Что-то внутри Артура подсказывало ему, что не всё тут так просто как раньше, но он не придал этому значения. Несбит уже практически приблизился к двери, как вдруг Томас Боуэр схватил его за плечо.

– Сэр, будьте осторожны. И… приготовьтесь увидеть самую жуткую картину в вашей жизни, – робко произнёс мужчина.

– Уверяю вас, я уже насмотрелся на трупы, и вряд ли этот сможет меня чем-то удивить.

– Я бывший солдат. Я много ужасного видел, но такого… а ведь я только мельком посмотрел сквозь окно.

Артур махнул на него рукой и, хорошенько разогнавшись, влетел плечом в дверь. Она легко поддалась, его рост помог. В комнате было темно, обувь противно прилипала к полу, он решил сорвать импровизированные шторы с окон, свет залил помещение и открыл взору ужаснейшую картину. Весь пол залит кровью, не было и сухого дюйма, всюду валялись органы и куски мяса, они мягкими кучами ютились в камине, углах, под столом, а на кровати находилось тело жертвы, если его ещё можно было так называть. От лица не осталось попросту ничего, вместо него белел череп, он жутко таращился пустыми чёрными глазницами. Грудная клетка и живот вывернуты наизнанку, в них копошился целый рой жирных мух. Во все стороны торчали надломанные рёбра. Мышцы с ног содраны, без труда можно видеть бедренные кости. Артура охватил нечеловеческий страх, сначала он тяжело прошёл по всему телу, затем твёрдо осел в горле и груди. Это был даже не страх. Его грудь судорожно дёргалась, пытаясь поглотить зловонный воздух, зрение резко стало ухудшаться, он видел только тело бедной девушки. Ему что-то кричали с улицы, но ему было плевать, он отдался панике, которая постепенно исчезла и переросла в некое чувство эйфории. Страх никуда не делся, скорее, он переступил черту дозволенного и перестал быть самим собой. Страх дарил чувства, которые Артур не испытывал никогда, это стало нравиться. Он начал нормально дышать, должным образом воспринимать действительность. Артур понял, что это нечто совершенно обыденное, что с этим он будет встречаться всегда, и это будет приносить ему удовольствие. Он никогда не перестанет ужасаться всего этого, но и не перестанет получать незабываемые ощущения.

Остальные полицейские вошли и обомлели. Один тут же выбежал и вырвал.

– О боже! Какая мерзость! – отойдя от шока, прокричал он с улицы.

– Извините, мистер Абберлайн, но я к этому подходить не стану, – заключил Вуд.

– Извиню, пусть лучше врачи этим займутся, – прикрывая рот простонал инспектор. – Пошли отсюда.

Артур впервые не видел в глазах Абберлайна запала, неисполнимого желания довести дело до конца. Он тоже боялся, инспектор понимал, что во многом это его вина. Всегда спокойный Фредерик теперь маленькими шагами выходил из комнаты, неуверенно придерживаясь за дверной проём. Выйдя, инспектор посмотрел на свои руки. Его пальцы часто тряслись, ведь он был немолод. Обычно простого сжатия кулаков хватало, чтобы остановить дрожь. Но не теперь. Абберлайн сломался. Великий не поддающийся эмоциям инспектор спрятал руки в карманы пальто, посмотрел по сторонам. Кто-то отдал приказ остальным полицейским тоже приехать. Все они никогда прежде не видели инспектора в таком состоянии. Они тоже боялись. Никто не хотел заходить в жуткую комнату. Абберлайн понял, что многое сегодня изменилось. Он сам изменился. Скотланд-Ярд изменился. Теперь люди потеряли веру в него, а значит и сами полицейские потеряют веру. Фредерик видел, что совсем скоро былое величие Скотланд-Ярда исчезнет. Но этому только предстоит случиться.

Артур наконец вышел на улицу. Фредерик тут же спросил у него:

– Всё хорошо? Ты какой-то бледный. Да уж. Тебе всего 20, а уже насмотрелся на такое. Могу дать отпуск, – Абберлайн пытался не выглядеть разбитым, но у него не получалось.

– Нет необходимости, сэр, – отрезал его Артур. – Это ведь… Моя работа. Любимая работа.

– Молодец, – прошептал Абберлайн.

– Наверное, это сражение мы тоже проиграли.

– Расследование – это шахматы, друг мой, – инспектор улыбнулся, из маленького глаза выпала слеза. – Эта партия проиграна. И я больше не буду играть.

1.

– Сурово, – заключил Уильям после долгого осознания услышанного. – Как я помню, потом были ещё убийства

– Именно. Они не такие интересные, разве что “Туловище с Пинчин-стрит”, к тому же, как утверждают документы, остальные убийства не были совершены Потрошителем.

– А что можете в целом сказать о подозреваемых?

– Все они негодяи. Один хуже другого.

– Как вы думаете, кто из них был убийцей?

– Ну убийцами были почти все из них, но если ты имеешь в виду Потрошителя, то, скорее всего, никто. Я убеждён в том, что им был очень умный человек, который всё тщательно продумывал. А его имя так и останется загадкой, и в конце концов оно просто потеряется на страницах истории.

– И всё же, кто из подозреваемых больше всего подходит на роль Потрошителя?

– Хм… Аарон Косминский, – покрутив ус, ответил инспектор. – Возможно это он. Я лично участвовал в его допросе. Аарон сейчас в психиатрической больнице в Брайтоне. Он сошёл с ума. Тот ещё тип.

– А что стало с инспектором Абберлайном?

– Не принимал активного участия в расследовании после убийства Мэри Джейн Келли. А в 92 году ушёл на пенсию.

– Что с ним сейчас?

– Старик здоров как бык. Он живёт в Борнмуте, если мне не изменяет память.

– Вы общаетесь с ним?

– Нет, – Артур посмотрел в окно. – Он не отвечает на письма, но открывает двери. Фредерик полностью изолировал себя от полицейских дел.

– Знаю, не моё дело, – после очередного акта тишины сказал Уильям, – но в письме ваш сын говорит о своей матери. Как я понял, она умерла. Верно?

Всегда серьёзное лицо Артура изменилось, с него спало напряжение, расправились глубокие морщины, теперь оно выражало лишь грусть и беспомощность.

– Да… Умерла. Линду убили. В 1891.

– Как это произошло? – тихо спросил молодой полисмен.

– В тот день она только приехала в Лондон. Прибыла на вокзал Уайтчепела из Бирмингема. Я был на работе и не мог её встретить. Ей… перерезали горло. По сути она тоже жертва уайтчепельских убийств. Но в списке жертв её нет. Я об этом позаботился. Хорошо, что дети тогда остались в Бирмингеме.

– Мне очень жаль. Думаете это Потрошитель?

– Даже если это и он, то я виню только журналистов. Они слишком часто писали об этих убийствах. Многие тогда решили: «А чем я хуже? Все убивают, вот и я могу». Появились двойники Потрошителя. Вот один из них и убил мою жену… Чёртов Уайтчепел.

В кабинет с улыбкой вошёл Джеймс.

– Раз уж дело закрыто, мы можем это отпраздновать, – размахивал руками секретарь. – Давайте куда-нибудь сходим.

– Ох, Джеймс, – проворчал Несбит, – хорошо. Но только пить я ничего не буду. Нужно уметь отдыхать культурно.

– Как скажете, сэр. Что насчёт музея?

– Ладно, но только за вход платишь ты.

– Договорились, – вскользь улыбнулся Джеймс.

– Хоть посмотрю немного на это ваше современное искусство, – Артур развернулся, взглянул на картину.

– А еще у меня для вас одна очень важная новость, – добавил Томпсон. После этих слов он вынул из кармана записку. – Валялось под столом мистера Адамсона.

“Дела идут в гору, Конор. Нам нужно обязательно встретиться и обсудить дальнейшие действия. Жду тебя 28 сентября в полдень в пабе “Дионис”, это на самом севере Ист-Энда, мой уайтчепельский друг, спроси прохожих, они обязательно помогут отыскать его. Я бы хотел согласовать будущих жертв и наконец решить, что делать с нашей главной целью. Убивать его весьма негуманно, всё-таки он многим помогает, даёт работу и прочее, но в таких вопросах нужно трезво принимать решения. Поэтому советую тебе не напиваться, как в прошлый раз.”

– Мы обязаны попасть в этот паб инкогнито. Мы втроём. Больше никто не должен знать об этом, – распорядился инспектор.

– Автор письма наверняка знает о смерти Адамсона, – Уильям скрестил руки на груди. – Более того, наверняка это именно он и выдал его нам. Не вижу смысла ехать туда.