Ядран вытащил из ложемента артефакт и попросил о чести торжественно надеть его на короля. Асвальд ухмыльнулся, разрешил.

Тем временем спустилась Отилия и повторила действия супруга. За ней пара — Марна и Севим. Солвег под руку с Мартеном, которому тоже пришлось принести клятву, ибо статус новоявленного фрейя обязывал. Второго артефакта ему, тем не менее, не вручили.

Последними, выждав, когда большая часть родственников вернётся на место и чтобы не сталкиваться с ними у Очага, сходящего с ума от щедрых подношений, спустились Инграм и заметно волнующаяся Кайа. Брат, обнимая сестру, подвёл её к Горану, проследил за её дрожащей незамысловатой закорючкой на пергаменте, расписался сам и потянул к Очагу, возле которого малерийцы держали последние три ящика.

— Не бойся, малышка! — негромко и с иронией ободрил Кайю Инграм, укусил её, вздрогнувшую, за ладошку, затем надсёк свою и, взяв руку Кайи, выжал одновременно две капли. Клятву дал так же, за двоих, а потом подмигнул Дыву, который выказывал все признаки плохо сдерживаемой ревности.

На них повесили артефакты, Инграм подтолкнул сестру к возвышению с восемью тронными креслами, а сам приблизился к хмурому Дыву.

— Мне нравятся твои сожаления, раб! — шепнул ему на ухо Инграм. — И подарок твоих новых хозяев тоже. Признаюсь, немного жаль, что ты бросаешь нас. Поэтому я тоже сделаю тебе ценный подарок. Он тебе понравится, обещаю. И твоему отцу тоже.

Самодовольный Инграм вернулся на своё место подле сестры, взял её за руку и поднёс к своей, поцеловал тыльную сторону, не отрывая взгляда от заинтригованного и встревоженного Дыва.

Тем временем случилась заминка. Горан тоже подписал договор, и настало время кар-малерийцам завизировать как сам документ, так и поправку к нему. Но Ядран с Давором оставались неподвижными у Очага с последним хранилищем.

— Прошу, ваша очередь, — напомнил ход оговоренной процедуры Асвальд и указал принцам на тумбу со свитками.

Ядран с Давором переглянулись. Слово взял, как обычно, старший брат:

— Нам стало известно об ещё одном вашем сыне, ваше величество, в данный момент не узаконенном. Поэтому во избежание всех неожиданностей в будущем, мы просим его так же дать клятву Очагу и принять законный дар. Речь идёт о доне Горане бескрылом, Ваше величество. Поправьте меня, если источник нашей информации ошибся.

Горан, кажется, не особо был изумлён. Он только вздрогнул, когда за его спиной засмеялись Инграм, Солвег и Марна, и выше задрал подбородок. Её величество Отилия нахмурилась, она повернулась к мужу, ожидая от него следующего хода в этой игре с кар-малерийцами.

— Что ж, — кашлянул король, сместив свой взгляд на Дыва, — ваш источник, безусловно, слишком много времени провёл на нашей кухне. Вы правы, но отчасти. Горан — всего лишь сын корабельной шлюхи, к моему великому сожалению, хотя, безусловно, помеченный Тьмой. В его клятве нет смысла: во-первых, он не проходил посвящения, а клятвы непосвящённых Тьма не гарантирует; во-вторых, даже если он сейчас это сделает, а в будущем получит свои крылья, его клятва также не будет иметь силы по уже озвученной мною причине.

— Значит ли это то, что дон Горан сможет нарушить договор? — не теряясь, уточнил Ядран, снова поражаясь предусмотрительности младшего брата. Его ментальный дар не был связан с прозорливостью, и тем не менее…

Асвальд колебался. Его дети и зятья переглядывались, пялились на Горана, уставившегося в одну точку на противоположной стене. Но гости ждали ответа. Решение помогла принять Отилия. Она положила сжала руку супруга и вопросительно сказала:

— Ваше величество, дайте клятву. Слишком много противоречий, мы об этом с вами много говорили.

Не подозревая, что тем самым сохраняет Горану жизнь, Асвальд в одно мгновение, окутанный всплеском тьмы, оказался возле Очага. Вознёс руку и поклялся, что его бастард Горан никогда не получит крылья по его благословению или любого другого присутствующего здесь фрейя.

На расстроенного помощника, много лет лелеявшего мечту каждого фрейлера, не надо было смотреть, чтобы угадать его эмоции. Даже в сумерках, разбиваемых четырьмя настенными факелами, Дыв увидел, как играют желваки на чешуйках дважды несостоявшегося принца.

— Тем не менее, остался девятый артефакт, и мы не хотим возвращать домой то, что не было для нас предназначено, — Ядран занёс руку над ящиком, следом — Давор. — Я предлагаю передать последний артефакт нашему жениху, в совокупности с советом не тратить больше драгоценную магию на старые деревья.

Асвальд хмыкнул и пошевелил пальцами, унизанными кольцами:

— Это как вам будет угодно!

Счастливый Мартен снова отправился к Очагу. Поскольку клыки у почти-фрейя ещё не выросли, опять пришлось просить одного из стражей-фрейлеров достать меч. Возникла пауза: Мартен резал руку, выдавливал кровь, и открывалось хранилище, чуть медленнее, чем предыдущие.

Дыв, за которым наблюдал Инграм, после вручения артефакта жениху негромко обратился к Ядрану:

— В моём присутствии больше нет необходимости, договор подписан. Мне остаться, ваше высочество?

Принц Ядран повернулся к слуге-карамалийцу, помедлил и произнёс:

— Останься. А впрочем, можешь быть свободен. Унеси с сиром Ивором договор на корабль. Надеюсь, ты успел собрать вещи.

Фрейлеры вдруг зазвенели латами, поворачиваясь к дверям, и вышли из залы под вопросительные взгляды фрейев, в присутствии которых слуги никогда не позволяли себе самостоятельных решений.

— Горан! — король указал помощнику на дверь. Тот отвесил лёгкий поклон и с облегчением быстро устремился к двери, мимоходом скользнув презрительным взглядом по Дыву.

В тишине залы было слышно, как уверенно топают по лестнице фрейлеры.

— Ну что ж, ваше величество дон Асвальд, донна Отилия, ваши высочества… — Ядран поклонился, словно ничего странного не случилось, и протянул руку кузену. — Ещё раз прими мои поздравления, Мартен.

Тот обнял родственника, с которым желание распрощаться только усиливалось. В Кар-Эйре Ядран раздражал своим превосходством, а здесь особенно… Некая сумятица почувствовалась и среди малерийцев, Нельс слишком громко вздохнул. Мартен понимал: дело сделано, теперь бы кар-малерийцам унести ноги и на корабль.

— Прощайте! — пробормотал Мартен, отстраняясь от одного кузена и поворачиваясь к другому.

— Разреши, я активирую тебе второй накопитель, — дрогнувшим голосом попросил Давор. Уж от него привязанностей никогда не наблюдалось, но Мартен снова натянул улыбку.

На груди вспыхнул яркий свет от висевшего вторым артефакта, и вдруг засветился первый, опустошённый наполовину. Один за другим активировались накопители и на фрейях.

Первой захрипела Кайа, и на неё обернулсь сидящие по обе стороны Севим и Горан, машинально хватаясь за горло — цепи от артефакта стягивались. Все фрейи одинаково царапали когтями неразрываемый тонкий, но удушающий металл. Тьма из Очага взметнулась, призываемая своими хранителями. Та заминка, на которую рассчитывал Дыв, грозила окончиться провалом: в нужный момент все малерийцы будто окаменели от страха.

Но Кайа! Она умирала в муках! Дыв опомнился. Он откинул крышку с ящика, который держал трясущимися руками Дагер, достал из нижнего потайного отдела кинжал и метнулся в сторону фрейев, корчащихся на тронах и пытающихся снять удавку. Передвижение Дыва, как по волшебству, сняло чары оцепенения с остальных малерийцев. В следующее мгновение Мартен свалился от чиркнувшего по горлу кинжала, который держал бледный Ивор.

— Помянем отца! — запальчиво крикнул Нельс, подражая Дыву и устремляясь вперёд, по дороге огнём расчищая себе и другим путь в облаке тьмы.

За Нельсом — остальные метнулись к фрейям, призывающих могущественную помощь: по зале сновали обрывки клубящегося мрака, норовящего задеть предателей, и малерийцам приходилось показывать чудеса ловкости. Но как только обмякла королева и король, Тьма с шипением убралась к себе — на неё принцы направили свой огонь.