– Пошла ты! – бросил Платон и запрыгнул на свой снегоход. – Дорогу сама найдешь!

– Хреновый из тебя кавалер!

Он завел двигатель и рванул с места так агрессивно, что примятый снег отскочил на Кристину.

И почему она надеялась, что ей удастся сохранить самообладание? Что Платон поведет себя, как взрослый и адекватный мужчина, и они оба смогут достойно решить все разногласия?

– Какой же ты глупый маленький мальчик, – со вздохом сказала она, садясь на снегоход. – И какая же я глупая и тупорылая девочка, которая согласилась приехать к черту на рога.

Снежная буря накроет «Волчью гору» меньше, чем через час, хотя синоптики прогнозировали её появление намного позже. Взгляд угольных глаз медленно прошелся по высоким сугробам за окном, под которыми прятались уличные светильники и молоденькие низкие ёлочки. Не помешало бы завести трактор и почистить дорожку, да вот только был ли в этом смысл, учитывая, что снегопад усиливался на глазах.

Долгожданная тишина растекалась сладким ликером по венам. Даже холод стен из темного бруса не мог помешать наслаждаться каждой секундой приятного одиночества. Как только теплые полы достигнут заданной температуры, а дрова в печи разогреют её мощный корпус, в доме станет теплее и появится успокаивающий запах дерева. Он заполонит каждую комнату, им пропитается каждая вещь.

Допив остатки виски в тяжелом стакане, он вернулся на кухню. Пакеты с продуктами всё ещё лежали на полу и сами по себе они не разберутся. Он поднял их на широкий кухонный островок, ведь пол уже был теплым, а в пакетах лежало сливочное масло, сыры и прочая еда, которая имела способность быстро таять. Разобрав один пакет, он принялся за следующий, как вдруг угольные глаза вновь устремились к огромному окну от пола до крыши. Снегопад за ним манил, сугробы взывали быть рассеченными или вовсе уничтоженными широкими лыжами снегохода. А потом вдруг в окне появилась маленькая птичка с желтым воротничком. Она быстро махала крыльями, будто нарочно старалась удержаться на одной высоте и быть замеченной. Усмехнувшись, он отломил маленький кусочек багета, раскрошил его в ладони и сдвинул в сторону тяжелую дверь из толстого стекла. Удивительно, но увидев человека на столь опасном расстоянии от себя, птица не улетала. Она продолжала парить в том же месте. Примяв ладонью пушистый снег, он высыпал крошки на ровную и небольшую площадку. Стоило ему только закрыть за собой дверь, как птица тут же опустилась в импровизированную тарелку, но клевать крошки не стала. Она чудно крутила головой, то ли заглядывая в дом, то ли просто разминая свою шею.

– Что такое? – спросил он её. – Замерзла и хочешь в тепло?

Усмехнувшись, он повернулся, чтобы продолжить раскладку продуктов в холодильник, как вдруг эта непрошеная гостья громко стукнула клювом в стекло.

– Что тебе надо? – улыбался он. – Семечек у меня нет. Ешь, что предлагают!

Будто обидевшись, птица резко подпрыгнула и улетела прочь, но уже через пару секунд снова зависла на той же высоте, привлекая к себе внимание.

Он усмехнулся и даже посмотрел по сторонам, решив, что кто-то пытается его разыграть. Впрочем, странный какой-то розыгрыш: одинокая птица стучится в окно, он угощает её крошками хлеба, даже разговаривает с ней, а эта негодница явно ждет от него чего-то другого.

Ждет от него. Ну, да! Как же!

Опустошая очередной пакет, он украдкой поглядывал в сторону незваной гостьи. Она то улетала, то возвращалась на то же самое место. И это было очень… удивительно. Чертыхнувшись про себя, он снова открыл дверь и выглянул на холодную улицу.

– Чего тебе? – Это было даже смешно. Он говорил с птицей! – Может, угостить тебя виски? Но предупреждаю, с ним что-то не так. Я тут пригубил немного, а уже разговариваю с птицей.

Пернатая гостья резко взлетела ввысь, а потом приземлилась на заснеженный подоконник гаража. Просидев там не дольше секунды, она снова взлетела, а потом так же зависла в воздухе прямо напротив автоматических ворот.

– Ты издеваешься? Кататься хочешь?

Ещё с секунду птица махала крыльями, а потом снова исчезла, будто растворившись в огромных белоснежных хлопьях.

– А виски и впрямь испортился, – пробубнил он и задвинул тяжелую дверь.

Но не прошло и пяти секунд, как негодяйка снова стукнула в стекло своим клювом. Вокруг нее лежали ароматные крошки, но она намеренно их игнорировала.

– Кажется, я схожу с ума, – пробубнил он себе под нос. Птица снова взлетела, снова зависла в воздухе. Эта чертовка определенно чего-то добивалась! – Ты не успокоишься, да?

Пернатая снова опустилась на крошки и стала крутить головой в разные стороны. Задержав на ней продолжительный и настороженный взгляд, он полушепотом спросил:

– Рома?

Паника никогда и никому не принесла ничего хорошего. Она бесполезна и об этом Кристина напоминала себе на протяжении часа. А может и больше. Время здесь определенно протекало совершенно иначе. Вроде бы только что день был ярче и было заметно, как искрится снег, а теперь сгустившиеся облака предвещали скорые сумерки. Она двигалась строго по свежим следам, оставленным, должно быть, снегоходом Платона, но в какой-то момент две четкие линии перерезали две другие, а те первые просто исчезли под выпавшим слоем снегом. Кристина ехала вперед и ей очень хотелось верить, что она действительно возвращалась на территорию горнолыжного курорта. Вот же! Тот самый кедр высотой до небес, а впереди холмы, холмы и горы… Но здесь кругом были кедры. Повсюду холмы, как разбросанные подушки у подножия бескрайних и завораживающих гор. И территория курорта должна светиться огнями, но куда бы Кристина не посмотрела, она видела только снег и смазанные, точно белым карандашом, леса. Никакого признака цивилизации! Ни одной живой души! От напряжения и вполне объяснимого страха её спина покрывалась потом. Губы вздрагивали не от холода, а от самого осознания, что куда бы она не поехала, куда бы не свернула, а итог был один.

Проехав очередные несколько метров или километров, Кристина впервые почувствовала холод в пальцах. Сколько в этом снегоходе оставалось бензина? Правда ли, что здесь нигде нет голодных хищников? От злости на кретина Платона и от убивающего всю её уверенность чувства собственной беспомощности, она сильнее сжала руль и вдруг земля впереди резко провалилась. Тяжелый нос снегохода ушел вниз, дыхание перехватило. Кристину подбросило в воздухе, а руль буквально вырвался из её напряженных рук. Нечто подобное она уже чувствовала когда-то. Видела своими глазами, как быстро начинало идти время, словно кто-то включил перемотку и оттого перед её глазами картинка превращалась в размазанный красками холст. Глухой звук, похожий на приглушенный грохот, а секундой позже Кристина закричала так громко, что собственный вопль в этом богом забытом месте показался ей зловещим предзнаменованием неминуемой гибели. Острая боль обжигала ногу. Она будто горела в огне, кожа плавилась, мышцы зажаривались. Воздуха не хватало, ужас застыл слезами в синих глазах. С трудом стянув очки, Кристина приподнялась на локтях и увидела перевернутый вверх дном снегоход. Двигатель больше не работал, а начинающийся лес в метрах пяти от падения заблудившейся женской души, будто нарочно похитил крик и разносил его в самую свою глубь, приглашая хищников на обед.

– О, боже! О, боже… – дрожали её побледневшие губы. Белый снег был испачкан кровью и источал запах, который не сравнится ни с каким другим. Ледяное железо. Сырость. Смерть! Кристина смотрела на алый снег вокруг своего бедра, в которое буквально воткнулось острие невесть откуда взявшегося кривого куска камня. Она постаралась шевельнуться, но боль была настолько нестерпимой, что раздирающий горло крик снова вырвался из её пересохшего рта. – Нет… О, боже… О, боже…

Врата самообладания пали под натиском удушающей паники. Кристина опустила голову и зарыдала так громко, что где-то там в лесу безобидные обитатели спрятались в свои норки. Снег продолжал засыпать и к нему как-то уж очень резко подключился ветер. Постаравшись отдышаться, Кристина снова поднялась на локтях и стянула левую перчатку с руки. Сунув её в рот и очень долго решаясь на действия, которые возможно в её положении и не следовало бы совершать, она с силой зажмурилась и стала медленно сдвигать пострадавшую ногу в сторону. Боль была невыносимой. Она даже слышала это неприятное почавкивание собственной плоти, из которой медленно выходил инородный предмет. Впервые в жизни Кристина почувствовала себя свежим куском мяса, который по ошибке нанизали на шампур. Оказавшись на свободе, она с трудом подползла к перевернутому снегоходу, а потом, оперевшись о него головой, с опаской взглянула на раненное бедро.