С каких вершин, с каких предгорий

Завёз в Москву их мэр Лужков?

Должно быть, где они цвели,

Над ними ангелы кружили,

Тычинки мощные трясли

И пестики им теребили

В том райском уголке земли.

Когда б мой, скажем, зад

Мелькал на всех каналах,

А не искал проблем

В котельных и подвалах,

В разборках у воды,

В кустах осенних сада

С тем, с кем не только пить,

Но и не пить не надо.

На родине моей

На малой, где бываю,

Бывает, что не пью,

Бывает – выпиваю.

Былых учителей

Бывалые повадки:

– Ну, как твои дела?

Да видим как – в порядке…

Не захожу в колбасный

С картошкой на пюре.

Мой черный день – он красный

В любом календаре.

И только православный,

С иконой в разворот,

Где Пасха – праздник главный,

Божится, что не врёт.

Кому-то борода и седина -

И ноября гнилая середина.

Кривым ребром куражится жена,

Хитра как бес, цела и невредима.

Тот самый бес в то самое ребро -

И вот уже ни удержу, ни сладу

Нет со старухой. Громыхнёт ведро -

И хлопнет дверь, впуская в дом прохладу.

Довольствуясь малым во многом,

Согласен с прижимистым Богом -

Знать меру в подобных вещах.

Но если бы с хлебом насущным,

Не прямо сейчас, а в грядущем,

Желательно с мясом, погуще -

Хотя бы тарелку борща!

Исписав не одну тетрадь,

Не одну и ещё одну,

То, что муза моя – не б**дь,

Утверждаю на всю страну.

Может, было чего порой

И водилось за ней когда,

Но сегодня лишь мой герой

Знает, где у неё звезда.

Из Подмосковья мусора

Дежурят сутки через трое,

И электричками с утра

С работы едут, как герои.

И пробавляются пивком,

Сменив погоны на «гражданку»,

И Некто дружеским кивком

Благословляет эту пьянку.

Я был свидетель: трое пьют,

Четвертый с пятым лезет драться.

И все по ксиве достают

И начинают улыбаться.

И я подумал: "Кто я тут?" -

Без ксивы, денег, без билета.

Случись чего со мною где-то,

Меня, как мусор, заметут.

Они доедут

И дойдут.

Их подвезут до поворота.

Быть в форме – это ли не труд,

Чем сутки-трое не работа?

Числом до сотни рифм убогих

В названьях улиц центровых,

Горбатых, узких и кривых.

Я их люблю – и дай бог ноги.

Но, как любовниц имена,

Не перепутать бы неловко:

Есть и Солянка, и Покровка,

Но где – не помню ни хрена.

Только спирт с собой и только

Запивая из ручья,

Чтоб уже не важно – сколько

У неё таких, как я,

Чтобы, ткнувшись мордой пьяной

В травяной её покров,

Целовать её поляны

В синяках чужих костров.

Редкий случай – слушать дождь

В деревенском доме,

По дорогам не пройдёшь,

Телевизор сломан.

Как зарядит дня на три

В стёкла и по крыше,

От зари и до зари

Только он и слышен.

Словно природа сказала – хватит,

В этом году ни грибов, ни ягод

Тем, кто в лесу, ни за что не платит,

Не испытав ни нужды, ни тягот.

С лёгкой руки хвастуна-соседа,

С лёгкой корзиной спеша с вокзала,

Я всё равно в этот лес приеду -

Мне всё равно, что она сказала.

И, как тот стакан, наполовину

Пуст – наполовину или полон,

По пути к ночному магазину

От случайных встреч не застрахован,

Раз и навсегда решить проблему:

Как считать, какою мерой мерить,

Одному ли углубляться в тему

Или черт-те с кем в Россию верить?

Усадьба,

Пруд,

Гектары леса.

Он жил и тут, поэт-повеса.

На современников сославшись,

Согласно им – мемориал…

А он здесь комнатку снимал,

Мечтая съехать, рассчитавшись.

Пока у пули наизлёт

Не перспектив, ни предпосылок,

Пока убийцу не убьёт

Его же выстрелом в затылок,

Пока технически "калаш",

Увы, далёк от идеала -

Стреляет даже карандаш

В руке штабного генерала.

За то, что на ногах чуть свет,

В избытке хлеб и сало.

Поэт, но как бы не поэт,

Да лишь бы не мешало

Урвать с утра часок-другой,

Закинув в кресло тушку,

Побыть наедине с душой

На полную катушку.

Полторы страницы книги

От заглавия прочёл -

И отнес её барыге

На его барыжный стол.

Пусть себе в убыток будет,

Но зато не буду знать,

Как страдать умеют люди,

Как им хочется страдать.

Противник всяческих идей

И к ним приложенных усилий,

Я не за то любил людей,

За что они себя любили.

Мне интересен человек,

Что не ко времени, не к месту

Всю жизнь готовится к аресту,

Чтобы решиться на побег.

Служа при основах финансовой мощи,

Считая чужое своими мозгами,

Им хочется нечто своё, и попроще,

Орать в караоке и дрыгать ногами.

Их пятничный выход в соседние пабы

И выезд воскресный на лоно природы -

Всё те же фуршеты: поэты и бабы,

Вначале стихи, а потом бутерброды.

В начале – морды,

В конце – кроссворды,

А в середине -

Бабьё в бикини.

Плеснёшь, бывало, за искусство

Палёной водки в стаканы -

Послушать милое занудство

Бубнящей под руку жены.

И, в одиночку отобедав,

Жена срывается на крик.

"Уйду, – грозит, кричит, – уеду!"

Куда она от этих книг…

Он раньше слушал "голоса",

Пока спала страна,

Теперь он слышит голоса

В палате у окна.

Давно закончилась страна -

И нет того народа,

А в нём "Немецкая волна"

И "Радио Свобода".

Семью пологими холмами,

Шлифуя камень мостовой,

По карте «Тройка» с бубенцами

Гонять заснеженной Москвой.

Не меньше вашего в Париже

Любой работой дорожу,

За распродажей ваших книжек

Свою никак не допишу.

Мне сказали: "В интернете

Нас, поэтов, пруд пруди!

Не один же ты на свете,

Время будет, заходи,

Заходи в любое время", -

Дали сайт, куда зайти.