Мартина повертела нож в руках, позволяя свету от огня в трактире играть на лезвии. — День или два, я думаю. Самое большее, три. Это зависит от того, сколько времени мне потребуется, чтобы достать припасы. Астрифи в хорошей форме, и она готова к путешествию. Действительно, ее лошади надоело стоять в конюшне.

— Превосходно. Чем меньше времени будет потрачено впустую, тем лучше. Выпьем за безопасное путешествие и успешную миссию, моя дорогая. Подняв кружку, Джазрак произнес тост за ее успех.

На следующий день Мартина, страдая от легкого похмелья, принялась за подготовку к отъезду. Шедоудейл не был большим городом и даже не пограничным поселком, где толпились торговцы снаряжением.  Поэтому ей потребовалась только большая часть дня, чтобы собрать все необходимое:  муку, соль, вяленое мясо, сухофрукты, лепешки, сахар, сало, наконечники для стрел, масло, дополнительные тетивы, иголки, нитки и прочее. Особенно ей хотелось найти мыло, поскольку у нее не было желания обходиться без роскоши, которую может предложить ванна, даже в каком-нибудь ледниковом озере. К вечеру, когда она вытянула ноги перед огнем в «Олд Скул», почувствовала облегчение, закончив торговаться с единственным торговцем деревни, вспыльчивым Вергундом. Ее статус Арфистки, о котором, казалось, знали все в городке, не произвел на него особого впечатления, и каждая покупка была битвой. Однако ее запасы наконец-то были полны, даже мыло, и завтра они с Астрифи могли отправиться в путь. Осторожно потягивая эль, она играла маленьким ножом Джазрака, игриво отражающим огонь от лезвия.

— Значит, ты покидаешь нас завтра? —  спросила Джаэль, ее волосы были кровавого цвета охотничьей луны в пылающем свете очага. Держа котелок в одной руке, она предложила новый половник эля. — Старый Вергунд сказал мне, что ты была у него дома, покупала припасы.

Мартина кивнула, допивая остатки из своей кружки. Трактирщица плеснула еще одну порцию в кружку Мартины. — Это за счет заведения.

— Что ж, спасибо тебе, Джаэль,  — внезапно взволнованная добротой хозяйки, сказала Мартина, что было лучшим, на что она была способна.

— Пусть это будет благословением путешественнику. Пусть колесо Тайморы повернется в твою пользу.

— И пусть ваш дом познает радость улыбки Лииры, — ответила Мартина. Она неохотно подняла свою кружку за Джаэль, не желая устраивать еще одну ночь тостов.

— Достаточно справедливо. Выпьем за дам удачи и радости. Она подняла половник, чтобы соответствовать тосту Мартины. Осушив его большим глотком, она вытерла пену с подбородка и с добрым выражением посмотрела на молодую женщину, все еще растянувшуюся в кресле. — Я прослежу, чтобы мальчик-конюх накормил Астрифи и приготовил ее утром. Тебе лучше отдохнуть до завтра.

— Спасибо тебе, Джаэль. Когда Мартина заговорила, хозяйка уже отходила. Снова предоставленная самой себе, Мартина снова устроилась в маленьком, освещенном камином, коконе, окружавшем ее кресло. Лезвие ножа снова блеснуло на свету, как-то менее игриво, чем раньше.

Хотя она жила в гостинице всего несколько недель, Мартина не ожидала, что прощание будет таким болезненным. В конце концов, кроме Джаэль и Джазрака, здесь было мало людей, которых она действительно знала. Она демонстративно избегала большинства жителей Долин с присущим Арфистке инстинктом скрытности. Теперь, слегка навеселе и приятно уставшая, она почувствовала острый укол сожаления при мысли о том, что ей придется покинуть сонную маленькую деревушку. Текущая река, ободранные зимой деревья, даже потрескавшиеся, бесплодные склоны Олд Скул казались какими-то домашними и успокаивающими. — «Я могла бы жить здесь так же хорошо, как и в любом другом месте», — лениво подумала Арфистка, но она знала, что пока не готова где-либо обосноваться. — Я вернусь, — сказала она себе, прежде чем осушить свою кружку и отправиться в постель.

Наступил рассвет, и Мартина почувствовала себя плохо отдохнувшей и встревоженной. — «Путешествия всегда так со мной поступают», — раздраженно подумала она, выбираясь из постели. Она никогда не могла крепко спать в ночь перед поездкой, всегда просыпалась в часы, отмеченные только темнотой, всегда взволнованная надеждами и напряжением жажды странствий.

Пронзительный крик Астрифи со двора конюшни заставил вялую кровь рейнджера всколыхнуться. Пришло время стряхнуть с себя оцепенение цивилизации и вернуться в дикие места, где ей действительно было место.

Быстро умывшись холодной водой, что почти сошло за душ, и, повозившись со своей дорожной одеждой, Мартина спустилась по истертым деревянным ступенькам во двор. Бледное утреннее солнце омывало булыжники мостовой; освещение еще не достигло полной насыщенности дня.

Мартина была встречена резким визгом, похожим на птичий, который перешел в ржание. — Астрифи, не дергайся! — крикнула она, когда ее лошадь встала на дыбы, запрокинув голову так, что грозила перекинуть мальчика-конюха, цеплявшегося за ее недоуздок, через забор двора. Астрифи была не обычным скакуном, а гиппогрифом, с передними конечностями огромной птицы и задними — крепкой лошади, и парой крыльев с золотым оперением. Существо щелкнуло клювом своей орлиной головы, игриво угрожая сломать руку конюха, как сухую щепку. Мальчик задрожал, чуть не выронив веревку от ужаса, не будучи в состоянии отличить игривость гиппогрифа от голода.

Арфиста поспешно взяла поводья, и мальчик юркнул в безопасное место за дверью конюшни. — Астрифи, остановись! — скомандовала Мартина, сопровождая свои слова быстрым свистом сокольничего, когда гиппогриф снова встала на дыбы. Резкий рывок заставил существо опуститься, его передние когти заскребли по камню, в то время как задние копыта выбивали раздраженную дробь. Оно повернуло свою покрытую перьями голову, чтобы одним мигающим глазом уставиться на Мартину, а затем неодобрительно щелкнуло, пока она не протянула руку и успокаивающе не погладила перья массивных крыльев. Длинный лошадиный хвост щелкнул по задним лапам, словно указывая, где почесать еще.

— Хорошая девочка, Астрифи, — мягко сказала Арфистка, автоматически проводя руками по ремням седла, проверяя их крепление, убеждаясь, что ее рюкзаки и седельные сумки надежно закреплены. Высоко над лесами не было места, где можно было бы найти запасную подпругу. Крылья с золотыми шипами взмахнули в воздухе с легким свистом, поднявшим вихрь пыли и соломы. Седло чуть не соскользнуло, когда могучие трапециевидные мышцы летающего зверя напряглись под кожаным сиденьем, но ремни держали его крепко. Удовлетворенная, Мартина бросила мальчику монетку. К этому времени он уже достаточно пришел в себя, чтобы рискнуть выйти из-за двери. Мартина вывела Астрифи на дорогу и легко вскочила в седло. Мальчик-конюх подбежал к забору, чтобы посмотреть, как пара пустилась рысью, затем поскакала галопом по дороге, пока, наконец, гиппогриф, мощно взмахнув огромными крыльями, не оторвался от земли и не поплыл прочь над верхушками леса с коричневой листвой.

Весь день они летели на восток, паря над лесом; побережье Лунного Моря едва просматривалось на севере. С самыми короткими остановками для отдыха они продвигались на следующий день и в последующие, пока на четвертый день не миновали населенные стервятниками шпили Хиллсфара, затем еще три, чтобы пройти мимо улиц Малмастера, спускающихся по горным склонам, и дальше на восток, где лодки могли пересекать Лунное Море к скалистым берегам Вааса. Здесь Мартина направила Астрифи на север и повела гиппогрифа над бурными водами Лунного Моря, пока они не увидели северное побережье, где остановились на отдых в деревне рыбаков, слишком бедных, чтобы с подозрением относиться к такой странной путешествующей паре.

После нескольких дней рыбной диеты, в то время как Астрифи получила заслуженный отдых, пара возобновила свой путь на север, следуя вдоль троп вверх по перевалам, петляющим через горы, которые изолировали север. Они пролетели над северными районами Вааса, где люди считали всех незнакомцев Дамарскими шпионами, и дальше, к равнинам Дамары, где жители деревни шепотом говорили о ее, якобы, Ваасанской внешности. Помня об этой враждебности и подозрениях, Мартина задавала мало вопросов, когда останавливалась в деревнях, выдавая себя за торгового агента, ищущего новые рынки сбыта, для своего работодателя.