— Почему ты зовёшь меня так?

— Потому что только ты можешь исполнить все мои желания. Взамен я отдала за тебя свою душу.

От этих слов сердце пропускает удар.

— Не говори так.

Её рука скользит по его коже, очерчивая каждую мышцу, игриво пробираясь под ткань брюк.

— Прости.

Штицхен отстранился, вновь посмотрев на Селену.

— Что ты делаешь?

— То, что хочу. Я всегда делаю только то, что хочу.

Она наклоняется ниже, целуя Роба мягкими холодными губами, лаская его, прижимаясь всем телом. Мурашки пробегают по его спине, заставляя вздрогнуть.

Не в силах сдерживаться, Роберт спускает с её плеч лёгкое светлое платье, совсем не то, в котором он видел её в последний раз.

Селена. Такая родная, любимая. Только его Селена.

Его ладони на её бёдрах. Отбросив их , она откидывается на постель, разведя ноги.

В наэлектризованном воздухе пахнет её парфюмом. Знакомые ноты смородины и мяты. И чего-то ещё, терпкого, приторного.

— Чего ты ждёшь?

Она поднимает юбку выше, оглаживая стройные ноги, обнажая всю себя. В хищной улыбке сквозит возбуждение.

Ожидание. Голод.

Ледяной, внимательный взгляд.

Что-то не так.

Штицхен кладёт голову на грудь Селены, в глупой надежде услышать такой необходимый ему стук её сердца.

Но вместо этого его окружает тишина, прерываемая только его рваным дыханием.

Вспышка.

Крик. Женский крик. Тело опускается на пол, окроплённый каплями бурой крови. В груди жертвы торчит рукоять ножа, всаженного так глубоко, что её почти не видно под складками просторной одежды. У ног женщины падает карта.

Как в фильме, кадры резко меняются. Пахнет дождем, гарью и чем-то тошнотворным. Сгорбленная старуха навзничь падает в реку, поднимая мутные брызги. В свете луны, выглянувшей из-за туч, можно разглядеть карту таро, втоптанную в грязь чьим-то безжалостным каблуком.

Штицхен резко поднимается, оборачиваясь. Селены нигде нет, но стоит ему вновь посмотреть перед собой, как он видит смуглую девушку, в стеклянных глазах которой застыл ужас. На её груди по светлой рубашке расползается алое пятно. В пальцах убитая крепко сжимает карту таро.

Роберт слышит дикий вопль, и понимает, что это его голос.

Осознание медленно, по капле, просачивается в мозг. Вместе с болью, взрывающей голову на куски.

— Ты?!

Вместо ответа Селена расплывается в довольной улыбке.

Роб почти физически ощущает, как растворяется в этом кошмаре, тонет в его липких объятиях, не имея возможности оттолкнуться от дна.

Зажмуривается. Но вместо спасительной темноты видит лицо Амели, по подбородку которой стекает темная струйка крови.

— Ты!

— Конечно я, Румпельштицхен. Ведь она забрала у меня все. Мое имя, мой мир, мой дом. Вы отняли у меня мою жизнь.

Селена поправляет платье и томно сползает с кровати, приподнимаясь над полом, как настоящий призрак.

— А взамен я уничтожу вас. Всех.

Она резко бросается к нему и отталкивает. Ударившись спиной, Роб роняет с прикроватной тумбы абажур, но едва ли замечает это.

— Лилит?

— А кто же ещё? Хотя, как ты мог меня узнать, вы же, мужчины, такие доверчивые, особенно стоит вам заглянуть женщине под юбку! — Она медленно приближается к Роберту.

Роб, вжатый в стену, пытается отпихнуть ее от себя, но его руки проходят сквозь бесплотное тело.

— Неожиданно, правда? Я же всего лишь призрак, Румпельштицхен.

Скривив губы в отвратительной ухмылке, она наотмашь бьёт его по лицу. Боль отрезвляет, но Роб не может пошевелиться, словно его тело сковано цепями.

Сонный паралич? Или просто страх перед обезумевшим от своей ненависти мертвецом?

— Но может ли призрак сделать так?

Лилит, оскалившись, словно куклу, бросает его на пол. Её исступленный смех эхом отскакивает от стен, наполняя комнату смрадом безумия.

Её лицо вдруг меняется, принимая расслабленное, томное выражение.

— Ты меня не узнал. А вот Берт бы узнал. Малыш Берт… как я скучала по нему, но она выбрала тебя! Тебя!

Опустившись перед обездвиженным Робертом на колени, она с силой надавливает ему на глаза, отчего из его груди вырывается славленный хрип. Чувство бессилия разъедает лёгкие, скручивает всё внутри в тугой узел.

— Смотри, Румпельштицхен. Смотри, я хочу тебе кое-что показать.

Глаза выжигает огнём от давления её пальцев, но Роб как наяву видит мастерскую Берта в Тотспеле.

Слышит тихие стоны, шорох ткани, падающей на пол. Нагая Лилит, откинувшись на стол, сбрасывает на пол кисти и холсты, прижимая к вздымающейся груди голову Берта. Он ритмичными движениями вбивает её тело в столешницу, не сдерживая шумное дыхание. Лилит извивается под ним, вскрикивает, позволяя Берту развести её ноги шире…

Штицхен ощущает искрящуюся ярость, наполняющую каждую клеточку его парализованного тела. Эта ярость придаёт сил, и, извернувшись, он сбрасывает Лилит с себя.

— Нравится?

Она жеманно поправляет выбившуюся прядь и, запрокинув голову, хохочет. От этого клокочущего звука сердце выпрыгивает из груди, но Роб находит в себе силы отползти от одержимого призрака.

— Я – её темная сторона. Всё, чего хочу я — хочет она. Только она сдерживает себя, а я не вижу в этом смысла.

— И чего же ты хочешь сейчас?

— Разве ты не понял? Мести. Селена не позволила мне довести дело до конца и уничтожить каждого из вас, но я не из тех, кто так просто сдастся.

Роб молчит, настойчиво убеждая себя проснуться. Это всего лишь кошмар, и всё, что необходимо — очнуться от него.

Ну же, Штицхен…

— Я знала, что карты таро приведут её ко мне, знала, что даже не нужно вкладывать в них хоть какой-то смысл. Я смотрела в её глаза каждый раз, когда она подходила к зеркалу. Я пожирала её изнутри… я забирала её тело каждый раз, когда она давала слабину. Каждый раз, когда я хотела этого…

— Но она нашла способ избавиться от тебя! — злобно выплёвывает Роберт и вытирает рот тыльной стороной ладони, вкладывая в этот жест всё своё отвращение к Лилит.

— Это была наша с ней война. И мы обе её проиграли.

Лилит поднимается с колен и тихо подходит к нему, протянув руки. Роб напрягается, но Лилит лишь спокойно продолжает свою исповедь.

— Она знала, что ты – следующий. И предпочла убить себя. Нас. Лишь бы ты остался. Каково теперь тебе будет жить с этим?

Лилит рывком тянет его за плечи и волочет к окну. Споткнувшись обо что-то, Роберт в последний момент хватает её за руку и прижимает к себе, с силой сдавливая вдруг ставшее реальным запястье.

— Разбуди меня, тварь! Разбуди! — голос с трудом вырывается из глотки, словно что-то застряло в горле. По лицу течёт что-то липкое, и Роб с ужасом видит, что по животу струятся ручейки крови.

— Впрочем, если ты умрешь, жертва Селены будет напрасной, — она наступает на Штицхена, заставляя его пятиться к окну, — меня это устраивает.

Закричав, Роб бросается на Лилит, надеясь развеять её образ в темноте, но она с широкой улыбкой принимает его в свои объятия. Холод пробирает до костей, хруст которых на доли секунд оглушает Штицхена.

Резкий удар куда-то под ребра. Звук разбившегося стекла. Ледяной ветер забирается под кожу, играет с волосами.

Роб не чувствует под собой опоры, бессильно цепляясь пальцами за воздух. Образ Лилит тает, оставляя вместо себя кромешную тьму и дьявольский смех, отражающийся в сознании.

Голос Берта где-то вдалеке зовёт его, но не может пробиться сквозь завывание ветра и хохот Лилит. Тело становится легким, расслабляется. В лицо с хрустальным звоном летят осколки.

Глубоко вдохнув, Роб наконец распахнул глаза, вынырнув из своего самого страшного кошмара. Тело пронзила острая боль.

Вдох.

Рот наполнился вкусом железа. Тёплая жидкость пенится в уголках губ.

Выдох.

Дышать слишком тяжело. В горле что-то клокочет, не позволяя закричать.

Вдох.

Небо. Синее, почти чёрное, усыпанное россыпью мелких звёзд. Они манят, умоляют смотреть на них как можно дольше, путаясь в оголенных кронах деревьев.