Если предлагают поспать, почему бы и нет? Данут улегся под деревом, прикрыл глаза.

— Тебе не холодно? — поинтересовался вдруг Курбада. — Если одеяло не взял — могу одолжить свое.

— Нет, спасибо, — отказался Данут, досадуя, что своей заботой проводник прервал ему сон. Ну, не объяснять же человеку, что он с детства привык спать на голой земле, а костер ему почти без надобности? Тогда придется рассказывать, кто он такой, что орки не так чувствительны к холоду, как неженки—люди.

Данут проснулся оттого, что Курбада собирался потрясти его за плечо.

— Пора?

Проводник убрал руку. Если он и был удивлен, то вида показывать не стал.

Шли почти целый день, сделав небольшой перерыв на перекус. Даже костер разводить не стали, довольствовавшись домашними запасами, да парой глотков ключевой воды. Курбада пообещал, что ближе к вечеру они устроят настоящий бивак — с костром, с горячей кашей и всем прочим. Данут мог бы обойтись без костра, но успел соскучиться по горячей каше, а особенно, по чаю из тех трав, что ему дала Далина. Этот чай он теперь предпочитал пиву и всему прочему. Одна беда — его оставалось мало.

Данут уже предвкушал, как он пьет чай, как вдруг Курбата насторожился. Подняв руку — мол, стой, проводник вслушался в легкие шумы леса, а потом скомандовал:

— Бежим! Быстро на поляну!

Курбада ринулся вперед, сминая кусты, словно молодой лось. Данут за ним. И фроглин, и человек бежали, желая лишь одного — побыстрее миновать чащу и выбежать на поляну. По дороге Данут успел избавиться от заплечного мешка — лишняя тяжесть ни к чему, а коли останутся живы, подберет. В худшем случае, барахло уже просто не понадобится. Курбада, кажется, не беспокоил лишний вес.

Наконец—таки они выскочили на открытое пространство и, не сговариваясь, встали спина к спине. Данут вытащил лук из—за плеча, вытянул из тула две стрелы. Одну взял в зубы, вторую наложил на тетиву. И, как только уловил за кустами какое—то движение, без колебания, выстрелил. Раздался вой.

«Попал!» — с удовольствием подумал юноша, досылая вторую стрелу на звук. Вой сменился коротким рыком, напоминавшим агонию.

— Стрельни моего. Слева, у сосны! — отрывисто попросил Курбада .

Данут обернулся, определил — где там сосна слева? И засадил туда две стрелы, а потом, для надежности, еще одну!

Парень стрелял наугад, но нападавшие не прятались. Будь на его месте более умелый стрелок, он бы уже сделал из чудищ подушечки для иголок. Нет, не сделал бы — стрел было прихвачено только десять штук. Правда, на дне мешка лежала связка наконечников про запас, но сейчас их все равно, что и не было.

Между тем, вокруг спутников начали зажигаться мерцающие красноватые огоньки, похожие на масляные светильники, которые сердобольные жены зажигают около входа в дом, чтобы пьяненький муж, грешным делом, не заплутал...

Огоньки понемногу увеличивались и, скоро можно было понять, что это глаза непонятных существ. Данут успел истратить оставшиеся стрелы, пытаясь попасть в глаза чудовищ, а потом отбросил лук и выхватил меч.

При приближении, монстры были похожи на огромных летучих мышей — вытянутые морды, большие уши, а за спинами было что—то напоминавшее крылья.

Монстры ринулись в атаку с утробным рычанием, пытаясь ухватить спутников клыками, с которых капала пена. Данут рубил мечом, Курбада орудовал лабрисом.

— Данут, дай мне минуту! — выкрикнул проводник, отмахиваясь от какого—то назойливого чудища.

В горячке боя до парня не сразу дошло, как можно дать минуту, если кругом враги? Но Данут сделал все, что смог — прыгал, махал мечом, пытаясь прикрыть своего проводника,лихорадочно копавшегося в своем мешке(Ну, нашел время!), а потом, услышав приказ поднявшегося во весь рост Курбада «Ложись!», без раздумий распластался по влажной земле.

Данут лежал, вжавшись в траву, жалея, что не может отрыть себе небольшой окопчик, чтобы уж совсем скрыться с поверхности, а над его головой творилось непонятно что. Слышался мерзкий вой и свист клинка, рычание, стоны, звуки ударов. Раза два по спине прошелся кто—то тяжелый, а один раз наступили на задницу сапогом. Спина — еще куда ни шло, но задница сразу же заболела!

Наконец, стих последний вой, умолкли стоны, наступила тишина.

— Ты живой? — услышал Данут голос проводника.

— Ага, — поднялся парень с земли.

— Беги за мешком, — устало скомандовал Курбада.

Данут с трудом прошел между теми ошметками, что остались от монстров. Порадовался, что ночью не видно — с кем это они сражались и, что там валяется.

К своему удивлению, мешок отыскался быстро. Хотел поискать еще и стрелы, но плюнул.

— Давай быстрее, — подстегнул его Курбада. Когда парень подбежал, проводник хрипло выдохнул: — Нам сейчас к воде нужно выйти. Давай, пока у меня силы остались.

Курбада шел все медленнее и медленнее, еле переставляя ноги, а потом и вовсе принялся заваливаться набок. Дануту пришлось вначале забрать тяжеленный мешок проводника, потом его двухсторонний топор, а потом уже подставлять плечо и для него самого.

Наконец—таки удалось дойти — ну, скорее доползти до речки. Данут осторожно уложил Курбада на землю, огляделся, чтобы найти удобное место под бивак.

— Воды... — прохрипел проводник.

Данут притащил полный котелок, осторожно приподнял голову Курбада и начал его поить. Тот пил жадно, захлебываясь и обливаясь водой. Выпив один котелок, проводник попросил еще. И опять пил, торопясь напиться. Потом, оторвавшись ненадолго, прошептал:

— Ты... это ... когда я ...

Не договорив, Курбада закрыл глаза и ... умер.

Несколько мгновений Данут пребывал в оцепенении. Не то, чтобы он очень жалел своего проводника — они еще и познакомится—то толком не успели.Но все—таки, на той полянке Курбада спас его от смерти, приняв какое—то зелье, что ускоряло в разы скорость движений, но взамен отнимало жизнь. К тому же, парень до сих пор не привык, чтобы умирали люди, с которыми он только что был рядом. Да и можно ли к этому привыкнуть?

Данут осторожно оттащил тело соратника под дерево. Решил, что копать могилу лучше все-таки при дневном свете, а сейчас нужно поесть, слегка отдохнуть, привести себя и все вещи в порядок. А о том, как он будет искать дорогу, можно подумать попозже.

Вздохнув, принялся собирать хворост, благо, что его здесь было много. Спустился к речке и, разогнав нахальных лягушек, зачерпнул воды.

Скоро на костерке уже варилась пшенная каша, куда Данут, для вкуса кинул несколько кусочков сушеного мяса. Сдвигая котелок чуть в сторону, где огонь поменьше, услышал.

— Мне не забудь оставить.

Только недюжинное самообладание Данута позволило ему не упасть в костер от неожиданности. Выдохнув и, как его когда—то учил Шумбатар, мысленно посчитав до десяти, сказал:

— Мог бы и попозже ожить.

— Ага, попозже, — жизнерадостно заявил живой— здоровый Курбада, приподнимаясь. — Встал бы попозже, ты бы всю кашу слопал!

Но когда проводник попытался встать на ноги, его «повело». Осев на землю, попросил:

— Водички.

Второго котелка не было, но в мешке имелась медная кружка. Пока Данут копался, проводник бросил ему свой котелок.

К удивлению Данута, котелок Курбада оказался деревянным. Не показывая удивления, парень снова сходил на речку, зачерпнул воды. Когда вернулся, то увидел, что проводник уже вовсю наворачивает его кашу. Протягивая котелок напарнику, не удержался:

— Ты меня нарочно за водой посылал, чтобы в одну харю всю кашу слопать?

— Точно, — кивнул Курбада, облизывая ложку. Взяв из рук парня котелок с водой, с наслаждение припал к его краю. Оторвавшись, кивнул на кашу: — Ты бы лопал пока. Будешь клювом щелкать, ничего не останется. И в следующий раз пшенку кипятком обдавай.

Данут кивнул. Он, в общем-то, знал, что крупу надо вначале обдавать кипятком, чтобы не горчила, но сегодня об этом запамятовал, тем более, что несмотря ни на что, каша была вкусной.

— Испугался? — поинтересовался проводник.