Однако в итоге всего кичливая тварь каким-то чудом все же получила в бок копьем. Которое чуть ранее было ловко и с едва скрываемой болью в льдисто-голубых глазах подхвачено из ослабевших рук обладательницы уже закатившихся к тому моменту насыщенно-персиковых, ну и, пусть молча, но с отчетливо ощутимой ненавистью, тут же всунуто в какое-то, похоже, очень болезненное место заигравшегося чудища. После чего «котозавр», уже не флегматично делая вид, что он тут на хвосте всех вертел, а басовито взрыкнув, активно заизвивался, поражая гибкостью, прежде чем яростно броситься в атаку на такого близкого уже мечника со светящимся клинком. Цепляясь при этом за всё подряд так и торчащим, пока не обломалось наконец, копьем из того самого «болезненного», но самое главное, позабыв при том о своей все ещё скованной ужасом заложнице.
От всей этой активности обе несчастные «лисицы» тут же были скинуты с шипа на хвосте и изломанными куклами улетели в разные стороны. Наверняка умирать, обесценив тем самым всю ранее потраченную на их лечение Круа, но при этом и рождая в душе Кру чувство приязни и благодарности за дарованный шанс в спасении самого дорогого ему человека. Наверное поэтому очень, конечно же, рассерженный Силин, но и одновременно с этим, как бы цинично это не выглядело, удовлетворенный тем обстоятельством, что две ушастые только что своими жизнями заплатили за жизнь его матери, переставшей теперь быть предметом шантажа от лица умного и, видно, коварного животного, так вот, из за всего этого Вячеслав решил обречь «котозавра» не на скучную и тривиальную лишь смерть, а, будучи более чем уверен в своих силах, наказать монстра гораздо, на его взгляд, страшнее:
— Тебе не понравится, — внушающим ужас, практически безэмоциональным, прямо-таки леденящим голосом пообещал он, уверенно и словно бы без малейших усилий уходя от прыжка хищника с последующим ударом этими его жуткими когтями, предварительно, разумеется, влив еще Круа в свои мышцы и кости с сухожилиями. — Что, не нравится? Ну да, ну да. Без задней лапы оно как-то и не попрыгаешь уже. Я прав? Не рычи! Это только начало, — продолжал как-то монотонно и обескураживающе равнодушно комментировать свои пугающие выверенностью действия обладатель холодных серых глаз, взгляни его мать в которые сейчас, и не узнала бы собственного сына. — Куда же ты тянешь свои когтистые «клешни»? Промахнулся? А, что такое? Неужели, без передней лапы тоже — не очень? А без двух? Ох, шустрый какой! Нет, хвост нам не понадобится. Долой и его. Что ты там рычишь? Я всё равно не пони... Хм, хотя понимаю(озадаченно). Надо же — полуразумное животное прям какое-то. Потупее Жорика, конечно, но всё же. Да-да, совсем без лап — оно прям не очень, знаю. Что-что говоришь? Добить? Ага, щаззз! Вот только подравняю, чтоб все твои обрубки посимметричнее были. Вот так. И Круа теперь вольем, чтоб кровь остановить, а то ты мне живой нужен. Так, ну и культи теперь сформируем, пока общество защиты животных не видит. Эм, что говоришь? А, ты уже ничего не говоришь? Ну поспи тогда пока, вот тебе ещё усыпляющего воздействия Круа. Вот и всё, — не унимался «шутник», от шуток которого, если принять во внимание не только его действия, а и тон, с которым всё это проговаривалось, прямо-таки кровь в жилах стыла. А затем он, уже, правда, не так холодно и отстраненно, произнес ещё одну, по меньшей мере странную фразу. — Хм, ей должно понравиться.
— Слава! Слав, они живые ещё! Скорее!!! — раздался сзади голос взволнованной матери, которая, уже прийдя в себя после исчезновения внушения того ныне обрубка, который ещё недавно был грозой и ужасом наверняка всех здешних земель, так вот, Силина, что-то пощупав у белохвостой, бросилась к рыжехвостой и, явно не ощутив биения сердца, принялась делать непрямой массаж оного, хотя со сквозной дырой в животе у реанимируемой это было как-то неуместно, что ли.
— Тащи другую сюда! — тут же оказавшись рядом с рыжеухой, потребовал прям преобразившийся юноша, ещё недавно без тени сомнений творивший такое, на что без содроганий и не взглянешь, а теперь вот такой весь взволнованный, правда, быстро обуздавший эмоции и деловито приступивший к более конструктивным действиям по возвращению обладательницы ещё не мертвого мозга к жизни. — Давай-давай, мам! Она легкая — справишься, а я эту попытаюсь... Надо же, ты «завела-таки» её. Стучит! Всё, рану я затянул, крови, конечно, много потеряла, но пульс есть. Что там вторая? Давай я и ей дырку закрою. Вот так. Ты погляди, какие они живучие? Это ж надо! Я ещё, когда в сарае возился с детьми, хотя совсем маленьких там и не было, сама понимаешь, только те, кто повзрослее да посильнее, кто дожил, короче, так вот, я ещё там обнаружил, что на них всё, как на собаках... прости, хорошо заживает, в общем.
— Девочки выживут? — держа обеих за руки, прервала явные отходняки сына собранная мать.
— Я их поддержал, как мог, — пожал плечами чуть пришедший уже в себя Силин. Но, увидев строгий и требовательный взгляд черных глаз из-под челки крашенных в блондинку волос, более уверенно и менее безответственно заверил свою собеседницу, как он отчетливо понимал, ещё живую во многом благодаря двум пигалицам, явно одного с ним возраста, хоть и с виду таким тощеньким да мелким, но тем не менее единственным из всех вокруг, кто пришел на помощь в защите поселка от наверняка гибели, пусть и эффективность сего безрассудного их действия, не будь рядом столь непростого юноши, не вызывает сомнений. — Теперь надо подождать, пока у меня резерв наполнится, и тогда я их на ноги поставлю. Так что не переживай, мам. Всё с ними в порядке будет. Обещаю!
— Молодец, сын! — строго, но с теплыми нотками похвалила ребенка справедливая мать, также, похоже, понимающая: кому должна быть благодарна за жизнь, отчасти поставленную под угрозу самонадеянностью обещавшего чуть ли неуязвимость хвастуна. Хотя и, если бы не он, то вообще: никаких шансов. А потому, прежде чем впадать в полуобморочное состояние после пережитого, мудрая женщина посчитала важным добавить. — Ты у меня просто герой! Если бы не ты, то в посёлке такое бы началось... Как же страшно-то было(пошатнувшись).
— Да ерунда, — отмахнулся покрасневший Славик, пока Ким «утирал» навернувшуюся слезу, Силин ж взял за руки бледную и едва не теряющую сознание мать, чтобы привести её в бодрое состояние, влив энергии Круа, которую, благодаря одержимой Гаус, теперь умел очищать, так сказать, от вызывающей привыкание составляющей. — Так лучше, мам? Вот и хорошо. Так, я тебя снова подцепил к питанию, и ты снова под защитой амулета, так что держись рядом. Нам теперь нужно ещё двух кошаков, помельче которые, грохнуть, чтобы лишить стаю боевого костяка и обречь на вымирание где-то там в гуще леса, должно быть, оставшихся самок с детенышами. Ну или это я просто Энимал Ворлд пересмотрел(почесав затылок).
— Слав, они в лес все рванули, сразу, как ты ранил ту здоровую кошку. Так что за ними теперь туда идти надо. Не ходи, а?
— Ладно, не пойду, — чуть подумав, но всё же в итоге сдавшись под скрываемо взволнованным, но отчетливо видно любящим материнским взглядом, пообещал сын. — И так тут дел, вон, полно.
— Слав, зачем тебе это страшилище? — указав на бесчувственный торс «котозавра», сдержанно, но всё же неодобрительно поинтересовалась снова стоящая на ногах и вновь деятельная женщина. — Почему не убил, а... мучил?
— Ну здрасьте, почему сразу мучил? Мучил бы я эту тварь куда позатейливее и там бы уже... ладно-ладно, прости. Но всё же чудовище, из-за которого, вместе с его стаей, вон тот сарай набит сиротами — заслужило, как мне кажется, куда более суровых действий. Ну а не убил — потому как это подарок, — таинственно закончил свою поначалу возмущенную речь загадочный Силин, Ким в котором и вправду мог бы ещё поучить местных в примитивных пытках. Но тему развивать не стал, переведя разговор на другое. — Я тебе потом, короче, расскажу. А сейчас надо бы подробностей побольше выведать у местных. Может тут таких стай ещё несколько бегает. Так. Эй там, лопоухие, сюда. Бегом, я сказал! Вот же ж... трусливые все. Даже «волки». Силовики, блин(сплюнув).
