День за днём мы продолжали с ней видеться, общаться, проводили безмерное количество времени вместе. Мы начали с дружбы, крепкой и доверительной, такой, в которой даже усомниться не могли, глядя друг на друга. И нас всё это устраивало ровно до того момента, пока я её не поцеловал.

Как же мы были тогда пьяны, даже вспомнить стыдно, а Кэт так вообще не помнила ничего, что было после пятой стопки текилы. В тот вечер мы устроили стандартные посиделки у неё дома: пицца, плед, объятия, сплетни и кино. Тот вечер пошёл наперекосяк, когда без предупреждения приехала Наоми вся в слезах. И если мне хотелось её выгнать, ведь понятно было, что девушка просто искала повод присоединиться, то Кэтрин, обладая ангельской душой, оставила её с нами.

Крепкий алкоголь и игра в «Правда или Действие» на телефоне Кэт дали свои плоды. Надоедливая подружка всё норовила завладеть моим вниманием, но у меня был лишь один объект, который интересовал на самом деле. Тогда, когда моя девочка вместо привычного слова «правда» сказала «действие», я не задумываясь попросил её меня поцеловать. Она думала, так долго думала, что мне не понравилось, и я сам сделал шаг вперёд. Мне казалось, что она оттолкнёт, что ударит и обидится, но она и секунды не мешкала, когда ответила настолько пылко, что дыхание перехватило.

С тех самых пор я пообещал себе, что эта женщина будет только моей. Первый поцелуй дал мне возможность понять, как сильно меня к ней тянуло. Один срыв показал, как же я ошибался, когда обнимал её во время просмотра фильма и думал о том, что это всё по-дружески. Одно касание дало понять, что я в жизни больше никому не позволю сделать того же.

Я не полюбил её сразу в тот же вечер, вовсе нет, но понял, что хочу полюбить, что хочу, чтобы она полюбила меня. Практически год я ухаживал за своей девочкой, которая довольно длительное время ставила жесткие рамки френдзоны. Волновали ли они меня тогда? Да, до сжатых челюстей, до множества часов в спортивном зале, где я вымещал своё недовольство, а иногда даже до обид. Останавливали они меня? Нет, однозначно нет, казалось, что несмотря на всю обиду, это давало мне только больше стимула её добиваться. Тот, кто умеет ждать, всегда получает самое лучшее.

И в какой-то момент я дождался. Я смог добиться её расположения так, как того желали душа, тело и разум. Она сказала: «твоя». И Кэт стала настолько моей, что я жизни без неё не представлял, не видел будущего. Я знал, что могу жить без неё, но не хотел.

Отношения у нас всегда были непростыми: ругались, кусались, расставались несколько раз, но неизменно возвращались к друг другу. Первое расставание было, когда она выбрала карьеру, второе, когда я вышел из комы.

Воспоминания прошлого выбили из колеи то, о чём я думал изначально. Всё то, что я ценил раньше, то, о чём думал, что мне дорого, и это ого какое достижение отъехало на задний план после встречи с Кэт. Именно эта девушка научила меня ценить жизнь и людей в ней. Именно она научила меня любить.

Мы столько всего вместе прошли, столько лет шли рука об руку, что вот то самое, что я смело мог назвать достижением и гордостью. Она отказалась от всего ради меня, она бросила карьеру, бросила спорт, чтобы быть со мной тогда, когда я в ней нуждался. Именно Кэтрин была все эти годы рядом, когда воспоминания прошлого возвращались. Когда абсолютно здоровый по физическим меркам человек сходил с ума от роя событий в голове. Она мне помогала и направляла, за что я буду ей благодарен до конца своих дней.

И сейчас, стоя на невысоком пьедестале, я словно мальчишка трясся в ожидании её. Тихая церковная музыка давала понять, что за считанные минуты она будет стоять напротив меня, и совсем скоро я смогу поцеловать не Кэтрин Хилл, а Кэтрин Бейкер. Не просто девушку, а жену.

Скрестив руки на поясе, смотрел в пол, мне так боязно было обернуться. Не знал почему так, но что-то во мне вопило о страхе, волнении, переживании. Невольно вспомнил, как Ходж нервно причитал перед своей свадьбой, а я тогда только смеялся с него. Ну что же, сейчас была очередь брата, и я уверен, что он обязательно как-то пошутит, когда передаст руки Кэт в мои.

Пересилив себя, обернулся и вспомнил все те сопливые мелодрамы, которые мы пересмотрели с моей девочкой. Не думал, что у меня будет что-то подобное, но оно произошло. Слёз не было, нет, но оцепенение от того, что эта женщина моя, буквально овладело всем телом.

Держа Ходжа под руку, Кэтрин шла медленным, но уверенным шагом, придерживая свободной рукой подол платья. Я не видел её лица из-за фаты, но был уверен, что она либо улыбалась, либо, как и я, искусала губы от волнения.

Между нами оставалось небольшое расстояние, прежде чем я ощутил дрожь в руках. Меня так трясло, что казалось, я сейчас потеряю сознание. Чёрт возьми, взрослый мужик, а боялся словно мальчишка.

Сделав несколько шагов по ступеням, Ходж поцеловал руки Кэтрин, что-то шепнул на ухо и передал её ладони мне. Проходя мимо, брат остановился буквально на секунду и прошептал:

— Штаны стоит поменять, пятно между ног видно, — а после как ни в чём не бывало стал рядом, натянув на лицо ехидную усмешку.

Священник начал свою затяжную речь, но я не слушал его, а смотрел на ту, черты лица которой едва были видны за фатой. Я видел, как она шептала что-то губами, но не мог разобрать, что именно. В какой-то момент мне показалось, что её шёпот стал громче мужского баса, и я разобрал:

— Любовь долготерпима и милосердна. Любовь не завидует.{?}[Фильм «Спеши любить». Хотите порыдать, посмотрите)]

Она шептала момент из фильма, который мы совсем недавно посмотрели. Как же моя Кэт тогда плакала, и каких усилий мне стоило её успокоить, никому не известно.

В кино тогда прозвучали довольно интересные фразы, которые отложились не только в её памяти, но и моей.

— Любовь не завидует… — говорил одними губами вместе с ней.

Увидев, что я тоже помню, Кэтрин застыла в изумлении. Сейчас, не глядя на фату, мне показалось, что я видел её эмоции настолько ярко, что чувствовал их сам. Спустя минуту оцепенения она продолжила:

— Любовь не превозносится, не гордится…

— Любовь не ропщет, не мыслит зла… — шептал продолжение, не обращая внимания на окружающих.

— Она не ищет выгоду и не бесчинствует… — продолжала Кэтрин, тихо шмыгая носом.

— Любовь не радуется неправде, но радуется истине и ведёт к свету, — говорил уже немного громче, что меня услышал брат и слегка толкнул локтём по рёбрам.

Глядя на неё, задумался: «за что я заслужил такое счастье?». Она совершенна во всём. Мой ангел. Моя муза. Моё спасение.

Сегодня я как никогда был уверен в том, что с ней будет наше «долго и счастливо» настолько сильным, таким крепким, о котором я даже не смел мечтать семь лет назад.

— Любовь всё покрывает, и всегда, в любом проявлении благословенна, — сказали мы одновременно, как священник закончил свою речь.

Два коротких «да», заранее приготовленные клятвы верности, слёзы моей девочки, и мы муж и жена. Брак, который был заключён не только в городской администрации, но и на небесах официально зарегистрирован.

Сегодня мы стали не просто мужем и женой, мы стали друг другу опорой верности, любви и уважения. Чего бы мне не стоило, чтобы не пришлось в жизни сделать, а я смело могу сказать, что пойду на всё, лишь бы её глаза продолжали смотреть на меня с той самой непомерной любовью, когда жизнь даровала мне второй шанс.