранганцев. Твоего пацана могли убить. Или, и того хуже, он мог привлечь внимание протектора. У этих чутье на все богомерзкое.

– Богомерзкое? – Тьег нахмурился.

– Ты не знаешь историю? – Асавин вздохнул. – Это общеизвестный факт. Тысячи лет назад Ильфеса была центром сильной империи, управляемым Царем—Драконом. Человек это был или нолхианин, никто не знает, но вся власть принадлежала нелюдям, и единственными людьми, если их так можно называть, допущенными к кормушке, были эквийцы и оранганцы. Рыжие, говорят, воевали за него, а эквийцы проводили всякие ритуалы. А потом пришел Черная Маска, убил Царя—Дракона, прогнал нолхиан, эквийцев и оранганцев: всех, в ком была хоть капля нелюдской крови. С тех пор здесь им не рады и, уж поверь, отношения, как к человеку, не сто́ит ждать.

Курт еще сильней сузил глаза, раздул ноздри на плоском носу и готов был прыгнуть на Асавина, словно рассерженный зверек, но Тьег положил руку ему на плечо.

– Оранганцы не люди, говоришь? – задумчиво протянул рубиец. – Неужели и ты думаешь так же?

Асавин наклонился вперед, положив подбородок на переплетенные пальцы:

– Я рассказал то, что известно каждому жителю этого города. Правда это или нет, не мне судить, но такова здешняя «легенда». Что до меня, – он улыбнулся и развел руки в стороны. – Я не верю в магию, лесных человечков с хвостами и богов. Над нами нет никого, кроме других, более удачливых комков плоти, а боги, славные легенды и вычурные обряды – не более чем цветная заплатка на прохудившемся цирковом шатре.

Парень долго пожирал Асавина глазами, а затем глухо сказал:

– Есть единственный Бог, повелевающий Законом Земли и Неба. Имя ему Ирди и он есть все вокруг. Когда-нибудь даже такие закоренелые иноверцы поймут, что это единственная истина.

Асавин снисходительно улыбнулся. Он имел представление о центральной религии Рубии, цементирующей обветшалую Империю. Ирди, птичий бог, якобы, пожертвовавший собой, чтобы мир мог существовать. Слащавая история, коих тысячи в каждом уголке Золотого Ока. Но кто он такой, чтобы ломать веру этого мальчишки? Когда-нибудь он и сам поймет, что ни на земле, ни в небе нет ничего, кроме человеческих иллюзий.

– Мы отвлеклись, – заметил блондин. – Больше не свети мальчишкой.

– Но как же… – начал было Тьег, но Асавин остановил его движением руки.

– Недослушал… Если тебя приодеть в местные тряпки, убрать волосы под берет, привлечешь меньше внимания. И забудь, что тебя зовут Тьег. Отныне ты мой племянник…ммм… Ациан.

– Ациан? – неуверенно переспросил парень.

– Что? Нормальное местное имя. Знавал я одного Ациана…

«Пока он не попался с поличным на подделке бумаг и не сгнил на каторге», – подумал он про себя, а вслух сказал:

– Я раздобуду тебе одежду. И, во имя всех сил, надо что-то сделать с твоей шпагой. Ты когда-нибудь слышал слово «ножны» или у вас все так ходят?

Мальчишка вздернул нос:

– Только самые высокородные.

– Забудь этот гонор. Прости, Тьег, но тебе придется хорошенько смешаться с грязью и навозом, чтобы не привлекать внимание, а иначе я не смогу помочь тебе.

«Проще было бы грохнуть его в подворотне, – мелькнула крамольная мысль. – Маленький Обрадан просто исчезнет вместе с нашей общей тайной. Он искусный фехтовальщик, но один удар в спину, и…».

– Хорошо, – кивнул Тьег. – Я стану хоть Ацианом, хоть торговцем рыбой. Все равно больше у меня вариантов нет… Скажи, ты ведь поможешь мне?

Асавин машинально кивнул и еще раз оглядел рубийца. На лице – суровая решимость, челюсти сжаты, костяшки пальцев побелели. «Ладно, посмотрим, что можно сделать, – подумал Эльбрено. – Убить я его еще успею».

– Конечно. Можешь рассчитывать на меня.

Глаза мальчишки просияли влажным блеском. На мгновение он накрыл рот ладонью, словно борясь с волнением, а затем сказал:

– Я знал… Сам Ирди послал мне эту встречу. Ты так похож на него…

– На кого?

– На Галя… На моего старшего брата…

Прежде, чем Асавин успел что—либо ответить, Тьег с улыбкой продолжил:

– Галь всегда оберегал меня. Его аспект, должно быть, говорит через тебя…

Асавин окончательно потерял нить разговора. Он ничего не слышал ни о каких аспектах. Тьег тем временем ухватился за ворот своего дублета:

– Асавин… А эта морская горячка точно не заразна? Утром заметил у себя зеленое пятно…

Он расшнуровал дублет, оттянул ворот сорочки, продемонстрировав желто—зеленый синяк. Асавин прыснул от смеха:

– Это, должно быть, засос. Не бойся. Морской горячкой можно заболеть, только если долго питаться мясом авольдастов.

Тьег выпучил глаза:

– Как? Разве ж можно их есть? Они же?…

Он не договорил, но все читалось по его лицу. «Они же разумны».

– Некоторые, как видишь, жрут, – задумчиво протянул Эльбрено. – Говорят, пошло с Андинго. Там сожрать человека – все равно, что проявить уважение.

Асавин посмеялся над тем, как скорчился мальчишка. По большей части мифы про Андинго были страшными сказками ветеранов южных походов, но Эльбрено знал как минимум одного человека оттуда, который точно не отказывал себе в употреблении человеческой плоти.

– Говорят, мясо авольдастов заставляет навсегда забыть о цинге и пеллагре, позволяет пить морскую воду вместо пресной, лечит многие болезни и… вроде бы… наделяет невиданной мужской силой. Только вот быстро вызывает привыкание, а затем и безумие.

Тьег скорчился еще сильнее. Ей богу, словно засунул в рот лягушку.