Задав вопрос, я обернулся. Даку стоял у стены, опустив голову и глядя в пол.

— Н-нет, — пробормотал он. — У меня ни талантов, ни увлечений.

— Не надо так говорить, — я подошёл к нему поближе. — Наверняка ты просто ещё не открыл в себе ни склонностей к чему-либо, ни дара.

— Но это так, — он поднял голову и печально посмотрел на меня. — Всё, что я умею, — это хорошо учиться.

— А разве этого мало? — я развёл руками. — Для того, чтобы поддерживать отличную успеваемость, требуются немалые усилия — знаю по себе. Склонность к успешной учёбе — это тоже талант, Ацу, но тебе нужно хобби для того, чтобы сбрасывать напряжение, отвлекаться от учебников, заземляться, если ты понимаешь, о чём я.

Он несмело улыбнулся и взялся за лямки своего рюкзака. Напряжение в его поведении пока никуда не девалось, но я чувствовал, что смог вызвать его симпатию, и это не могло не радовать.

— Понимаю, — вымолвил Ацу. — Но я не особо… Ну… Хорош в чём-либо.

Я рассмеялся и ответил:

— Ацу, это старшая школа, а не дворец магистров. Мы все здесь в одинаковом положении, поверь мне. Далеко не все обладают божественными талантами, данными им свыше. Возьмём, к примеру, театральный клуб. Во главе его стоит Кизана Сунобу, и она — очень одаренная актриса, но далеко не все в её кружке выступают. У неё есть и сценаристы, и режиссёр, и разнорабочие, и никто из них никогда не участвует в постановках, разве что в виде массовки.

Даку кивнул, явно слегка расслабившись, и мы пошли дальше. Мы останавливались у двери каждого помещения, и я старался рассказать своему спутнику как можно подробнее о буднях школы. На крышу выводить я его не стал: я ноябре дни были холодные, явно не предназначенные для прогулок в тапочках. Кроме того, там не имелось ничего интересного, кроме лавочек, да электрощитовой, о которой я не хотел говорить.

Наконец, на третьем этаже мы закончили и не спеша направились назад. На осмотр у нас ушло намного больше времени, чем я рассчитывал, но настроение у меня всё равно было на высоте: я помог Даку, к тому же, довольно приятно провёл с ним время. Он напоминал мне самого себя, только намного менее потрёпанного жизнью и страданиями. У него была семья и, насколько я мог судить по его отцу, весьма любящая: Даку-старший обеспокоился и специально попросил меня показать школу его сыну, поступившись ради этого частью денег за строительные работы в квартире. Если отец был готов на это для сына, значит, отношения там совершенно точно здоровые.

Пусть нас и разделяли два года, всё же мы могли подружиться.

Именно об этом я думал, пока мы шли от школы к шоссе. Даку немного увлёкся пересказом книги, которую недавно прочитал: это был роман с лихо закрученным сюжетом, в который вплетались и элементы мистики. Судя по всему, Ацу искренне верил в паранормальное и считал, что привидения сосуществуют с нами в этом мире, а некоторые из них могут преспокойно взаимодействовать с живыми людьми или неодушевлёнными предметами.

Что ж, после истории с туалетом, где убили Такада Ёрико, а также странным скоростным выздоровлением Юкины и подселением в её тело астральной сестры-близнеца, я и сам подрастерял свой скептицизм. В мире существовало многое, чего мы не осознавали или не до конца понимали, и от этого нельзя было отворачиваться.

Мы дошли до шоссе и, проболтав ещё с добрых двадцать минут, разошлись в разные стороны, договорившись обязательно продолжить общение.

Даку не соврал: он написал мне в мессенджере почти сразу же. Я обнаружил мейл от него вскоре после того, как вернулся домой, и с удовольствием ответил: он нравился мне всё больше, подкупая своей похожестью на меня самого.

Но у меня, кроме намечавшейся дружбы, имелась ещё куча дел, и одно из них — принять решение о том, какую мебель покупать. Я не мог взять с собой ту мебель, которую покупал для квартиры, в которой проживал на данный момент, потому что она была намного больше новой. Кухонный модуль бы попросту не влез в ту компактную жилплощадь, как и громоздкий стеллаж, и платяной шкаф.

Из всей мебели я решил сохранить компьютерный стол с тумбами — мне он был очень удобен, и я к нему привык, — а также комод, который достался мне практически за бесценок в прошлом году.

Я созвонился с отцом Ацу, чтобы поделиться с ним итогами тура по школе с его сыном. Прораб Даку оказался в полном восторге, несколько раз поблагодарив меня и уверив, что всё будет сделано в лучшем виде и в скорейшие сроки. На мой робкий вопрос о мебели он уверенно ответил, что я могу подойти прямо сейчас и выбрать из имевшихся у них каталогов то, что, по моему мнению, соответствовало бы размеру квартиры.

— Планировка у вашей площади хорошая, — подытожил прораб. — Стандартная мебель вполне войдёт. Если будут какие-нибудь особые пожелания, мы посмотрим, что можно сделать, Сато-сан.

На этом мы и договорились. Я, не откладывая этого дела в долгий ящик, вновь оделся и пешком направился к новой квартире. Она располагалась довольно далеко от старой, но ближе к школе и, что не могло не радовать, на небольшом расстоянии от дома, в котором жил Куша. Обговорив с прорабом все необходимые детали и тщательно выбрав из каталогов всевозможные предметы мебели, я вышел на улицу и первым делом набрал номер своего лучшего друга, надеясь застать его дома.

Куша принял вызов почти сразу же, и я было обрадовался, но потом мне пришлось испытать сильнейшее разочарование: на данный момент он был в Токио, в патентной службе, и вернуться планировал только поздно вечером.

— Но ты не волнуйся, друг, — присовокупил Кага на прощание. — Я обязательно заеду к тебе. Ты ни за что не останешься один, особенно в такой трудный жизненный период.

От этих тёплых слов у меня защекотало в носу, и я поспешил завершить разговор и быстро шмыгнуть в одну из боковых аллей, чтобы успокоиться: я не хотел представать перед чужими людьми со слезами на глазах.

К счастью, мне удалось взять себя в руки, и через пять минут я вновь вышел на широкую улицу, готовый полностью взять собственную жизнь в свои руки. Эту решимость несколько подрывало чувство голода: я ничего не ел с завтрака, и желудок отчаянно требовал у меня немедленно заполнить его.

Что ж, я был полностью готов помочь ему.

Ноги сами понесли меня в сторону вокзала, который играл важнейшую роль в жизни этого места.

Города-близнецы Шисута и Бураза, не отличавшиеся ни обширными территориями, ни большим населением, являлись при этом важным железнодорожным узлом. Тут проходили поезда, следовавшие через остров к северу, к столице, и каждый день множество служащих, направлявшихся с юга, пересаживались здесь либо на экспресс до Токио, либо на поезд до Киото — отсюда можно было без труда добраться до обоих крупных городов.

Именно поэтому у вокзала образовался свой собственный мини-торговый район: тут имелись магазины радиоэлектроники и техники, универсальные «комбини», парикмахерский салон и несколько заведений общепита. Из последних самым большим спросом пользовалась кондитерская «Амаи Харано» — её держали родители моей одноклассницы Амаи Одаяки. Кондитерская открывалась в полвосьмого утра, и многие из служащих успевали перехватить здесь утренний кофе со свежей булочкой или круассаном.

Рядом располагался ресторанчик «Мир карри» — для тех, кто не соблазнялся модными нынче кофейнями и предпочитал питаться плотно. Это заведение открывалось в семь утра и продавало обеды с собой, отчего вполне могло конкурировать с розовенькой кондитерской.

«Мир карри» являлся любимым рестораном моего друга Куши: он вообще обожал карри и мог питаться только им круглые сутки, и отчасти поэтому я и выбрал именно это заведение: я рассчитывал взять несколько порций фирменного блюда с собой, чтобы вечером побаловать лучшего друга.

Внутри было вполне привычно и традиционно для нашей страны: довольно тесный зал, несколько столиков, длинная стойка в форме буквы «П», опоясывавшая раковину и раздаточный пункт. Сотрудники здесь работали очень быстро, молниеносно подавая нужные блюда, а порции отличались внушительным размером, и это являлось одной из причин, по которой «Мир карри» сохранял огромную популярность и никогда не пустовал.