– Бросить его в реку! – заявил Бен с безжалостной интонацией. – Пусть он попытается выпутаться из этого.

Стивенс воспринял это заявление со спокойной улыбкой, в которой не было ни малейшего следа напряжения.

– Но вы не можете этого сделать, – запротестовал пароходчик. – Это… это бесчеловечно.

– Выведите его на улицу, ребята, – сказал Бен, не удостоив ответом на этот протест, и с лязгом направился к машине.

Они подняли беспомощного мужчину на заднее сиденье и с людьми по обе стороны от него поехали к мосту Квинсборо. Путешествие было совершено в мертвой тишине.

На полпути Бен развернул такси и вышел, двое других подняли Стивенса между собой. Мюррей посмотрел на своего друга, все же ожидая, что тот смягчится в последний момент, но он безмолвно махнул им рукой, и они опустили свою ношу у поручня.

– Покончим с ним! – безжалостно сказал Бен. Они приподняли его…

– Я сдаюсь, – сказал Стивенс странно хриплым голосом.

Мюррей и Толфсен приостановились.

– Вы слышали, что я сказал? – сказал Бен. – Покончить с ним!

Они приподняли его выше.

– Остановитесь! – закричал брокер. – Ради Бога, я сдамся. Я уйду. О-х-х!

Последним был крик, когда Бен положил руку на руку Мюррея, удержав его.

– Отпустите его, парни, – тихо сказал он. – Теперь послушай, Стивенс. Я не хочу быть к вам суровым, но у нас должно быть единодушие. Возьмите машину и уезжайте. Если я отпущу тебя сейчас, ты пообещаешь держаться подальше от нас?

– Да, – сказал человек с Уолл-стрит. – Все, что угодно, только, ради Бога, не делай этого!

– Хорошо, – сказал Бен.

Когда они грузили банкира в машину для обратной поездки, Мюррея осенила мысль.

– Кстати, Бен, – заметил он, – разве он не поранил тебя этим пистолетом?

– Точно, – сказал Бен, – он это сделал.

И посмотрел вниз на длинную яркую царапину в тяжелом металле, которая покрывала его плечевой сустав. Он не пострадал.

Но когда Толфсен и Мюррей вернулись с углем, Вандершуфа не было, как и Стивенса, и в тот вечер, когда машина, в которой Марта Лами сопровождала Робертса в исследовании района Бруклин-Хайтс, остановилась у Института, в ней был только один пассажир.

– Что случилось с мисс Лами? – спросил Бен.

Робертс удивленно посмотрел на него.

– Разве ты не отправил их? Пока мы были в отеле "Сент-Джордж", подъехала машина со Стивенсом и двумя новыми людьми в ней. Одним из них был грек. Они поговорили с ней минуту, и она сказала, что они принесли сообщение от вас, что она должна отправиться с ними.

– Хм, – сказал Бен. – Я понимаю. Что ж, пока они не вернутся, все в порядке.

***

Машина выехала на Олбани Пост-роуд в тишине, которая свидетельствовала о соперничестве, которое уже возникло между Стивенсом и Вандершуфом. Что касается Паппагурдаса, то он оказался понижен до должности "соглашателя".

Они обеспечили себя щедрым запасом оружия и боеприпасов и с глупым консерватизмом очень богатых людей, отказывающихся верить, что деньги ничего не стоят, совершали набеги на магазин за магазином, пока не приобрели значительный запас валюты.

– Это мост Медвежьей горы, не так ли? – спросила танцовщица. – Давайте остановимся в Вест-Пойнте и заберем курсанта. Они такие декоративные.

Стивенс кисло взглянул на нее из-за руля.

– Нам нужно поторопиться, если мы хотим добраться до Олбани, – сказал он.

– И все же, – покровительственно предложил Вандершуф, – почему бы не остановиться там? Мы могли бы найти несколько человек. Я знаю полковника Грейсона. Прошлым летом мы играли с ним там в гольф. Ха-ха! Когда я проделал восемнадцатифутовую дыру на седьмом этаже, он был так зол, что не разговаривал со мной весь остаток дня. Это был поворотный момент битвы. Ха-ха!

Стивенс с ворчанием повернул руль и начал подъем по длинному пандусу моста. Он понял, что его перехитрили. Чтобы прикрыть свое поражение, он заметил:

– Разве это не птица?

– Важная шишка вчера вечером сказал что-то о птицах, – сказала танцовщица, – но он такой Святоша, что я не обратил никакого внимания.

– Разве не все птицы мертвы? – с уважением спросил грек. – Я видел некоторых в канаве за моим окном, и они превратились в железо.

Машина чихнула на подъеме, справилась с ним и заскользила по мосту.

– Это птица, – сказала танцовщица, – и какая птица! Паппа, посмотри на страуса.

Паппагурдас и Вандершуф последовали за ее указательным пальцем. Вдоль его направления они увидели, в паре сотен футов позади и над ними, широкие крылья и тяжелое тело того же вида четырехкрылой птицы, с которой столкнулся Робертс. Вандершуф потянулся к своему карману.

– Может быть, она подойдет достаточно близко, чтобы дать нам шанс, – с надеждой сказал он.

Птица, несомненно, догоняла их, хотя стрелка спидометра машины перевалила за сорок миль в час. Когда она приблизилась, они смогли разглядеть куполообразную, совсем не похожую на птичью голову с выпученными глазами, застывшими в постоянном выражении изумления, короткий клюв, слегка загнутый на кончике, и огромные широкие крылья. Казалось, она осматривает их, как маленькая птица осматривает жука, переползающего дорогу.

Когда она приблизилась, она пролетела в паре десятков футов от машины; они заметили, что ее лапы, загнутые назад под тело, имели металлический блеск. Затем Вандершуф выстрелил с грохотом, который почти оглушил остальных. Птица казалась скорее удивленной, чем испуганной или обиженной. При звуке выстрела она подлетела на несколько футов вверх, а затем снова качнулся, двигаясь параллельно машине и поворачивая шею, чтобы хорошенько рассмотреть пассажиров. Шанс был слишком хорош, чтобы его упустить и на этот раз и Паппагурдас, и Вандершуф выстрелили, удерживая равновесие при движении машины. Один из выстрелов, очевидно, попал в цель, потому что пара перьев полетела вниз, и птица с серией пронзительных криков по спирали полетела вниз по склону горы к берегу реки, в трех или четырех сотнях футов дальше.

– В яблочко! – завопил Паппагурдас. – Дай мне сигару! Давайте остановим машину и пойдем за ней.

– Что толку, – сказал Стивенс, – вы все равно не смогли бы ее съесть. Послушай, как он орет, слышышь?

Сквозь шум мотора до них все еще слабо доносился крик раненой птицы от подножия скалы.

– Я думаю, что чертовски стыдно стрелять в бедняжку, – сказала Марта Лами.

– О, с ней все будет в порядке, – заявил Вандершуф. – Не сомневайся, что мы тронули что-нибудь, кроме одного крыла, и она просто будет сидеть и есть земляные ягоды, пока не поправится.

Прошло, наверное, полчаса, и далекие холмы начали покрываться мелким порошком сумерек, когда они увидели вторую птицу – быстро движущееся пятнышко далеко позади них и на одной стороне дороги. Вандершуф увидел ее первым и привлек внимание остальных, но они быстро потеряли интерес.

Он продолжал наблюдать за этим. Их было двое? Он так подумал, и все же… Мгновение спустя он был уверен, что их было больше, чем одна, поскольку машина поднялась на холм и открыла им лучший обзор. Казалось, они быстро приближались. Нелепая мысль о том, что они намеревались что-то сделать со своим павшим товарищем, пришла ему в голову, но была немедленно отвергнута. И все же птицы определенно следовали за ними, и ему показалось, что он разглядел третью, позади остальных.

Машина съехала по длинному склону, пересекла мост и начала подниматься на крутой подъем. Вандершуф оглянулся назад. Птиц он не увидел; он снова посмотрел, на этот раз в правильном направлении, и увидел их, настолько больших и близких, что закричал. Остальные прекратили свой негромкий разговор при звуке его голоса.

– В чем дело, Паппа? – спросила танцовщица.

– Эти птицы. Смотрите.

– Почему это выглядит так, как будто они преследуют нас.

Она выпрямилась на сиденье и, прищурившись, посмотрела на них из-под поднятой руки. Странные птицы были теперь достаточно близко, чтобы можно было различить разницу между их передними крыльями и мерно бьющимися задними.