— Занятно, — почесав рыжий затылок протянул задумчивый юноша в попугайской расцветки тунике, но подпоясанный своим ремнем. — Похоже, уже не живут. Мда. Ладно, не бледней, Прошка! Авось, не дам я вас в обиду. Что мне какие-то там...

Договорить нахваливающий себя господарь всех окрестных земель не смог, так как его, в отличие от сразу иссушенного в жуткую мумию бедняги Прока, лишь неслабо так качнуло, от чего пластины пряжки-артефакта ремня на поясе рассыпались от явной перегрузки.

— Охренеть! — только и выдал обескураженный могуществом неведомого противника Силин, который, не став скорбеть над павшим, ибо не время сейчас, благодаря Круа сорвался на ускорении с места и понесся к пляжу с пугающим его теперь врагом.

Которого лучше бы поскорее грохнуть, ибо очень уж непонятно: кто и чем это так приложил уже считавшего себя неуязвимым мага. И пусть поглощение этой чудовищной и явно нефизической атаки потребовало совсем небольшого расхода резерва, но всё ж повлекло в итоге разрушение индивидуальной магозащиты, увы, не выдержавшей перегрузки уровня, по меньшей мере, командорских жезловых чар! Причем, в отличие от данного случая, упомянутым потребовалось бы чутка побольше времени, дабы произошло то же самое.

Совсем скоро выписывающий «противоминные зигзаги» Силин оказался на расстоянии применения Огнестены, которую тут же и послал в ряды щитоносцев, которые, и когда только успели, уже построились эдакой мини-фалангой да попёрли стеной на невообразимо быстро мчащего к ним с холма странного «безухого». В отличие от привычно паникующих хвостатых, до того стоявшего себе над обрывом с барственным видом и лениво переговаривавшегося с таким непохожим на него Буроухим, пусть и тоже в непривычной расцветки одеянии.

Потому-то, видать, именно эта вот странная парочка, где один явно воин, не дожидаясь сюрпризов от него столь самонадеянного, и стала первоочередной целью для умудренного опытом шамана, предусмотрительно сыгравшего на опережение.

Ну а пока странно живучий рыжий уже дожигал строй и добивал невиданным светящимся мечом остатки без оглядки бросившихся бежать оргов, растерявших всю свою воинственность вместе с большинством буквально изжарившихся соратников, старый шаман с лицом как запеченная груша из-под подобно сигниферу наброшенной звериной шкуры усиленно тряс свою размалеванную погремушку и, периодически завывая, спешно бормотал какую-то белиберду. И, как вскоре выяснилось, не просто так, ибо увлекшегося возмездием и задержавшегося на месте Силина вдруг снова накрыло какой-то жуткой рябью, словно бы даже ещё более страшной, чем в первый раз. Вот только страшный белокожий пусть и заметил это, но лишь немного сбавил напор, вскоре и вовсе продолжив себе настигать да разить остатки отчаянно вопящих частично обожженных беглецов, которых, как видно, уж не спасти, как бы явно измождённый шаман не старался, взывая к самым сильным духам и суля им невиданную плату.

А всё дело в том, что Силин в момент шаманской атаки превратился в эдакого призрака, благодаря чему, можно сказать, без последствий перенес её. Правда его даже разогревшееся от нагрузки серебряное колечко на левом мизинце, вместо совсем ещё недавно находившегося там платинового с шатром, очень интенсивно вытянуло чуть ли не половину от изначального резерва, но всё ж успешно выдержало, в отличие от несправившейся пряжки. Вот только неясно, что ж будет дальше, ведь при повторении чего-то такого — запасов маны точно не хватит.

И это придало прыти явно заигравшемуся с добиванием простых «пешек» магу, а потому он решил действовать более осмысленно, пусть и нежелательно было рассусоливать. Замерев на месте, он явил лук и принялся короткими сериями с последующей перебежкой своими высокоскоростными стрелами с цепными молниями на конце зачищать остатки экипажей даже бросившихся отчаливать «драккаров», а также работать по скоплениям не успевающих присоединиться к ним прочих пришельцев из, судя по всему, низовий последней реки, а может и вовсе из-за моря. А начал «громовержец» с наиболее подозрительных личностей, в число которых первым делом и попал неистовавший с погремушкой странный старик в мехах и всяческих висюльках, так в итоге и не сумевший в третий раз атаковать невероятно быстрого и до жути грозного противника.

— Жора, обстановка! Выживших нет? Есть? Где? Ага, вижу. А теперь? Отлично. Так, здесь всё. Что там баржи, по-прежнему поднимаются? Ясно. Что ж, пару минут на конвертацию, чтоб пополнить резерв и полетим за языком! Проку уже не помочь, а чтобы никто более не погиб, вторжение стоит пресечь! — закончив общение со своим прожорливым «беспилотником», Силин, истративший на пяток громовых стрел где-то четверть от изначального резерва, присел ненадолго, чтобы вскоре, уже не рискуя свалиться от истощения, взмыть в небо на крыльях и помчать по направлению к тем пяти баржам, которые всё ещё упорно тащили к Холмску проклятые рабовладельцы, ну и полет куда занял совсем ничего.

ГЛАВА 13

Тогда же, передовое гребное судно арьергарда.

— Что это, Нрым? Почему я слышу гром, когда небо чистое? — недовольно обеспокоился пузатый зеленокожий орг, ну или скорее эдакий коричнево-горчичный, спихнув с колен фигуристую «зайчиху».

Которая, смахнув с глаз золотисто-русый локон да поправив свою единственную одежду в виде бронзового ошейника, повиляла жо... хвостиком к столу со снедью и, отщипнув там крупную виноградину, томно поместила её в рот. От чего мелкая подносчица вина с невнятно-серого цвета полосатым кошачьим хвостом из-под неуместно-шелковой набедренной повязки да с соответствующими ушами на взъерошенной сребровласой голове только сплюнула. Но украдкой, ибо приличный фингал под глазом не позволял ей быть более критичной в своем нынешнем положении.

— Не знаю, мастер Рыгн, — хрипло ответил пузану в распахнутом богато выглядящем полосатом халате подтянутый кормчий в простой тунике, но с явно непростой вышивкой, пытаясь при этом разглядеть, что происходит за поворотом реки на север, где за лесом сейчас должен быть немногим ранее свернувший туда авангард.

— Беда, — вдруг выдал старик-шаман с накинутой на его обритую и татуированную башку мохнатой шкурой. — Мой славный брат ка Лгын мёртв!

— К оружию! — завопил кормчий, тут же напялив на свою курчавую голову шлем и согнав с румпеля орга помоложе. После чего обратился к мрачному шаману. — Что ты чуешь, почтенный ка Лган?

— Смерть. Духи неистовствуют. Много смертей. Там! — драматично выдал мистически потрясающий висюльками старикашка, указывая сухим узловатым пальцем за поворот.

— Но как? — взволнованно забулькал пузан, от чего его толстые дреды смешно рассыпались по покатым плечам. — Там ведь не знающий поражений Свирепый мо Ргуз! Разве кто-то из дикарей способен его одоле...

— Звери? — прервав панику жирдяя, деловито спросил у мудрого шамана собранный кормчий, однако тот уже не слушал, а принялся утробно гудеть, стуча в свой даже с виду старинный бубен.

Вот только закончить не сумел, так как спустя миг ему оторвало голову эдаким голубоватым росчерком, что пришелся как раз на неё, а затем ещё и вырвал кусок борта позади, со всплеском в итоге уйдя в воды реки. Ну а все окружающие с открытыми ртами переводили ошалелый взгляд с неприглядных останков на источник столь жуткой смерти, который, благодаря свечению крыльев за своей спиной, было возможно разглядеть даже с такого расстояния, тем более оно стремительно сокращалось.

— Щиты! — зарычал кормчий, скорее на инстинктах, когда как вырванный фрагмент судна как бы намекал, что не поможет.

— Ааааа!!! — заголосил пузан, всей свой увесистой тушей бросившийся под явно не вместивший бы его столик, откуда вытолкал уже сжавшуюся там полосатохвостую, когда как длинноухая судорожно пыталась откашляться, ибо неслабо так подавилась виноградиной, будучи вся заляпана мозгами старикашки.

— Табань! Приплыли, — с грохотом приземлившись на даже затрещавшую от такого палубу, неожиданно вполне понятно потребовал уже убравший крылья светлокожий, но безухий рыжий юнец в пёстром одеянии. — А ты куда? Сказал же!