— Не забудьте отрубить им головы! — Ядран шёл к Асвальду, единственному, кто сейчас имел мощное оружие — меч с богато инкрустированной рукоятью.

Но в этот миг над королём фрейев возвышался Дагер. Сын Торвальда, с ненавистью нанося кинжалом снова и снова удары в королевскую грудь и живот, повторял одно:

— За отца, тварь! За отца, антимат ящер!

— Дагер! Голову! Иначе он воскреснет! — попытался остановить его Ядран.

Увлечённый Дагер словно бы оглох, и Ядран выругался, оттолкнул измазанного кровью Дагера, потянул хрипящего Асвальда на себя. Тот свалился вниз на ступенях — и свистнул меч, перерубая королевский воротник с содержимым.

— Тащи его к яме! Проклятье, Дагер! Да очнись ты, как дитя малое!.. Позор твоему отцу!

Дагер хохотал над телом умершего ящера, и Ядран отвесил ему пощёчину. И лишь когда подскочивший Нельс ухватил короля за ноги и повторил ругальства в адрес брата, взгляд того прояснился. Сыны Торвальда потащили тело Асвальда Второго туда, где несколько месяцев назад был бесславно погребён их отец.

Ядран отрубил ещё две головы и, задыхаясь, передал меч бледному Давору. Оружие у нерешительного принца забрал Алрик и продолжил дело. Обезглавленные тела и головы стаскивали к Очагу и сбрасывали вниз. Тьма металась, то обжигаемая светом (все свободные малерийцы запечатывали её, как могли), то уносилась вниз, следуя за каждым падающим телом, словно проверяя — свой или нет.

— Всё кончено. Мы все сделали выбор, и она тоже, — Ядран подошёл к брату, продолжающему на ступенях держать тело мёртвой, но не обезглавленной Кайи. За ним, хрипящего Инграма держал за плечи Ивор. — Чего медлишь?!

Ядран обернулся, поискал глазами меч, крикнул товарищам — и ему бросили оружие. Поймав его в полёте, Ядран протянул меч Ивору:

— Руби!

— Дыв просил сам.

Ядран, чей разум сейчас застилала одна мысль — побыстрее со всем покончить — взревел, хватаясь за плечо Дыва:

— Очнись, Исак! Всё кончено! — и к Ивору. — Дай мне! К шархалу ваши разборки! Отойди!

Ядран занёс меч над Играмом, но в последний миг остановился, присматриваясь к гримасе умирающего:

— Ты смеёшься, мерзкая ящерица?! Будешь вечно смеяться в своей Тьме!

Инграм оскалился. Обагрённые кровью его зловещая улыбка и взгляд, направленный на Дыва, особенно задели Ядрана.

— Слава Свету! — принц рывком перевернул смеющегося фрейя лицом на ступеньки и отсёк голову. — Ивор, тащи и этого!.. Исак!

На Дыва с минуту назад были обращены взгляды всех, собравшихся у Очага. Ненадолго их отвлекло тело последнего принца, отправившегося в последний полёт, и фраза Нельса:

— Проклятье, голова! — сын Торвальда побежал за головой Её величества королевы Отилии Виердской, откатившейся к неосвещаемой противоположной стене. Схватил её за волосы и, рассыпая по дороге жемчуг с разорванных украшений, закинул в Очаг. — Слава Свету, и подавись Тьма!.. Твари, на всех мордах улыбки… Они точно не воскреснут?

— Это оскал, не улыбка, — философски хмыкнул кто-то из малерийцев.

К Очагу несли последнее тело, рассечённое Ядраном, — лёгкое тело принцессы, так и не получившей крылья Тьмы.

— Она стала бы такой же, как и остальные, — отчётливо произнёс Ядран, кладя руку на плечо брата, снимающего браслет, а вместе с ним и морок.

— Не стала бы, если бы у меня полгода назад хватило бы смелости признаться. Её не заразили бы тьмой, а Источник очистил бы её полностью.

На ступенях, перед тронным местом, сидел Его высочество принц Кар-Малерии Исак. И малерийцы дружно преклонили колена, повернувшись в его сторону. Исаку пришлось подняться: реальность отрезвляла.

— Всё, последняя! — резюмировал Нельс, скармливая вздыбившейся Тьме тело и голову Кайи. — Слава Свету!

— Героям память! — гаркнули остальные и повторили трижды.

— Мы освободили это Всемирье от кровопийц! И знайте: в этом заслуга моего брата, который, является законным преемником нашего отца, — Ядран приобнял поникшего Исака, рассматривающего свои окровавленные ладони. — Такова была наша жертва — мы с Давором отказываемся от престола в пользу Исака, освободившего Всемирье от рабства. Но отпразднуем мы позже… Осталось немного — завалим башню, чтобы никто не смог принести здесь жертву и получить силу Тьмы!

— Сделаем это побыстрее, прошу! — Давор ёжился, и его опасения разделяли многие.

Из тринадцати малерийцев, стоящих сейчас в зале с Сердцем Тьмы, четверо — Ядран, Давор, Дагер и Нельс — являлись магами огня. Далее двое, Алрик и Исак, имели бесполезные в данный момент силу управления водой и ментального воздействия. Прочие — сильные маги воздуха — подняли руки, направляя потоки на свод. От огня, выпущенного огневой четвёркой, свод треснул, дальше дело оставалось за потоками возникшего ветра.

Полетели вниз каменные блоки, столетия назад таким же чудесным образом укладывавшиеся предками нынешних разрушителей. Но чёрный столб, упирающейся в потолок, отбил нападение — и раздробившаяся крошка полетела в стороны, окропляя убийц.

— Забьём снизу! — приказал Исак, который взял себя в руки и вернулся к руководству процессом. — Не пытайтесь погасить Тьму!

Взломали пол вокруг решётки, топя её в образовавшейся дыре, и, спиралевидно закручиваясь в воздухе, камни полетели к краю бездонной ямы. Тёмный сноп почти незаметно сужался, это показалось слишком медленным результатом Исаку, и он крикнул:

— Надо пока закрыть отверстие! А башню обрушим снизу!

На Очаг рухнула стена, блокируя Тьму от выхода наружу. И маги понеслись по лестнице на нижний этаж. Там Ядран пропустил вперёд товарища:

— Алрик, уводи всех из дворца!

Тот отсигналил жестом «Слушаюсь!» и побежал дальше — в сторону гула, состоящего из бряцанья оружия, гневных и радостных голосов. Башня с Сердцем Тьмы примыкала к основному ансамблю дворца, считалась крайней на северо-востоке, однако нельзя было быть уверенным, что её разрушение не повлечёт за собой падение всего остального. Ядран рассказывал со слов своего источника (теперь понятно, какого), будто Серце Тьмы спасло дворец от разрушения во время последнего сильного землетрясения, значит, после его запечатывания могло случиться, что угодно.

Алрик выбежал к площадке, коридоры из которой вели в праздничную залу, домчался до большой лестницы и перевесился через перила:

— Уходим!.. Дворец разрушается!.. Проверить все комнаты — никто не должен остаться!

Гул замер, а потом взметнулся женскими визгами. Прислуга, собранная отрядом кар-малерийцев, ждущих в гроте до условленного сигнала, запричитала. Дворец начал содрогаться — пока осторожно, отзываясь на взрывы в дальней башне.

Алрик забежал в зал, в котором ещё два часа назад щедро проливалось вино за молодых и Союз. Помещение почти пустовало: несколько карамалийцев перемещались по нему, заглядывая во все углы и добивая с десяток стонущих фрейлеров.

— Все на выход! — крикнул Алрик, однако заходя внутрь. — Почему столько убитых?

— А, сир Алрик! — отозвался один из воинов. — Если бы кое-кто не призвал сопротивляться, мы бы вывели всех. Чешуйчатые, в общем, не возражали против нашего подарка…

Карамалиец крякнул, вонзая меч в очередное корчащееся тело:

— Сдохни, тварь! Вам честь оказали, а вы не оценили…

Алрик прислушался к набирающей силу жажде, пошёл в столу, единственному, на котором осталось немного небитой посуды, в том числе кувшины с напитками. Споткнулся о несколько тел, добрался до желанной жидкости и, пока не осушил весь кувшин, не опустил его. Отёр подбородок и осмотрелся:

— Уходим, они всё равно умрут… О, проклятье! — идя обратно, он наткнулся на несколько знакомых фрейлеров. — Ну, теперь некому будет возить рабов… Обрадуем наших!

Плюнул в сторону Мастера Оржана и его друга капитана, застывших с одинаково перекошенными лицами и красной одеждой в области груди. Подобрал валяющийся фрейлерский меч, оценил его тяжесть в руке и побежал за товарищами, покидающими праздничный зал, который стал ненадолго ареной для смертельных танцев.