Четвертый гудок. Пятый.

При условии, конечно, что она ответит на мой звонок.

Мои нервы натянулись сильнее.

Вивиан дала мне свой номер днем, что означало, что она хотела, чтобы я позвонил, верно? Если бы она этого не сделала, она бы просто ушла. Черт, какая-то часть меня ожидала этого.

Я проторчал в этом чертовом кафе почти два часа, надеясь, что увижу ее. Она ходила туда каждый день, но ее время менялось в зависимости от загруженности.

Это был не лучший в мире план, но он сработал, даже если для этого пришлось пропустить встречу в обед.

Шестой гудок. Седьм…

— Алло? — ее голос струился по линии. Чистый и сладкий, как первый глоток воздуха после всплытия из холодного озера.

Дыхание вырвалось из моих легких.

— Привет. Это Данте.

— Данте... — пробормотала она, словно пытаясь вспомнить, кто я такой.

По крайней мере, она подыгрывала мне. Прогресс.

— Мы встретились в кафе сегодня днем, — напомнил я ей с легким смешком.

— Ах, да. Ты должен был подождать три дня, — сказала Вивиан. — Звонок женщине в тот же день, когда ты получил ее номер, может быть расценен как отчаяние.

Я остановился перед окном и уставился на темный простор Центрального парка внизу. Картинка слилась с отражением комнаты позади меня — полупустые флаконы духов на комоде, идеально заправленная постель, на которой все еще витал ее запах, кресло, в котором она любила свернуться калачиком и читать по вечерам.

Она еще не забрала остальные вещи, и я не знал, было ли это благословением или проклятием.

Благословение, потому что это давало мне надежду, что она вернется.

Проклятие, потому что куда бы я ни повернулся, там была она. Красивое, призрачное присутствие, которое я чувствовал, но не мог потрогать.

Знакомая боль засела у меня в груди.

— Не могу, mia cara, — сказал я низким голосом. Мое отражение смотрело на меня, напряженное от усталости и ненависти к себе. Я не спал нормально уже неделю, и мой внешний вид страдал от этого. — Я в отчаянии.

Последовала тишина, такая глубокая и глубокая, что она поглотила все, кроме болезненных ударов моего сердца.

Признать слабость, а тем более отчаяние, было неслыханно для Руссо. Черт, я даже не признавался, когда простужался. Но отрицание своих чувств привело меня в мой нынешний ад, и я не собирался повторять одну и ту же ошибку дважды.

Не тогда, когда дело касалось Вивиан.

Моя рука задушила телефон, пока я ждал ее ответа. Его не последовало.

Она молчала так долго, что я дважды проверил, повесила ли она трубку. Она не повесила.

— Я никогда... — я прочистил горло, желая быть более красноречивым в выражении своих эмоций. Это был один из немногих навыков, которые мой дед не вдалбливал мне с самого детства. — Мне никогда раньше не приходилось... добиваться кого-то, так что, возможно, я делаю это неправильно. Но я хотел услышать твой голос, — без красивых слов, все, что у меня было, это правда.

Еще больше молчания.

Боль выплеснулась из моей груди в голос.

— Без тебя квартира уже не та, mia cara.

Несмотря на суету персонала и доставки, запах стряпни Греты, искусство и мебель стоимостью в миллионы долларов, в ее отсутствие квартира превратилась в оболочку самой себя.

Небо без звезд, дом без сердца.

— Не надо, — прошептала Вивиан.

Воздух изменился, наша прежняя игривость исчезла под тяжестью наших эмоций.

— Это правда, — сказал я. — Твоя одежда здесь. Твои воспоминания здесь. Но тебя здесь нет, и я... — я втянул дрожащий воздух и провел рукой по волосам. — Черт, Вивиан, я не думал, что способен так сильно скучать по кому-то. Но это так, и я скучаю.

У меня были все деньги в мире, но я не мог купить единственное, чего я хотел.

Ее, снова рядом со мной.

Это было то, чего я хотел с тех пор, как вернулся домой и увидел, что она собирает вещи. Черт, я хотел этого с тех пор, как мы вернулись из Парижа, и я отстранился от нее, как идиот, но моя голова была настолько забита мыслями о Фрэнсисе и мести, что я не видел ничего, кроме собственного дерьма.

Понадобился мой брат, из всех людей, чтобы заставить меня прозреть.

Я любил Вивиан. Я влюблялся в нее по капельке с тех пор, как она ввалилась на мою выставку и уставилась на меня с вызовом в глазах.

— Скажи что-нибудь, милая, — мягко сказал я, когда она снова замолчала.

— Ты говоришь, что сейчас скучаешь по мне, но это чувство пройдет. Ты Данте Руссо. Ты можешь получить кого угодно, — ее голос дрогнул. — Я тебе не нужна.

Крошечная трещинка на слове «я» ударила меня как удар в живот.

Ты никогда не хотел жениться, и я тебе никогда не была нужна.

Одна из шести ее причин, и я взял на себя изрядную долю вины за это. Но я был не единственным. Ее родители приложили руку к тому, чтобы она чувствовала себя бесполезной, кроме того, что она может сделать для них, и я никогда не прощу им этого.

Это было лицемерно, но мне было все равно.

— Мне никто не нужен, — яростно сказала я. — Я хочу тебя. Твое остроумие и ум, твоя доброта и обаяние. Твои глаза морщатся, когда ты смеешься, и твоя улыбка заставляет мир чуть-чуть наклониться. Я хочу даже те отвратительные сочетания продуктов, которые ты составляешь вместе и каким-то образом делаешь вкусными.

Полусмех, полувсхлип прорвался через строчку.

— Но в этом-то все и дело, Вивиан, — мой голос смягчился и стал более грубым. — Ты берешь самые обычные или неожиданные вещи и делаешь их необычными. Ты видишь положительные стороны в любой ситуации и хорошее в каждом, даже если он этого не заслуживает. И я достаточно эгоистичен, чтобы надеяться, что ты увидишь, как сильно я не только хочу, но и нуждаюсь в тебе. Сегодня, завтра и во все последующие дни.

Еще один всхлип, более тихий, но не менее сильный.

Черт, как бы я хотел увидеть ее. Обнять ее. Утешить ее. И посмотреть ей в глаза, чтобы она знала, что я имел в виду каждое свое слово.

— Я знаю, что мне потребовалось время, чтобы добраться сюда, дорогая, и я не умею выражать свои эмоции, но... — тяжелый вздох. — Дай мне шанс доказать тебе это. Сходи со мной на свидание. Только на одно.

Первое молчание было долгим. Это было мучительным.

Мое сердце заколотилось, быстро и сильно, до синяков, а потом и вовсе остановилось, когда Вивиан наконец ответила. Мягкий и нерешительный, но в то же время наполненный эмоциями.

— Хорошо. Только одно.

ГЛАВА 39

Данте

— Micetto, так рада тебя видеть! — Грета прошла мимо меня и обняла Вивиан. Она использовала это ласковое «котенок» только для своих внуков, но, очевидно, она распространила его и на Вивиан. — Без тебя дом уже не тот.

Я нахмурился на ее резкий тон. Она всю неделю относилась ко мне с холодком. Я был уверен, что она специально подпалила мои свиные отбивные в тот вечер. Мне удалось откусить два кусочка, после чего я сдался и заказал еду на вынос. И не только она; даже Эдвард бросал неодобрительные взгляды в мою сторону, когда думал, что я не смотрю.

Мои сотрудники не знали, что случилось с Вивиан. Они знали только, что она ушла, и винили в этом меня.

Черт, я тоже винил себя, поэтому и пытался исправиться.

Я провел последние два дня после разговора с Вивиан, планируя свидание, и мои нервы были на пределе. Я так не нервничал с тех пор, как был первокурсником, пригласившим на свидание самую популярную девушку.

Я засунул руки в карманы, пока Вивиан обнимала Грету. Неразумный шлейф зеленого дыма завихрился во мне.

Ад должен быть холодным, если я завидую своей чертовой семидесятичетырехлетней домработнице.

— Я тоже рада тебя видеть, — сказала Вивиан, ее голос был теплым. — Надеюсь, ты не слишком много работаешь?