— Значит, ты желаешь ему смерти только из-за его отца? — прищурился Грин, и все его веселье исчезло без следа.

— Мы же говорим не о милом малыше, — принялась втолковывать Корделия. — Берт давно вырос и стал солдатом режима. Сильным и смелым, как ты сам только что заметил. Одно лишь происхождение уже приговорило его к смерти. Так есть ли разница, какой он? — добавила она, желая поскорее поставить точку в обсуждении Берта.

— Неправда! — воскликнул Грин. — Дети не должны отвечать за грехи отцов! Не должны расплачиваться! Никогда!

И чего он разошелся? Корделия всмотрелась в его лицо, обрамленное густыми волосами, щедро припорошенными сединой. В последнее время Грин начал сдавать. Хромота его становилась заметнее, да еще и этот удушающий кашель…

— Возможно, ты прав, — предпочла согласиться Корделия, не желая ссориться.

— Прав… Да, я прав… — забормотал Грин в бороду.

Повернулся к своему столу, взялся за штатив с пробирками, подержал его в руках, вернул на место. Потом рассеянно потянулся к предметным стеклам, так и не коснувшись их. Нахмурившись, Корделия наблюдала за его действиями, не понимая их смысла.

— Поможешь своему старику? — неожиданно сменил Грин тему. — Найдешь для меня в хранилище еще пробирок?

— Гм, конечно, — покосившись на шкаф, Корделия отметила, что их у Грина было предостаточно. Наверное, ему понадобилась еще одна партия. Кто знает? Уточнять и слушать в ответ невнятное бормотание ей не хотелось. Подумав о запыленном темном складе, Корделия едва удержалась от недовольной гримасы. Поиски займут не час и, возможно, даже не два. С другой стороны, ей все равно нужно было как-то убить время.

Поэтому она просто кивнула.

— Помни, девочка, я люблю тебя больше всего на свете и желаю тебе только счастья. Я бы никогда не сделал ничего тебе во вред, — внезапно сказал Грин.

От его слов Корделии стало не по себе. Он никогда не говорил о своих чувствах, собственно, как и она, поэтому его признание обескураживало. Оно вызывало… смущение.

— Я… я знаю, — хотела бы Корделия сказать что-нибудь значимое, но слова застряли в горле. Румянец залил щеки. Поднявшись, она неловко стряхнула с брюк воображаемую пыль. — Наверное, я пойду…

Корделия сбежала, до боли сожалея, что не сумела признаться, как много Грин для нее значит. Что он практически заменил ей отца.

****

Как только Корделия скрылась из виду, плечи старика поникли, он погрустнел. Эта девочка была для него единственным лучом света, его наследием, и ему нужно было сберечь ее. Пришло время ей расстаться с иллюзиями.

Если все пойдет по плану, очень скоро Корделия будет в безопасности, но очень сердита. Старик усмехнулся. Однажды она узнает, как много в действительности значила для него, как много изменила. Он был готов соврать ради нее, предать и даже умереть, если потребуется.

Опаснее всего люди, которым есть за что сражаться, но нечего терять, поэтому сейчас Грин был самым опасным человеком в мире.

****

— Где? — рявкнул Дог, выпрыгнув из внедорожника.

— Спокойно, дружище, не рычи, — прошипел Игнат. — Ты пугаешь парней. Они так тебя боятся, что могут обделаться в любой момент.

— Да мне похрен, — Дог злобно посмотрел на него.

— Похрен, пока не учуешь запах первобытного страха от их штанов, — хмыкнул Игнат.

Мужчины с опаской приблизились, искоса поглядывая на Дога. Учитывая его рост, полное отсутствие самоконтроля и события последних дней, у них был повод тревожиться. Пропал член семьи, которую Дог считал своей, следовательно, он не просто был в гневе. Он был в убийственной ярости.

— Докладывайте, — приказал Игнат.

— Мы начали обыск с самого въезда. Город старый, и здесь может обрушиться что угодно, поэтому процесс идет медленно. Парням приходится действовать осторожно.

— Не тяни, — угрожающе прорычал Дог.

— Мы взяли след и знаем, где прятались в засаде похитители, но еще не вычислили, куда они отправились потом.

— Показывай, — выдохнул Дог, в приступе злости задрожав всем телом.

Когда они подошли к остальным членам поисковой группы, Игнат поначалу не увидел ничего, что могло бы пролить свет на пропажу Берта. Обычный переулок. Его уже обыскали вдоль и поперек, но ничего не обнаружили.

Коснувшись пальцами стены, на которой ветра и дожди долгими годами оставляли щербинки, Игнат задумался. Медленно прошел дальше, не отрывая пальцы от каменной кладки, практически крошившейся под ними. Тут и там ее устилала поросль мха и сорняки. На первый взгляд и впрямь не было ни единой зацепки. Вот только Игнат знал, что так не бывает. Улики остаются всегда, просто нужно уметь их искать.

Дойдя до окна, он заглянул внутрь. Стоило принюхаться, как в воздухе улавливались ноты сырости, ржавчины и плесени — так пахнут железобетонные останки городов, пылавших жизнью до тех пор, пока восемьдесят лет назад их не бросили сначала медленно умирать, а затем и разлагаться. В мире осталось слишком мало людей, поэтому со временем мегаполисы погибли, словно живые существа без микроорганизмов, возведших их и поддерживавших в них искру. Печальное увядание, в котором Игнат находил свою красоту.

Он прищурился. Сложно было что-либо разглядеть в темном помещении за грязными запыленными кусками стекла, торчавшими из рамы, но даже через них было видно раскрошившуюся стену и обрушенную лестницу за ней. Стандартная картина. Вероятно, перекрытия между этажами рухнули, снеся все на своем пути.

Еще глубже погрузившись в раздумья, Игнат поднял взгляд, скользя им по этажам выше и выше. Второй, третий, четвертый и, наконец, пятый. Тогда он нахмурился. Из окна на самом верху петлей свисала веревка, конец которой оставался в помещении. Похоже, ее утянули в здание изнутри. И судя по тому, что она не превратилась в лохмотья, висела здесь относительно недавно.

— Окно. Второе справа. На пятом этаже, — сообщил Игнат команде. — Нужно рассмотреть поближе, — он проговорил и чертыхнулся.

Будь проклята обрушенная лестница и перекрытия. Тем не менее, стоило осмотреть хотя бы первый этаж и, может, найти другой путь наверх. В домах бывают запасные лестницы, верно?

— Где здесь вход? — оживился Игнат.

— Оба… входа перекрыты обрушившимися навесами, — забормотал один из солдат. — Мы хотели осмотреть здание изнутри, но… — он мог не продолжать.

Зачастую самый очевидный вариант — верный, каким бы невероятным он ни казался. Выходит, кто-то забрался на пятый этаж, миновав входы в здание — влез через окно.

— И вы не находили поблизости лестницы? — спросил Игнат, почему-то предчувствуя, какой получит ответ.

— Нет, никакой лестницы, — даром что не икнул солдат.

— Какой человек способен на такое? — Игнат покосился на своего стража, ставшего еще мрачнее, хотя минуту назад казалось, что его угрюмость достигла предела.

Дог прищурился и тихо зарычал. Медленно приблизившись к нему, Игнат крепко сжал его предплечье.

— Спокойно. Мы найдем Берта, — пообещал он, четко выговаривая каждое слово.

Бросив взгляд на Игната, Дог два раза глубоко вдохнул и, совладав с бушующими эмоциями, кивнул.

— И тогда я кого-нибудь убью.

****

Кап-кап-кап.

— Да чтоб тебя, — вздохнул Берт.

Былой задор испарился, будто его и не было. Берту хотелось лишь проснуться и обнаружить, что все произошедшее — обычный ночной кошмар. Тогда бы он пошел в душ, смыл с тела холодный пот и пожарил себе большой кусок мяса.

Но минуты тикали, час проходил за часом, а Берт все «не просыпался». Он чувствовал себя героем плохой книги, которую в иное время и дочитывать бы не стал.

И снова тихие шаги. Берт поднял взгляд, ожидая увидеть Корделию. Но пришла не она.

Нежданному визитеру было около шестидесяти лет. Волосы его ниспадали на плечи и когда-то были темными, пока их, как и густую аккуратную бороду, не посеребрила седина. Когда старик направился к камере, стала заметна его хромота.