Ему, как и ей, было интересно, что из этого получится. Обнимая сестру за плечи, прижимая её к себе, попутно размышляя над тем, что заставляет её чувствовать холод, он улыбался. Теперь у них было что-то общее помимо времени, помимо личной привязанности друг к другу и нестабильных увлечений. Или, может быть, это тоже было их небольшим нестабильным увлечением.

— Да, если ты считаешь этот возраст подходящим, — Имлерит хотел поправить куртку, неровно сидящую на плечах Сироны, а она так и не дала ему этого сделать, перебираясь к нему на колени и прижимаясь к его груди, заставляя его накинуть одежду и на себя тоже. — Если ты решишь подождать ещё около недели или месяца, он может приблизиться к порогу взросления. Это поможет ему окончательно сформироваться и не проходить сквозь этот период в сознательном состоянии, а тебе, Сирона, это даст возможность вылечиться.

Она подняла на него глаза и нахмурила свои тонкие темные брови, до сих пор ярко выделявшиеся на фоне светлых волос — брови были единственным волосяным покровом, не имеющим защитного покрытия, — это было одним из интересных дефектов, что преследовал всю их семью. Ей не казалось, что она чем-то болеет, но Имлерит однозначно был прав — никто из пожирателей времени не мерзнет просто так, никто из не поддается давлению низких температур тогда, когда только-только касаются нуля. Она действительно болела, но понятия не имела, чем.

— Тогда этот месяц тебе придется меня лечить. Ты ведь единственный квалифицированный врач на Нодакрусе, не считая Рианнон.

Сирона ухмыльнулась, уткнувшись носом в шею своего брата, чувствуя, как он невесомо касается её волос губами. Они продолжали наслаждаться обществом друг друга, ожидая «гостей», а по воде реки, что в народе именовалась рукавом, неспешно, поддаваясь течению, проплыл указательный палец, явно женский и к основанию поврежденный так, словно его по меньшей мере откусили острыми и мощными зубами.

***

Говорят, что гораздо проще сплотиться против общего врага, чем сплотиться ради единой цели, какой бы благой эта цель ни была. Жители Илеты, обычно агрессивно настроенные по отношению даже к своим собственным соседям, активно доказывали правдивость этой теории: вооружившись тем, что нашли в своих сараях, они забыли о внутренних распрях и готовы были уничтожать чужаков бок о бок. Конечно, с обязательным условием, что после крестового похода на разорителей их единственной таверны и зверских убийц они вновь смогут ругаться из-за построенного на несколько сантиметров дальше забора.

Словно настоящие храмовники, держа в руках факелы, вилы, а в некоторых случаях — мечи или кинжалы, нифы двигались к рукаву — широкой реке, у которой, по слухам, так и остались чужаки. Никто из тех, кто собрался проучить злодеев и показать им, что в Илете таким не рады, их не разу не видел — они только слышали о них и понятия не имели, к кому идут. Знали только, что если в лицо их узнать не смогут, то сразу как чужаков и идентифицируют, ведь внутри села, да и даже пары ближайших, каждый знал друг друга в лицо. Знал и помнил, что то или иное лицо когда-то сделало не так.

Рукав находился не так далеко и добрались они быстро, но вместо ожидаемой банды разбойников они увидели только двоих людей: незнакомые мужчина и женщина сидели на мостках, разговаривая о чем-то, даже позволяя себе смеяться, как ни в чем не бывало. Никто из жителей Илеты не верил, что двое людей, пусть и странноватых, могли сотворить такое, но были не против расправиться с теми, кого им удалось найти.

— Девку только не трогайте, — почти сходу заявил один из селян, похабно усмехаясь и потряхивая граблями, прихваченными с собой из сарая. — Пригодится ещё, а убить-то всегда успеем.

Судя по одобрительному гулу ещё нескольких мужиков, точку зрения своего соседа разделяли многие — они собрались наказывать этих людей, а девку можно было наказать множеством разных способов, в том числе и полезным для каждого из них. А потом, может, и убьют её, зачем ещё она им сдалась?

Нифы шли шумно и вовсе не прятались, их было слышно уже в тот момент, когда они только подобрались к протоку, строя планы и предвкушая, как же они расправятся с этими людьми на реке. Они не видели того, что мостки испачканы кровью; не замечали, что их враги никак не реагируют на опасность и не знали того, что никакой опасности они для них не представляют. Эти люди просто снисходительно смотрели на селян, странновато улыбаясь и медленно поднимаясь с места. Они тоже их ждали, только никакими вилами им для этого вооружаться не требовалось.

Когда мужчина на мосту поднялся и отряхнул рубашку от невидимой пыли, некоторые из жителей Илеты остановились. Сами по себе низкорослые, нифы редко сталкивались с кем-то настолько огромным, и если женщина, пусть тоже для них слишком высокая, ещё не вызывала такого удивления, то тут не удивиться было попросту нельзя. Теперь уже не казалось таким поразительным то, что зверства в таверне могли учинить всего двое.

Но их всё ещё было двое, а нифов, собравшихся со всей Илеты — около сотни. Ну что могли два человека сделать против сотни? Ничего, они были свято уверены, что два человека не могли сделать ничего.

— Я бы предпочла, чтобы вы думали обо мне, как о леди или хотя бы использовали слово «женщина» в своих бессмысленных мыслях, — лениво протянула она, потягиваясь и вытягивая руки над головой. — Пожалуйста.

Никто не понимал, о чем именно она говорит и почему так противно улыбается, словно королями положения были эти двое, а не превышающие их числом селяне. Кем они были, чтобы вести себя так по-хамски и стоять на их земле? Кем они были, чтобы свободно передвигаться по этой стране после того, что сотворили?

— Заткнись, девка, — кто-то из мужиков сплюнул на землю, хмыкнув. — Твоё дело ноги раздвигать, а с остальным люди разберутся. Болтать-то тебе точно не положено.

Кто-то из толпы рассмеялся, а женщина покачала головой и поджала губы, словно смотрела на нерадивых учеников в сельской школе. Видимо, её очень разочаровывало поведение жителей Илеты, вот только самих жителей это только веселило. Они смотрели на неё и её попытки найти в кармане войдшифтер. Зря.

— Зря, — хрипло произнес мужчина в тот момент, когда уже оказался непозволительно близко к толпе зазевавшихся нильфов. — Очень зря.

Они понятия не имели, что он озвучивает мысли своей сообщницы и знать не знали, что их мысли он тоже прекрасно слышит. Они не понимали, что огромный, казалось бы, стальной меч не просто режет их товарищей, а заставляет их растворяться в материи времени и пространства уже через несколько секунд после удара, обрекает их на постоянные мучения внутри самого страшного уголка Пустоты. Они не знали, что никакие вилы им не помогут и не видели, что женщина тоже вооружена.

Зря.

========== Вернуться, чтобы умереть ==========

Сегодня никому из них не нужно было время, сегодня никто из них не нуждался в том, чтобы тратить свои силы на бесполезных нифов — всё это было всего лишь небольшой попыткой развлечься, утолить собственную бесконечную жажду крови, желание убивать бессмысленно и беспощадно. Настолько беспощадно, что ни Имлерит, ни Сирона в какой-то момент не стали использовать своё оружие в качестве средства, способного отослать жертв в Пустоту — они, сменив режим, предпочитали попросту уничтожать этих людей, на части разрезая или разрывая их, разбрызгивая в стороны кровь или пробивая их плоть насквозь лазером, успешно заменяющим патроны в оружии Леди-Командора.

Ей нравилась кровь — вся эта кровь, неважно, чьей она была, нравилась ей. Она чувствовала себя в своей стихии, когда этим занималась, она чувствовала себя собой и готова была наслаждаться этим столько, сколько представится возможным. Кровь возбуждала её, заводила, заставляла смеяться — потом, когда ещё несколько минут назад бесстрашные селяне умолкнут навсегда, эта кровь, плоть и бьющий по сознанию адреналин окажут им ещё одну услугу. Или даже пару услуг.

— Они бегают не слишком быстро, — покачала головой Сирона, ухмыляясь и обращаясь к стоявшему рядом брату, и выстрелила вслед тому самому человеку, который пытался храбриться с помощью похабных замечаний в её сторону. Зря. — Медленно, очень медленно.