Я и так чувствовала себя пешкой в отношениях с родителями. Я не хотела и не должна была чувствовать себя так же с Данте.

— Это не игра, — прорычал Данте. — Кристиан разозлился и сделал глупость. Чего бы я добился, если бы рассказал тебе? Ты бы только расстроилась из-за того, что уже произошло.

— То, что ты не знаешь, в чем проблема, и есть проблема, — я отвернулась, слишком уставшая, чтобы спорить дальше. — Найди меня, когда будешь готов поговорить по-взрослому.

Отношения — это отдача, и сейчас я устала отдавать.

На следующее утро я проснулась рано, чтобы проветрить голову в Центральном парке. После сорока пяти минут бесцельного блуждания, вчерашние угли негодования все еще мерцали в моем желудке, поэтому я сделала то, что всегда делала, когда мне нужно было выплеснуться: Я позвонила своей сестре.

Она тоже выросла с нашими родителями и прошла через весь процесс брака по расчету. Если кто и понимал меня, так это она.

— Ты когда-нибудь хотела убить Гуннара? — количество раз, когда я думала об убийстве с тех пор, как обручилась с Данте, было тревожным. Может быть, это была причуда замужества или почти замужества.

Агнес рассмеялась.

— Неоднократно, обычно, когда он отказывается забрать свои носки или спрашивает дорогу, когда мы уже опаздываем. Но у меня не хватает смелости, так что он в безопасности. Пока что.

Я рассмеялась.

— Если бы только мои проблемы были такими же простыми, как носки на земле.

— О-о. Вы с Данте поссорились?.

— И да, и нет, — я вкратце рассказала о том, что произошло, начиная с его странной перемены отношения после Парижа и заканчивая откровением о тексте прошлой ночью.

До этого момента я не понимала, как долго мы не разговаривали. Агнес и я обычно звонили друг другу каждую неделю, но теперь это было труднее, учитывая наши графики и ее проживание в Европе.

— Вау, — сказала Агнес после того, как я закончила. — У тебя были... интересные несколько недель.

— Расскажи мне об этом, — я провела носком своей кожаной туфли Chloé по трещине в земле. Моя мама накричала бы на меня за то, что я натерла ботинки, но ее здесь не было, поэтому мне было все равно, что она скажет.

— Мне кажется, что мы регрессируем, — сказала я. — У нас все было так хорошо. Он открывался, общался... а теперь мы вернулись к началу. Он молчит и замкнут, и я расстроена. Я не могу заниматься этим всю оставшуюся жизнь, Агги. Я... о Боже. Мы будем парой в документальном фильме Netflix, — поняла я в ужасе. — Любовь и убийство: Пара по соседству.

— Что?

— Неважно.

— Ладно, вот что я думаю. Вы не вернулись к началу, — сказала она. — Помнишь, когда вы только обручились? Вы терпеть друг друга не могли. С тех пор вы прошли долгий путь, даже если в последнее время вы сделали несколько шагов назад.

Я вздохнула.

— Я ненавижу, когда ты всегда права.

— Вот почему я старшая сестра, — подколола она. — Слушай, мы с Гуннаром тоже не были большими поклонниками друг друга, когда познакомились. Во время помолвки был момент, когда я была так близка к тому, чтобы все это отменить.

Моя нога перестала подрагивать.

— Правда? Но вы же так любите друг друга.

— Мы и сейчас любим, но это не была любовь, которая поразила нас с первого взгляда. Или со второго, или с третьего. Нам пришлось поработать для этого, — сказала Агнес. — За два дня до того, как мы посетили маму и папу на Лунный Новый год — помнишь, как мама взбесилась из-за того, что липкие рисовые шарики были недостаточно липкими? — мы заблудились во время похода и сильно поссорились. Я была готова бросить свое кольцо со склона горы и столкнуть Гуннара за ним. Но мы выжили, как и наши отношения.

На заднем плане залаяла собака, и Агнес подождала, пока она затихнет, прежде чем продолжить: — Никто не идеален. Иногда наши партнеры делают вещи, которые выводят нас из себя. Я знаю, что у меня есть привычки, которые Гуннар терпеть не может. Но разница между теми парами, у которых все получается, и теми, у кого не получается, заключается в том, что, во-первых, нужно понять, что тебя не устраивает, а во-вторых, нужно быть готовым решать те вопросы, которые не устраивают.

— Тебе нужно быть консультантом по отношениям, — сказала я. — Твой талант пропадает впустую в ювелирном маркетинге.

Она засмеялась.

— Я буду иметь это в виду. Только не говори папе, а то он заставит тебя занять должность директора по маркетингу .

Я сморщила нос от такой перспективы.

— Ты бы действительно отменила свадьбу? — Агнес всегда была лучшей дочерью из нас двоих. Более уступчивой, менее язвительной. Время от времени я не могла удержаться от тонкого подкола, но дома она была неизменно благовоспитанной. — Мама и папа...

— Наверное, отреклись бы от меня, — закончила она. — Я знаю. Но как бы я ни хотела сделать их счастливыми, я не смогла бы связать себя с тем, кто мне не нравился, на всю оставшуюся жизнь. Это одна вещь, которую я поняла теперь, когда стала старше, Виви. Нельзя прожить всю жизнь, стараясь угодить другим. Ты можешь быть вежливой и уважительной, можешь идти на компромисс, но когда доходит до дела? Это твоя жизнь. Не трать ее впустую.

Эмоции запутались в моем горле.

Я не была грустной или расстроенной, но слова Агнес задели меня за живое, и слезы выступили на моих глазах.

— Но у тебя все получилось, — сказала я.

Моя сестра и ее муж Гуннар были воплощением деревенского супружеского счастья. Когда он не был в Атенберге на парламентских заседаниях, они проводили время за покупками на местном фермерском рынке и готовили вместе. Их сельская усадьба в Эльдорре выглядела как что-то из сказки, в ней было две лошади, три собаки и, случайно, одна овца.

Наша мама отказывалась оставаться там всякий раз, когда приезжала в гости, потому что ей не нравилось, что животные повсюду линяют. Я думаю, это только подтолкнуло Агнес к тому, чтобы завести еще больше домашних животных.

— Да. Мне очень повезло, — голос Агнес смягчился. — Как я уже сказала, это потребовало времени и усилий, но мы все выяснили. Думаю, вы с Данте тоже сможете. Возможно, я уже не вхожу в светские круги Восточного побережья, но мне хорошо известна его репутация. Он не стал бы так открываться, если бы не испытывал к тебе глубоких чувств. Вопрос в том, испытываешь ли ты к нему те же чувства?

Я смотрела через озеро на здания, мелькающие вдалеке, стояла на дальнем конце моста Гапстоу, одного из моих любимых мест в Центральном парке. Толпы людей уже начали прибывать, но было еще достаточно рано, чтобы я могла слышать щебетание птиц на заднем плане.

Данте был снаружи. Ел, принимал душ и занимался обычными повседневными делами, которые не должны оказывать на меня такого влияния. Но как бы я ни злилась на него, и каким бы замкнутым он ни был, осознание того, что он существует, помогало мне чувствовать себя немного менее одинокой.

— Да, — тихо сказала я. — Да.

— Я так и думала, — я услышала улыбку в голосе Агнес. — Тебе все еще нужно проветриться или ты чувствуешь себя лучше?

— Пока все в порядке. Спасибо, что уберегла меня от тюрьмы, — сказала я со смехом.

— Для чего нужны старшие сестры? — я снова услышала лай собаки, а затем низкий рокот голоса Гуннара. — Мне нужно идти. Сегодня вечером мы летим в Атенберг на весенний бал королевы Бриджит, а я еще не закончила собирать вещи. Но позвони мне, если я тебе понадоблюсь, хорошо? И когда будет возможность, проведай папу.

В моей голове зазвенели тревожные колокольчики.

— Почему, что случилось? Он болен? — когда мы разговаривали две недели назад, перед моим отъездом в Париж, он говорил нормально.

— Нет, ничего такого, — заверила меня Агнес. — Он просто был не в себе, когда я позвонила ему несколько дней назад. Возможно, я слишком много думаю, но я живу так далеко... мне будет легче, если ты проведаешь его.

— Обязательно. Наслаждайся балом.

Я оставалась в парке еще час после того, как повесила трубку. В некотором смысле мой разговор с сестрой внес столь необходимую ясность в мои отношения с Данте. Высказывание помогло мне почувствовать себя лучше, и, как бы ни усугублялось отношение Данте, это не было разрушением сделки. Но все же.