Почти дойдя до дома, увидел, как прямо на улице продают наркоту. На стоянке, промеж рядов стоял гелик и к нему подходили все те, кто хотел отправиться в яркий парк аттракционов беззаботности и забывчивости. Чтобы на утро оказаться в помойке этого парка, но уже не такого яркого и беззаботного. Сплошная рвота и понос, откуда только можно, не дадут им забыть, на что они подписались. После того, как отойдут, поедят, что смогут, умоются. Пойдут на работу. Ведь надо где-то брать деньги на это. Они будут считать минуты до момента встречи с этим геликом. Без этого они не видят в мире красок, он для них не существует. Им нужен этот парк аттракционов. Закончится все тем, что высохшие, вонючие сульфидами трупы найдут через месяц. Потому что у одной кошатницы из соседней квартиры кошек начнет покачивать из стороны в сторону, с заблевонным ковром в определенном месте.

К нам в школу приходили как-то рассказывать на счет героина и как с ним боротся. Так вот, все это полная чушь! С него нельзя слезть. Если вы попробовали, то вы на крючке. Ваша песенка почти что спета. Можете начинать считать минуты до встречи с вашим “геликом”.

Дойдя до дома, у него как всегда сидел Груша. Худой как спичка, согнутый в форме вопросительного знака человек. Постоянно курящий сигареты и по видимому ими же питаясь. Живущий за счет государства, потому как является инвалидом. Даже не представляю, сколько ему. Но, по словам деда, он так живет уже лет сорок. Над ним издеваются дети и оскорбляют взрослые за то, что постоянно воняет этими же сигаретами. Их не волнует в этот момент, что мимо проходит товарищ майор и сам курит сигарету. Видимо потому, что у майора сигареты пахнут ромашками, а у Груши навозом. Я уверен, что это именно поэтому, а не по какой-то другой причине. Самое интересное заключается в том, когда Груша пропадает, его ищут всем районом. В последний раз его не видели полдня. В момент, как об этом заговорили, скорая прибыла за двадцать минут. В итоге оказалось, что он в этот день решил поспать.

Зайдя домой, бабушка копошилась на кухне, очевидно готовя ужин. А дед сидел на кресле, снова пялясь в телевизор, смотря дебильные сериалы про полицейских. Я снял обувь, зашел в ванную помыл руки и опередив бабушку, первый направился к ней на кухню, быстро произнес:

– Привет, немного задержался. Психолог дала новый тест, растянув все на час.

По лицу отчетливо видно, что она хотела поинтересоваться всем этим первой. Но я ее опередил и ответил на предполагаемые вопросы не создав новых. Несколько секунд посмотрев на меня, видимо придумав, что сказать. Произнесла:

– Хорошо. Я как-раз сейчас приготовлю ужин. Иди переодевайся, я тебя позову.

Не долго думая, направился в свою комнату. Кинул рюкзак возле стола, переоделся в домашнюю одежду и пошел к деду. Занятся чем-то у меня сейчас нет желания, да и бабушка звать скоро будет. Посижу поговорю с этим старым пердуном храпящим на всю квартиру.

Зашел в комнату сел на их кровать. Дед сидел на кресле, засунув одну руку в штаны, а вторую держа на колене. Посмотрел на меня и как обычно ничего не сказав, продолжил смотреть телевизор.

– Привет, что смотришь? – Спросил я.

Ответа не последовало. После инсульта его словно подменили, до этого был человек тараторящий без остановки, любящий поговорить на любые темы дай только повод. Актеры, в его сериалах позавидуют дикции и энергичности этого старика. Но после инсульта, года четыре назад, он замолчал. Врачи сказали нам, что связано это с психическим состоянием, шоком и неспособностью принять произошедшее, потому как на снимках последствия не выявлены. В тот момент, я лишился собеседника, который меня понимал. Хотя после произошедших событий, рад, что вовсе не достает глупыми вопросами и нравоучениями жизни. Но мне до конца не понятно почему он так охотно меня будил в один из дней. Я отчетливо видел улыбку на лице, до того момента пока он не понял, что внук не спит, снова замкнувшись в себе. Мне кажется, в эти моменты, дед вспоминает прошлое.

– Храпишь ты знатно, можно ставить на сирену.

Ответа снова не последовало, даже скулой не повел.

– Снова смотришь сериал про полицейских. Они же такие дурацкие. Актеры играют хуже, чем дети на постановке в садике. А сюжеты, наверно придуманы на туалетной бумаге, которой перед этим подтерлись, – сказал насмехаясь я.

Вот оно, он поворачивает голову в мою сторону, достает руку из штанов и охрипшим старым голосом произносит:

– Не нравится, не смотри. Я тебя не заставляю.

Это все. И так каждый раз, он даже последовательность слов не меняет. Большего от него не дождешься. Жалкое зрелище. Если устал от жизни, мог бы сделать всем одолжение и уйти раньше срока. От бедности мы все равно не умрем. Две квартиры сдаваемые в центре города, спокойно нас прокормят, да еще и универ мне оплатят. А твоя пенсия может прокормить разве что крыс с ближайшей помойки. Даже на бутылку водки не хватит. Стоило ли вообще тогда горбатиться всю жизнь на государственной работе, чтобы в этом возрасте получить такое. Благо ты не можешь ответь и я не услышу твои оправдания с самообманом.

Вскоре бабушка позвала на ужин. Она также смотрела тот же сериал, что и дед. Два сапога пара. Есть и смотреть это одновременно не было никакого желания. Я взял тарелку, сказав, что поем у себя. Поблагодарил за ужин и направился в комнату. Уходя вслед услышал слова приятного аппетита. Сел за стол, включил фильм и принялся есть. Думаю лягу раньше, устал за сегодня довольно сильно.

Доев ужин, решил записать в заметки, что приблизительно выложу на сайт школы. Начал думать над заголовком, в конечном счете сойдясь на: “Подработка после школы – это похвально! Каждый должен найти себя в этой жизни! ”. Звучит неплохо, даже самому тупому недоумку школы будет понятно. Основной текст новости придумаю позже. Обидно, что новость удалят уже к одиннадцати утра. Главное в этом всем, что учителя и небольшое количество учеников увидят, а этого будет достаточно для всеобщего обсуждения и высмеивания.

Зевота все больше наседала на меня, уговаривая лечь спать. Я поутюжил одежду к завтрашнему дню, досматривая одновременно фильм, занес тарелку на кухню, разделся и лег на бок.

Звон будильника снова раздается по тускло освещенной комнате. Спящая жена храпит на соседней стороне из-за своего лишнего веса, не давая в очередной раз выспаться. Ее запах пота и храп не дадут проспать. Будильник скорее напоминание того, что когда-то она была женственной, а запах ее тела по утрам заставлял прислониться к ней и не отпускать до самого конца. Только вот, это было лет десять назад.

Кофе с яйцом и беконом хорошо приводят в тонус после вчерашнего. Похмелье становиться с каждым годом все сильнее. Конечно, если выпиваешь почти каждый день после чертовой работы, это дает о себе знать. Помогает спастись от реальности. И храп с потом по утрам не кажутся чем-то невыносимым. Ее недовольства вечером не задевают меня.

Поев, умывшись, надел костюм смердящий маслом, бензином, сигаретами. Еще одно напоминание, моей жизни. Уже готовый выходить и идти на работу вдруг из комнаты доносится голос:

– Подожди! Ты помнишь, что вечером приедет моя сестра с мужем? Можешь не напиваться сегодня.

Да чихать я хотел на твою сестру и ее мужа. Сидеть выслушивать ваши разговоры о всякой чуши, произошедшей в жизни. Притворяться, будто мне это интересно, попивая чай. В лишний раз убеждать себя в отвратительности жизни. Весь наш брак сплошная ошибка, от которой мы теперь не можем избавится и зависим.

– Да, конечно. – Чуть прокричал, быстро накинул куртку и закрыл за собой дверь.

Нужно опрокинуть до работы. Собрание в актовом зале, растянут на весь день. Слушать о сплошных убытках, травматизации рабочих и что во всем виноваты мы, главы цехов невероятно утомляет.

Оборудование и инструменты. Ломающиеся каждый день, тем самым тормозя процесс. Одноразовая спецодежда, используемая не единожды. Из-за чего люди отрубают себе конечности. Материалы низшего качества. На два, а то и три уровня нужного стандарта. Приводящие к тоннам брака. Все это моя вина, ведь так! Я виноват во всех убытках, но не они. Каждый раз думаю о том, неужели начальник цеха – это то, ради чего я учился пять лет на инженера. Двадцать лет работал на мизерную зарплату обычным рабочим, рискуя своей жизнью и здоровьем. Потом еще десять – главным по линии, контролируя процесс производства, раздавая задачи. И только сейчас, последние года моей жизни, сидеть в кабинете, обкуренным от потолка до пола предыдущими владельцами. С фикусом в углу, который вянет за месяц. Тонуть в бумажной волоките, ставить подписи и выслушивать от начальства сверху недовольства. Постоянно видеть какого-нибудь идиота отрубившего себе конечность на станке. Когда их предупреждали, что все держится на соплях и в лишний раз убеждаться в фиксации механизма. Но техника безопасности прослушана, прочитана и подписана. А значит, секретарша принесет мне другой договор и на его место встанет новый идиот.