— Боюсь даже представить себе, — вымолвил Куша, переобувшись сам и ожидая меня. — Надеюсь, твой отец не приходил ещё раз?

— Близко, — я прикрыл дверцу своего шкафчика, и мы пошли по коридору. — У самой квартиры меня поджидал Осана Джуничи.

— Что?! — Куша подпрыгнул на месте и схватил меня за локоть. — Он… Подозревает?

— Нет, — махнул рукой я. — Напротив, он просил, чтобы я провёл своё расследование по электронным данным. Я согласился и сегодня собираюсь создать фальшивый след, чтобы направить его подальше отсюда.

— Ну… Это верно, — Куша закусил губу и потупился. — Думаю, в создавшейся обстановке это — самое верное решение. Только не говори об этом Айши, хорошо? Ему лучше об этом не знать.

— Хорошо, — коротко кивнул я, поднимаясь вместе с ним по ступеням. — Я не скажу ему, но, думаю, у него и без этого появится один очень мощный отвлекающий фактор.

— Ты об Амаи и её авансах? — Куша громко хохотнул, заставив первоклассника, случайно попавшегося нам навстречу, резво отскочить в сторону и боязливо покоситься на нас. — М-да, только слепой не заметил бы, как она пыталась привлечь его внимание. Если бы она знала, что на сердце Ямада претендует такой, как Айши, то побереглась бы: человеческая жизнь для него ничего не значит.

— Но это не одно и то же, — я раскрыл дверь в кабинет школьного совета и пропустил Кушу вперёд. — Осана Джуничи довёл его мать до депрессии и причинил его семье много зла, а с семьёй Амаи…

— Масао, — Куша повернулся ко мне и положил мне руку на плечо. — Ты же умный человек; неужели, ты ещё не понял, что эта депрессия его матери, эти рассказы про плохого Осана и так далее были чистейшей выдумкой? Конечно, крупица правды в них присутствовала, но причиной для убийства Наджими стало вовсе не зло, причинённое семье Айши, а Ямада Таро. Аято — опасный хищник, который разорвёт в клочья любого, кто встанет на его пути; именно поэтому нам нужно постараться не вывести его из себя и оставаться его союзниками, ведь за Наджими совершенно спокойно может последовать и кто-то из нас.

Я вздохнул и отвёл взгляд. Он замолчал и явно ждал от меня какой-то реакции, но я просто не знал, что ответить. Так прошло несколько тяжёлых, гнетущих секунд, а потом я выдавил:

— Надеюсь всё же, что ты заблуждаешься.

— Вряд ли, — он усмехнулся. — Но возможно. В любом случае, ты мой друг и можешь рассчитывать на мою стопроцентную поддержку.

— Спасибо, — я поднял голову и улыбнулся; в груди у меня потеплело. — Взаимно, брат.

Я положил сумку на свой стул и отошёл к буфету, чтобы заварить чай. Куша начал неторопливо сервировать на стол, и наш разговор потёк совершенно в другом русле: мы начали обсуждать уроки. К тому времени, как подтянулись остальные члены совета, мы уже мирно заканчивали наше чаепитие.

— А на нашу долю осталось? — шутливо спросил Аято, усаживаясь рядом со мной. — Масао — настоящий кудесник в вопросах чая, поэтому я стараюсь всегда попробовать творение рук его.

— Согласна, — Куроко, достав свою чашку, чинно присела за стол. — Никогда в жизни не пила чая вкуснее.

Мегами не стала участвовать в нашей беседе; она поздоровалась сквозь зубы и прошла прямо к своему креслу, подозрительно напоминавшему трон. Она начала копаться в лотке с входящими документами и активно делала вид, что мой чай её не интересует.

А ведь я доподлинно знал, как она его любила.

Подняв голову, я встретился взглядами с Кушей. Он подмигнул мне и указал глазами в сторону нашей суровой президентши, призывая к более активным действиям. Я кивнул и, встав со своего места, молча подошёл к буфету.

Чашка Мегами отличалась от прочих; она была из тончайшего вежвудского фарфора и представляла собой настоящий шедевр. Насколько я знал, Сайко привезла её из Англии. Голубая с золотыми прожилками чашка была украшена нежно-розовыми и жёлтыми мелкими цветами; к ней полагалось такое же блюдце.

Взяв чашку из буфета, я подошёл к столу Мегами и аккуратно поставил чашку около её монитора. Вернувшись к общему столу, я взял оба чайника: и глиняный, и электрический, и налил Сайко в чашку сначала заварку, а потом — кипяток.

Мегами ничего не сказала, сделав вид, что безумно внимательно вчитывалась в утверждённый список покупок для садоводческого клуба, но — я заметил — она выпила свой чай до дна.

— Что насчёт агитации? — Кенчо, пришедший в совет несколько позже других, первым поднял эту тему. — Уже можно начинать?

— Начинай, — сквозь зубы процедила Мегами. — Всё равно тебе ни за что не победить.

— Это мы ещё посмотрим, — Кенчо уселся за общий стол. — Может, не сейчас, но в будущем году я…

— Достаточно, — Мегами глянула на наручные часы и резко встала. — Скоро начнётся урок; нам нужно спешить.

Она первая резко встала и прошла к двери. И от моего внимания не скрылось, что она бросила на брата далеко не самый дружелюбный взгляд.

— Эх… — Куша передёрнул плечами и медленно встал со стула. — Пойду-ка провожу её. Спасибо за чай, Масао.

Я кивнул и, поднявшись, начал быстро убирать со стола. Все остальные молчали, погружённые в дела, как свои личные, так и совета, и я всё больше ощущал, насколько менее комфортно здесь стало.

Закончив с уборкой, я подхватил сумку и, ничего не сказав, вышел в коридор. До урока оставалось чуть более пятнадцати минут, а я ещё хотел повторить материал, так что стоило поспешить.

Но я не успел дойти до аудитории: кто-то тронул меня сзади за плечо.

Вздрогнув, я обернулся. За мной стоял Аято.

— Думаю, нам нужно поговорить, — спокойно произнёс он, глядя на меня своими волшебными, как чёрные бриллианты, глазами.

========== Глава 37. Насколько сильно нужно любить. ==========

Мы с Аято решили уединиться в комнате для каллиграфии на третьем этаже — в такой час там никого не было, да и вообще, туда заходили только тогда, когда там велись занятия, то есть крайне редко. Кроме того, комната была выдержана в лаконичном японском стиле, и окна закрывались на две пары ставен: из рисовой бумаги и непрозрачные деревянные, благодаря чему заглянуть сюда с улицы было невозможно, даже если у предполагаемого шпиона имелся самый сильный бинокль. Это делало комнату каллиграфии идеальным место для секретных встреч и совещаний.

Аято решительно прошёл через всё помещение и встал у свитка с кандзи «огонь» — того самого, у которого он организовывал шоу для меня. Его красивое лицо не выражало ни единой эмоции, но в глубине чёрных глаз горел огонь — тот самый, который разжигал в нём лишь один человек — бесцветный Ямада Таро.

— Как прошёл вечер в «Амаи Харано»? — спросил он, скрестив руки на груди.

— Весьма мило, — я удивлённо посмотрел на него. — Ты для этого позвал меня сюда?

Аято вздохнул и провёл языком вдоль внутренней поверхности щеки.

— Я заметил, что Амаи Одаяка стала слишком навязчива по отношению к Таро, — медленно процедил он. — Что-то случилось у неё в кафе?

— Не сказал бы, — я заложил руки за спину. — Да, она была с ним любезна, но мне не кажется, что можно сделать вывод, будто она влюбилась в него.

Аято помолчал несколько секунд, внимательно глядя мне в глаза, а потом усмехнулся.

— Масао, ты что, боишься, что я убью её? — вымолвил он с улыбкой на губах. — Да ты шутишь. Я же не маньяк и не психопат; с Осана дела обстояли совершенно по-другому. Человеческая жизнь для меня ценна так же, как и для тебя.

— Приятно слышать, — пробубнил я.

Мне хотелось верить в то, что он говорил, но слова Куши почему-то не шли у меня из головы.

Кага, с его феноменальным интеллектом, мог понять то, что для меня оставалось загадкой, и он вполне мог увидеть в Аято нехорошие задатки. В то же время он сказал, что лучше всего оставаться на стороне Аято, иначе мы все можем пожалеть. И поэтому я, подняв голову, твёрдо продолжил:

— В общем, да, она флиртовала с Ямада.

— Что ж, плохо, — Аято нахмурился. — Для неё.

Видя, как моё лицо вытянулось после этих слов, он сразу же рассмеялся и замахал руками.