– Пожалуй, всё, – пожал плечами Гверн. – Ещё бы хотелось знать, почему за такое хлебное дельце не взялись ребята Железного Урнаха. Я слышал, его парням тоже палец в рот не клади.

– Это верно, – степенно кивнул старик. – Дельце хлебное и весьма. Только вот и шум после этого хлебного дельца поднимется до самых небес. Уж будь уверен, храмовники перероют весь город, вплоть до самой последней вонючей крысиной дыры. Местные парни никак не хотели бы попасть под раздачу, вот и пришлось мне искать кого-нибудь нездешнего. Есть ещё вопросы?

– Нет. Я готов взяться за дело.

– Чудесно, – подобрался старик. – Тогда слушай. Где-то в храме есть большая тайная зала, куда не пускают никого, кроме нескольких посвящённых. В центре того зала есть алтарь из особых камней. Их ровно девять. Камни ты узнаешь сразу. Они стоят по кругу через равные промежутки. Вокруг них раскладывают солнечник. Много солнечника. Его потом продают. Солнечник это так, мелочь, прах, пыль. Мне нужны именно те камни. Хотя бы один.

– Эти камни.… Насколько они тяжелы? – уточнил Гверн.

– Это мне неведомо.

– Ладно. Но известно хотя бы, насколько они большие?

– Думаю, с человеческую голову или чуть больше.

– Уже лучше, – оживился Гверн. – И само собой, где эта тайная зала, вы, разумеется, тоже не знаете.

– Разумеется, – укоризненно глянул старик. – Откуда бы мне такое знать? Самый верный признак, найти то место, куда не пускают никого. Обычно, в торговые дни в храме толпится целая уйма всякого сброда. Калеки, страждущие, молящиеся, просящие, и купцы, само собой. Купцы привозят старый потухший солнечник. Обычно целыми возами. Вот и попробуй вырядиться купцом или нищим, да и разнюхать что там и как.

– Хорошо. И сколько вы мне даёте времени на это дело? – прищурился Гверн.

– Сколько требуется, – старик снисходительно усмехнулся. – Я, знаешь ли, тоже понимаю, что такие вещи вот так по щелчку пальцев не делаются. Но в разумных пределах. Три месяца я готов подождать. Дальше, увы, – криво усмехнулся. – Ты меня понимаешь. Спрошу очень строго.

– Понимаю, – мрачно кивнул Гверн. – Но вообще-то, между нами говоря, сведений негусто.

– А чего ты хотел? – развёл руками старик. – За это я тебе и плачу такие деньги. Это же самая охраняемая тайна храма. За эти драгоценные крупицы и так уже несколько человек поплатились жизнью.

– Ладно, – вздохнул Гверн. – Будем собирать драгоценные крупицы. Что насчёт задатка?

Старик откинул лакированный подлокотник и вытащил тугой кошель.

– Держи. Здесь ровно сто аурелиев.

Гверн быстро запрятал деньги за пазуху.

– Благодарю. И как мне держать с вами связь?

– Никак, – отрезал старик. – В городе за тобой будет присматривать мой человечек. Если что понадобится, передавай Ройгу.

–Э-э-э… Кому?

– Ройг. Тот коротышка на рынке, у кого ты покупал куртку. Скажешь, нужно срочно повидаться с тётушкой Агнессой. Я сам тебя найду.

– Ага. Тётушка Агнесса, – невольно улыбнулся Гверн. – Всё понял.

Всё-таки в старикане явно есть что-то от Старого Лиса. Тот тоже любит заметать следы и придумывать всякие нелепые имена. Наверно одного поля ягодки.

– Вот и чудесно, – вздохнул старик. – Что ж, тогда ступай, – обернулся и небрежно постучал по стенке. – И помни, держи язык за зубами!

Карета плавно остановилась.

Гверн вылез и, машинально запрятав в сапог протянутый телохранителем нож, неторопливо зашагал по узкой улочке.

Даже и не знаешь. Вроде бы оно и есть то самое дело, которое выпадает только раз в жизни и обеспечит тёплую и сытную старость, но всё равно где-то в глубине души такое чувство, как будто только что по своей доброй воле засунул голову в пасть голодного льва…

В полдень, когда стало невыносимо жарко, толпа страждущих посетителей заметно поредела. И без того ослепительно белые храмовые стены засияли ослепительным блеском. Даже цикады умолкли, не в силах переносить невыносимый жар.

Когда тень от храмовых стен съёжилась до узенькой едва заметной полоски, сдались и самые стойкие попрошайки. Вяло обмахиваясь пыльными лохмотьями, разбрелись по окрестным улочкам в поисках спасительной прохлады.

Гверн поправил широкополую шляпу и, щурясь от яркого света, придирчиво осмотрел свой новенький дорогущий костюм. Мстительно поджав губы, залепил щелбан зелёной мухе, нагло прохлаждающейся на пышной крахмальной манишке, и, придав лицу горделиво-скучающее выражение, решительно направился к воротам.

Время выбрано что надо. Если с утра стража ещё хоть как-то бдит, то к полудню солнце делает своё дело. От пышущих жаром стен не спасают даже широкие черепичные козырьки над надвратными башнями. Гвардейцы всеми правдами и неправдами стараются убраться от палящего зноя куда-нибудь подальше в глубину веющих прохладой тёмных храмовых подземелий.

Вступив в тень воротной арки, Гверн поднял вопросительный взгляд.

Пора бы уже показаться доблестной страже. Судя по тому, как прошлые разы менялась охрана, старшим как раз должен быть приметный щекастый пузан с длиннющими обвислыми усами.

Из бойницы показалось красное распаренное лицо усатого гвардейца. Мигом оценив дорогую одежду путника, нетерпеливо махнул рукой. Проходи мол, гость званый, и куда вас всех только пёс несёт в такую жару…

Усмехнувшись, Гверн приветливо помахал в ответ и направился прямиком к фонтану, тихо журчащему в тени колонн высокого портика.

Вот что значит дорогая одежда. За щегольской зелёный прошитый золотыми нитями камзол и пышные полосатые панталоны пришлось отвалить немаленькую сумму. Зато теперь сразу видно солидного денежного человека. Стража уважительно уступает дорогу. А всего каких-то пару дней назад в образе попрошайки даже дальше ворот не прошёл. Сразу схлопотал древком копья по спине. Скупердяи. Жалко им было дать глоточек воды бедному голодранцу…

Освежив разгорячённое лицо, тщательно утёрся платочком и с видом знатока повернулся к подошедшему молоденькому служаке, послушнику, судя по белому балахону.

– День добрый. Однако и на редкость свежая у вас водица. И не скажешь, что колодезная.

– Ошибаетесь, уважаемый, – снисходительно усмехнулся паренёк. – Видимо вы впервые в нашем городе. Вода у нас из горных ручьёв, потому она такая и свежая. Это ещё со стародавних времён, от самих отцов-основателей храма. Самотёком течёт. Акведук называется. Не слыхали?

– Э-э-э, нет, – Гверн мотнул головой, стараясь изобразить искреннее удивление. – Скажите пожалуйста, столько воды и сама…. Недоступно моему разумению. Видно что-то из магии. И куда же в таком случае она вся вытекает?

– Туда, за город, – махнул рукой послушник. – Но остаётся её немного. Хозяйство у нас огромное, сами видите. Много уходит на нужды братии, да и тот же солнечник мыть, тоже много воды нужно. Вы ведь за этим пришли в нашу скромную обитель?

– Э-э-э, да. То есть, нет, – быстро поправился Гверн. – Солнечник конечно вещь хорошая, но я бы хотел узнать про лечение.

– Лечение? – подобрался служака. – И какая же именно хворь привела вас сюда?

– Видите ли, – вздохнул Гверн. – По пути сюда с одним из моих попутчиков случилось несчастье…

Душераздирающий визг за спиной резанул по ушам. Гверн вздрогнул и рывком повернулся.

Успокаивая пугливо прядающих ушами лошадей, погонщики одну за другой вкатили во двор три телеги с огромными железными клетками. Между ржавых прутьев бесновались с десяток каменных упырей.

– Мать моя! – неверяще выдохнул Гверн. – Это.… Это же каменные упыри! Они там что, совсем сдурели? А если они вырвутся? Да нас тут всех на клочки порвут!

Послушник снисходительно усмехнулся.

– Не извольте беспокоиться. Не порвут. Клетки крепкие. Уже не одну сотню таких привезли.

– Сотню? – Гверн опасливо глянул вслед медленно удаляющейся в тёмный зев подвала жутковатой процессии. – Да, но зачем они вам?

Служака пожал плечами

– Дети тьмы. Нашим магам тоже нужно на чём-то оттачивать своё умение. Не прикажете же каждый раз гоняться за ними по окрестным горам и весям?