Не очень понятно, зачем в этом месте поставили постоялый двор. Вроде бы, оркам здесь нет смысла останавливаться — проще сразу проехать в свое селение, а дорога на Тангейн перекрыта норгами. Иначе, не попёрся бы он через болото. Данут улыбнулся собственным мыслям — дорога на Тангейн не всегда была перекрыта, ведь тот же Гунтарь с семьей туда хаживал, да и остальной народ, не желавший идти через море, может потратить неделю-другую. Получается, все сделано по уму — двухэтажный дом, где на первом этаже сам трактир, на втором комнаты для постояльцев, рядом конюшня. И уже пристроились к постоялому двору домики, где живут люди, снабжающие трактир провизией, а усталых путников какими-нибудь товарами в дорогу, подковывают коней, отворяют кровь. Того и гляди, появится здесь село, а там и до города недалеко.

Коновязь во дворе пустовало, но в поилке была налита свежая вода. Ворота в конюшню открыты, изнутри не доносилось ни всхрапов, ни стука копыт. Верно, война распугала всех путешественников и торговцев.

В трактире тоже никого не было, только отмытые добела столы, да хозяин — уже немолодой фолк, в меховой безрукавке, надетой прямо на голое тело, подремывавший за стойкой.

Трактирщик не понравился Дануту сразу. Вместо того, чтобы оказать гостю достойный прием — расстилаться и падать ниц никто не просил, угодничать и пресмыкаться тоже, но хотя бы проявить вежливость перед гостем, готовым расстаться с векшей — он был обязан. Но вместо приветствия хозяин сказал что-то не очень внятное, напоминавшее — «ходят тут всякие, а потом вещи из номеров пропадают», ужин не предложил, а на просьбу показать комнату, буркнул — сам выбирай, все номера пустые стоят, белье чистое, но проваливал бы ты парень отсюда подобру-поздорову, много вас тут бродяжек болтается. Никакого проку от вас, блох выводить замучился!

После таких слов Дануту захотелось пересчитать хозяину зубы, но рассудив здраво, осознал, что после скандала — останется он в этой гостинице, или нет — это еще вопрос, а уходить на ночь глядя, спать под кустом, коли есть комната и кровать, было бы глупо. Решив, что сейчас он пойдет спать, а хорошим манерам хозяина можно поучить и завтра с утра.

Данут проснулся внезапно. Узкая гостиничная кровать стояла у небольшого окна, сквозь которое пробивался лунный свет. Слабо скрипнув, койка слегка прогнулась, когда парень сел и потянулся к мечу, стоявшему у изголовья. Осторожно вытянув меч из ножен, воспитанник орков слез с кровати.

Он сам не понял — что же его разбудило? Легкие, почти бесшумные шаги по лестнице, чье-то дыхание или тяжелый запах давно не мытого тела? Или, начавший вырабатываться инстинкт самосохранения, предупреждающий воина об опасности? Слышал, что он появляется через пять, а то и через десять лет службы. А может, ему что-то примерещилось и, он совершенно напрасно встал? Но, уж лучше пободрствовать лишний час, чем быть убитым.

Покосившись в окно, парень успокоился — кроме луны, через него может проскользнуть только кошка, а кошки ему не опасны. Значит, остается дверь. Встав в угол, насторожил уши.

По коридору шум шагов был почти не слышен — его скрадывал войлок, постеленный добросовестным хозяином для постояльцев, не любящим шума. Даже и странно, что в такой глухомани заботятся об удобствах. Дверь он вчера вечером осмотрел — крепкая, с простым, но надежным засовом. Таран, разумеется, не выдержит, но от случайных неприятностей обережет.

И тут дверь прогнулась от мощного удара, треснула, но выдержала.Дверь выдержала, зато не выдержали косяки.

В маленькую спальню ворвались две массивные фигуры и, мешая друг другу, нанесли одновременный удар по постели, осознав, что она пустая, только тогда, когда удары уже были нанесены.

Первый из убийц умер сразу, не успев почувствовать, как между ребер вошло несколько дюймов стали. Второй попытался парировать выпад Данута, а если бы комната оказалась побольше, где есть место для замаха, то могло бы что-то и получиться. Вскрик, смертельная агония, а из рассеченного горла хлынула кровь, пачкая свежее белье, постеленное хозяином для молодого постояльца.

Убедившись, что оба нападавших мертвы, живых врагов за спиной нет, парень осторожно вышел в коридор, держа клинок на уровне глаз. Убедившись, что пусто, Данут сунул меч в ножны, взвалил одного из несостоявшихся убийц на плечо, дотащил до лестницы и, скинул вниз.

Тело с грохотом скатилось по ступенькам, едва успело упасть, как на него накинулся третий, укрывавшийся в тени лестницы. Нанеся удар мечом сверху вниз, убийца выругался, поняв, что ударил совсем не того, кого надо. Но не успел он выпрямиться, как Данут, спрыгнув вниз, перескакивая через ступеньки, приложился ногой в подбородок злодея.

«Да сколько же вас тут?!» — едва не выругался Данут, почувствовав еще какое-то подозрительное шуршание, но сдержался, чтобы не сбить дыхание.

Внизу дожидалось еще двое. Первый, немного замешкался, освобождая рукоять меча, зацепившуюся за плащ, а второй, обнажив клинок, прикрылся товарищем.

Если бы кто-то год назад сказал, что он станет биться настолько грязно, Данут бы плюнул тому человеку в морду. А теперь... Тому, кто еще не успел выхватить клинок, воспитанник орков пнул ногой в пах так, что тот согнулся от дикой боли, а потом толкнул его на второго. Тот, отпихивая соратника в сторону, не успел отбить удар, направленный в горло.

Из жалости к изувеченному, Данут не стал его добивать, а лишь приложился рукоятью меча по затылку.

Вроде бы, все, но тут послышался характерный звук, с которым тяжелый табурет встречается с человеческим черепом. Как правило, череп проигрывает.

Хозяин нервно протирал табурет, пытаясь убрать с него кровь. Верно, «приголубил» того, кого Данут ударил первым. Посмотрев на парня, сердито сказал:

— Думал, что сын Шумбатара умнее! Я же тебе доступным языком сказал — вали, на хрен,отсюда! Что, сам не мог догадаться — если в пустой гостинице хозяин гостя селить не хочет, значит здесь что-то не так?!

— Мог бы и пояснее сказать, что опасно у тебя, — пожал парень плечами. Устало присев на скамью, хмыкнул: — Я что, твои загадки должен разгадывать?

— А как пояснее-то? — вскинулся хозяин, принявшись орать: — Как мне яснее сказать, если один под стойкой сидит, нож мне к брюху приставил, остальные в подсобке, девок моих мечами пугают. Они, суки безродные, всех моих девок перелапали.

— Ты бы присел, что ли, — миролюбиво предложил Данут. — Ходишь тут, орешь, словно я виноват, что девок лапали.

— Да ладно, это я так, — стушевался хозяин.

— Попить есть чего? — попросил Данут, облизав языком пересохшие губы.

— Только квас, — виновато потупился хозяин. — Пиво эти суки все вылакали, весь двор зассали, до нужника лень дойти!

— Ладно, — пресек его причитания воспитанник орков. — Давай квас.

— Я щас, мигом, — засуетился хозяин. — Токмо, вначале девок выпущу, их в чулане заперли.

Пока хозяин ходил за квасом, выпускал на свободу «девок» — двух немолодых теток лет тридцати-сорока, парень осмотрел несостоявшихся убийц.

Осмотр не дал ничего интересного. Он-то хотел одного оставить в живых, чтобы обстоятельно расспросить, но, увы. Тот, кого он пожалел, уже не дышал. Еще один, схлопотавший табуретом по голове, был жив, но для допроса уже не годился.

Мечи плохонькие, кованы из болотного железа — одно название, что мечи, а так, сплошное издевательство над благородным оружием! В кармане у одного из бандитов — две векши, за пазухой — еще мешочек, там побольше. Навскидку — штук пятьдесят — целое состояние для бандита. И все векши помечены гербом города Тангейна — кормовая часть галеры, с флагом!

— Вот, Данут, квасу тебе принес!

Хозяин держал кувшин в трясущихся руках, будто бы сражался он, а не парень. Пока воспитанник орков пил, утоляя жажду, трактирщик начал рассказывать:

— Они сюда третьего дня пришли, девок в чулан закрыли, мне сказали, чтобы я никаких гостей не принимал, окромя Данута, тебя, то есть.