– Ничего, ничего, не стесняйся, это солдатский запах и он честный!– проговорила Марина. – Если бы сын пришел из армии, для меня этот запах был бы самым лучшим! – как будто про себя прошептала женщина и смахнув украдкой слезу, ушла обратно в кухню.

Заперев за собой дверь ванной на шпингалет, Максим быстро сбросил пропахшую потом гимнастерку, галифе, синие солдатские трусы и майку на пол.

Включив душ, он с упоением встал под струящуюся  воду, теплым потоком смывающую грязь с тела.

"Как же хорошо, как же приятно стоять под душем в обыкновенной квартире, а не под душем в солдатской бане, где все имеет инвентарные номера, выдавленные на металле или нанесенные краской!" – размышлял рядовой.

Наслаждаясь мгновением эйфории, Максим на секунду забыл, где он находится и только чувство радости овладело им. Он совсем забыл, что отпущенное ему постовым время давно прошло, и тот солдат сейчас лихорадочно думал, как поступить дальше.

– Говорить старшему по пересыльному пункту про отпущенного солдата или не говорить вообще, как будто тот сам ушел в самоволку через забор? Нет, не говорить, иначе его накажут и вообще, он этого солдата никогда не видел! Может утром придет и тогда это его проблемы! – размышлял постовой.

Всего этого Максим не знал и теперь чувство беспредельной радости от душа, владело им. Вылезая из ванной посвежевшим и румяным от горячей воды, солдат поймал себя на мысли, что надевать сейчас грязное, пропахшее потом обмундирование и нижнее белье ему совсем не хочется.

«Что же делать, что надеть?» – крутилась мысль в голове.

Видимо мысль солдата была так сильна, что по двери ванной раздался короткий стук хозяйки.

– Максим, я тебе одежду сына принесла, ты мне открой дверь, я просуну вещи, – раздались слова Марины Ивановны.

– Вот это дело, теперь можно одеть чистое и уже выйти в кухню, – про себя подумал солдат, принимая в приоткрытую дверь вещи погибшего сына.

Быстро натянув на тело мужские трусы в цветочек, белую футболку и синие спортивные штаны с белыми лампасами по бокам, Максим ощутил себя гражданским человеком.

«Надо же, у ее сына размер мой и все сидит, как будто мое, – ощупывая ткань штанов и футболки на себе, подумал солдат.

Проходя в кухню, Максим увидел накрытый стол с тарелками полными еды и двумя стопками. На тарелках лежали ломтики сала с розовой прожилкой, соленые красные помидоры, вареная колбаса и черный хлеб.

Завершала композицию на столе бутылка водки с красочной надписью «Пшеничная». От этого изобилия у солдата непроизвольно потекли слюни и он тихо крякнув, судорожно сглотнул их.

Повернувшись от кухонного стола на котором хозяйка накладывала в глубокую тарелку борщ, Марина посмотрела на Максима и на мгновение ее хватил ступор. Женщина, не отрываясь смотрела на солдата, который в этой одежде был похож на ее погибшего сына. Через мгновение по ее лицу потекли слезы. Упав на колени, она обняла ноги Максима, постоянно причитая:

– Сыночек мой, Сережа!

От этой сцены Максим готов был разрыдаться и только его воля не давала протечь противной слезе. Он так и стоял на месте, не тревожа женщину.

Наконец она, вытерев слезы, тяжело поднялась с колен и уже ласковым взглядом посмотрела на Максима.

«Что это я, зачем пугаю своего гостя! Давай лучше борщ есть и разговаривать про жизнь! А сначала давай выпьем за упокой души моего сыночка», – проговорила Марина Ивановна, вытирая остатки слез.

Холодная из морозилки водка приятно обожгла гортань и Максим немного «поплыл». Может из-за того, что был голоден, а может из-за того, что уже две недели не пробовал спиртного.

Взяв в руку столовую ложку, он с удовольствием стал поглощать вкусно приготовленный хозяйкой борщ. Это чудо русской кулинарии со сметаной действительно было праздником для желудка. Через несколько минут мысли солдата прояснились, и желудок потребовал вновь испытать порцию водки.

«Давайте выпьем за вас!» – предложил Максим, наливая водку в хозяйские стопки.

Теперь водка пошла соколом, и он ощутил приятный хмель в голове. Потом еще пару раз они выпили за встречу и здоровье. Вскоре ужин подошел к завершению.

«Может, завтра утром пойдешь в свою часть? А я тебе постелю в комнате сына на кровати, а завтра с утра и пойдешь!» – предложила Марина Ивановна, участливо заглядывая в глаза солдата, так похожего на ее сына.

Противоречивые чувства боролись в душе солдата. С одной стороны, он должен был идти обратно в пересыльный пункт, а с другой стороны, как хорошо еще немного побыть в домашней обстановке. Выпитая водка перевесила решение в пользу того, чтобы переночевать у хозяйки, а завтра ранним утром пойти с повинной на пересыльный пункт.

«Все, остаюсь до утра!» – проговорил охмелевший от водки Максим и направился вслед за обрадованной женщиной в комнату сына.

Марина была рада, что солдат задержится у нее еще немного. Добротная, деревянная кровать сына подарила незабываемые ощущения, как только солдат прилег на нее. Через мгновение, Максим спал «без задних ног» не беспокоясь о своем будущем, а лишь полагаясь на фортуну.

Он спал и не хотел просыпаться, а Марина не решалась тревожить его.

«Как же сладко спалось на этой односпальной кровати, стоящей в маленькой комнате сына», – лениво потягиваясь, подумал Максим. Он сразу же вспомнил свой дом в маленьком поселке Приморского края и комнату с подобной односпальной кроватью.

А также то, как они со Светкой часто сидели по вечерам на этой кровати и слушали музыку, тихо доносящуюся из катушечного магнитофона «Юпитер». Этот магнитофон был гордостью Максима, потому что буквально за год перед армией мама сделала сыну подарок, купив в районном центре этот большой магнитофон с колонками.

Цена его была не маленькая и немного повздыхав над суммой, мама оформила кредит в магазине радиотоваров. Но это того стоило. Магнитофон был двух – катушечный, который имел возможность ставить катушки с пленкой по пятьсот двадцать пять метров каждая.

А что отличало его от других подобных магнитофонов? Он имел эквалайзер с несколькими «бегунками» для подстройки звука и двумя красочными в три цвета шкалами для записи музыки. Две колонки по пятнадцать ватт каждая, вешались на стену рядом с магнитофоном.

Этот четкий стереозвук,  разносящийся по комнате, дарил эйфорию прослушивания любимых «итальянцев», которые внезапно захватили советскую эстраду своими зажигательными песнями.

– Как же классно было на гражданке! – поймал себя на мысли солдат, только теперь понимая разницу между одной жизнью и другой.

– Ну, все, пора вставать и на пересыльный пункт! – подумал солдат, представляя, как его накажут за данную самоволку офицеры.

– Как спалось, Максим? – ласково обратилась к нему Марина, которая с нетерпением ждала пробуждения солдата.