Мне почему-то не хотелось этого делать. Всё моё существо сопротивлялось процедуре, но сознание не видело причины, по которой можно было отказать, поэтому я послушно кивнул, подполз поближе к Юкио и открыл рот. Он взял образец довольно быстро, поблагодарил меня, спрятал пакетик с ватной палочкой в карман и поднялся: его дела в моей квартире были закончены.

Перед уходом Юкио оставил мне свою визитную карточку и взял у меня номер мобильного — «на всякий случай», как он выразился. Я послушно назвал ему цифры, а также записал его номер в память своего телефона, но в душе обещал себе по возможности не пользоваться этим.

Юкио ушёл; я проводил его до двери и стоя поодаль, молча наблюдал, как он надевал своё роскошное пальто, пахнувшее дорогим парфюмом. Его ботинки блестели в свете потолочной лампы и казались совсем новыми, словно только что выпущенными с конвейера в Италии.

Дверь за ним закрылась; остался лишь шлейф туалетной воды — последний эфемерный призрак его присутствия в моём доме и в моей жизни.

Я ещё долго стоял в прихожей, будучи не в силах выйти из состояния ступора, а потом всё же отмер и направился в зал, чтобы помыть чашки, из которых мы пили.

Час стоял поздний, и надо бы поспешить, потому что завтрашний понедельник никто не отменял, но я почему-то не мог заставить себя пошевеливаться. Напротив, все движения выходили у меня медленными, как у ленивцев из мультфильма про зверей и их город.

Но всё же я справился, пусть и с трудом, и позже, уже засыпая, я вдруг подумал об Ивасаки: я ведь обещал ей всё рассказать. «Наверняка завтра она не упустит шанса расспросить меня», — подумал я, проваливаясь в сон.

***

Я всю жизнь считал, что в понедельниках есть какая-то надёжность, незыблемость. Первый день недели вёл за собой остальные, открывая новую страницу в жизнях миллиардов людей по всему земному шару.

Второе декабря не стало исключением: для меня тоже, как и для многих, стартовала новая семидневка. К счастью, ночью кошмары не пришли ко мне, поэтому и настроение было соответствующим: я готовился показать учителям, что не просто так стал лучшим учеником школы в ноябре.

Дорога до школы прошла без приключений. Встретившись с друзьями у шкафчика с обувью, я направился в кабинет школьного совета. По пути я поделился с Кушей и Аято новостью о вчерашнем неожиданном визите Сайко Юкио. Кага среагировал довольно эмоционально, в сердцах всплеснув руками и уронив из-за этого сумку.

— Не стоит тебе связываться с ним, — проворчал он, поднимая свой скарб со ступенек. — Лично на меня он произвёл впечатление не особо искреннего человека.

— Я не согласен, — Аято покачал головой, остановившись на лестнице и терпеливо ожидая, пока Куша разберётся со своими вещами. — Такие связи всегда полезны, даже если сейчас тебе так не кажется. Кроме того, ты ведь всю жизнь хотел семью, и теперь судьба даёт тебе такой шанс. Неужели ты готов его упустить?

— Сомневаюсь, что Сайко Юкио внезапно воспылал ко мне отцовской любовью, — я пожал плечами. — В любом случае, я не собираюсь ничем пользоваться: пока я не готов сближаться с ним.

В кабинете совета мы расселись вокруг стола, решив устроить чаепитие. Кроме нас, никто пока не пришёл, поэтому Куша, который не являлся членом совета, решил в нарушение правил задержаться и посидеть с нами.

Утро выдалось очень спокойным, настолько, что я потерял бдительность. Казалось, ничто не могло омрачить этот славный понедельник, но вскоре двери кабинета отворились, и внутрь группой вошли Кенчо, Акане, Мегами и Куроко. Я встал, чтобы поприветствовать их, и внезапно почувствовал, как предательский румянец огненной волной залил щёки: я совсем забыл о своих новоявленных брате и сестре.

При виде меня младший Сайко гаденько ухмыльнулся и комично поклонился, прижав руки к груди.

— Доброе утро, Масао, — вымолвил он, злобно глядя на меня. — Или мне стоит теперь называть тебя старшим братом?

Куроко, вешавшая в шкаф свое коричневое пальто, удивлённо обернулась и недоверчиво посмотрела на него. Свойственная ей деликатность мешала задать вопрос, который наверняка возник, но тут на помощь пришла Акане. Сахарным голоском она спросила:

— Что значат твои слова?

— О, — Кенчо с готовностью повернулся к ней, словно заправский актёр, демонстрировавший много раз отрепетированную сцену. — В воскресенье Масао поразил всю нашу семью, знаешь ли. Оказалось, что он незаконный сын нашего отца, а это значит — наш старший брат. Представляешь, он даже забрал бабушкин молитвенник — тот самый, который она завещала старшему внуку.

Ториясу медленно перевела взгляд на меня и хорошо рассчитанным жестом прижала ладони к лицу.

— Какой ужас! — воскликнула она. — Масао, неужели ты сможешь разрушить семью Сайко?

Я ахнул от неожиданности и резко упал на стул. Как она могла сказать такое? Неужели за всё время знакомства со мной она ещё не поняла, что я попросту не способен на подобное?!

На помощь мне пришёл Аято. Своим спокойным ровным голосом он произнёс:

— Перестань, Кенчо. Ты прекрасно знаешь, что от Масао тебе нет никакой угрозы. На твоём месте я бы обрадовался, что теперь у меня есть такой умный старший брат.

— Вот именно, — проворчал Куша, скрестив руки на груди. — Масао — единственный, кто проиграл в этой ситуации.

Мегами, хранившая молчание, прошла к своему креслу-трону и села на него. Она воззрилась на меня с выражением лёгкого недоумения на лице, как будто нечто, в чём она была много лет уверена, внезапно оказалось совсем не таким, как обычно. Как примерная школьница, она сложила руки на столе и следила за всем происходившим, но не говорила ни слова.

Хотя именно её позиция в данном раскладе и являлась самой важной.

========== Глава 43. Старший брат. ==========

Всё утро до первого урока прошло в напряжении. Акане успела сообщить о моём новом статусе подоспевшей позднее всех Аои, но та никак не прореагировала, сурово пробурчав, что ей плевать, кто чей сын, ведь она работает не с родословными, а с людьми. Куроко же ободряюще мне улыбнулась и заверила в том, что с её стороны также ничего не изменилось. Кенчо же в ответ на это парировал, что столь существенный взлёт статуса не может остаться незамеченным.

— Он теперь Сайко, хотим мы того или нет, — начал он, драматично расхаживая по кабинету. — Что это значит? Верно! Не только член нашей семьи, но ещё и старший внук Сайко Сайшо.

— Я не стану претендовать на наследство, — устало произнёс я, потирая лоб и молясь, чтобы на Кенчо снизошло проклятие немоты. — Мне это не нужно.

Младший Сайко замер и, запрокинув голову, искусственно рассмеялся.

— О, разумеется, тебе не нужно крупнейшее состояние в Японии! — выкрикнул он, скривив рот. — Я не поверю в это, пока ты не напишешь официальный отказ от наследства.

— Пожалуйста, — я развёл руками, чувствуя, как в груди начинает подниматься до боли знакомое чувство беспомощности, смешанное с раздражением. — Я готов.

Кенчо снова захохотал и захлопал в ладоши.

— Ловлю тебя на слове, братец, — пропел он. — Скажу семейному адвокату, чтобы он составил бумагу по всем правилам, а потом ты…

Раздался громкий удар, и все присутствующие, синхронно вздрогнув, воззрились в сторону источника шума. Мегами сидела за своим столом прямо; её щёки покраснели, а глаза сверкали. Сейчас она походила на Глориану — богиню-воительницу, и вряд ли кто-нибудь посмел бы бросить ей вызов.

— Кенчо, — в её голосе зазвенел гнев. — Если ты ещё раз позволишь себе нагрубить нашему брату, то сразу же вылетишь из совета, понятно? Он старше тебя, он теперь член нашей семьи, поэтому изволь относится к нему соответственно. Если у тебя появятся какие-либо проблемы с его статусом, справляйся с ними сам в частном порядке: у нас для этого есть психотерапевт. Ты всё понял?

Кенчо застыл на месте; в его глазах вспыхнула чёрная злоба.

— М-мегами, — промычал я, неловко ёрзая на месте. — Тебе не стоило…

— Стоило, — Сайко прервала меня, ещё раз ударив по столу, но на этот раз мягче. — Как я уже сказала, ты член нашей семьи — это факт. Теперь на тебя рапространяются правила нашего клана.