Дэррелл густо покраснела и выглядела, будто хотела провалиться сквозь пол. Она кивнула.

– Да, благодарю вас, – сказала она тоненьким голоском. Она бросила на мисс Поттс взгляд своих ярких карих глаз. – Я не была бы столь беззаботна, зная, что это повлияет на мое место в классе, – произнесла она. – Я… Я просто думала, раз хорошо соображаю и у меня отличная память, и все будет хорошо, как-нибудь. Папа и мама расстроятся.

– Вполне возможно, что да, – ответила мисс Поттс, снова беря в руки свой карандаш. – Будь я твоем месте, Дэррелл, то не стремилась бы так подражать Алисии и Бетти. Ты станешь гораздо приятным человеком, если будешь вести себя естественно, а не равняться на других. Ты знаешь, на что ты способна, знаешь, к чему стремишься всем сердцем, поэтому, если будешь тратить время на баловство, то, разумеется, это нанесет ущерб другим делам. Алисия способна выполнить вполне прилично две или три задачи одновременно. В этом есть и свои преимущества, но наилучшие люди в этом мире – те, кто беззаветно предан своему делу, если только они стараются во благо.

– Понимаю, – ответила Дэррелл. – Как мой папа. Он очень предан своему делу. Он хирург и старается вернуть людям их здоровье и благополучие, вкладывая в это свою душу – поэтому он такой замечательный.

– Верно, – согласилась мисс Поттс. – Но ежели бы он распылял себя, если можно так выразиться, на дюжину иных занятий, то, вполне возможно, и близко не стал таким выдающимся хирургом. И когда ты выберешь то, что придется тебе по душе, неважно, будет ли это врачевание, преподавание, писательство или рисование, то будет лучше посвятить этому все свое сердце. Эти слова не касаются людей, довольных вторым или третьим местом. Но если вдруг ты захочешь стать первой в своем увлечении, и намереваешься получить отличную работу, когда вырастешь, то тогда тебе следует учиться быть беззаветно преданной смолоду.

Дэррелл не стала уточнять у мисс Поттс, думает ли та, что у нее есть зачатки замечательного человека, но смела надеяться, что все же есть. Она отошла от учительницы очень в подавленном состоянии. Какая жалость, что она не уделяла внимание учебе и не попала на вершину списка, вместо того, чтобы посвящать свое время проказам с Алисией и Бетти, опускаясь вниз в списке успеваемости.

Мать Гвендолин и предыдущая учительница, гувернантка мисс Уинтер, также приехали в субботу. Гвендолин с нетерпением ждала, что сможет покрасоваться перед ними. И заставит мисс Уинтер чувствовать себя ущемленной, когда начнет рассказывать о своих уроках и какой она была превосходной во всем!

Родители Мэри-Лу не приехали, и девочка расстроилась. Гвендолин ласково утешала ее:

– Не обращай внимания, Мэри-Лу. Ты можешь провести весь день вместе со мной, моей мамой и мисс Уинтер. Я не допущу, чтобы ты чувствовала себя покинутой.

Мэри-Лу не сильно хотела проводить время с Гвендолин. Она уже устала от постоянной заботы Гвендолин и не могла слышать бесконечные истории о ее семье, в которых Гвендолин была первой и единственной звездой, и только она заслуживала всех хвалебных слов.

А Гвендолин, соответственно, с радостью пользовалась такой немногословной слушательницей, как Мэри-Лу, хотя и презирала девочку за слабохарактерность, из-за которой та терпела эти разговоры.

Едва Дэррелл услышала, что родители Мэри-Лу не приедут в субботнее посещение, то подошла к девочке.

– Может, ты была бы не против провести этот день с моей мамой и моим папой? – спросила она. – Они на машине, и заберут меня на обед. Устроим грандиозный пикник.

У Мэри-Лу защемило сердце. Она вытаращилась на Дэррелл с восхищением и радостью. Ее спросила Дэррелл, может ли она отметить с ней середину триместра – что могло быть лучше? Дэррелл так долго на нее сердилась, и считала досадной помехой – но сейчас была настолько милой, чтобы пригласить ее.

Но затем она вспомнила про приглашение от Гвендолин, и лицо у нее вытянулось:

– Ой, – сказала она. – Гвендолин уже попросила меня провести день с ней – и я согласилась.

– Хорошо, тогда пойди и скажи ей, что я пригласила тебя, и что мои папа с мамой хотели с тобой познакомиться, – предложила Дэррелл. – Не думаю, что она станет возражать.

– Ну, я не знаю, хватит ли мне духу сказать ей такое, – оробела Мэри-Лу. – Она жутко разозлится – особенно потому, что ты ей не нравишься, Дэррелл.

– Что ж, полагаю, это означает, что ты больше хочешь пойти с Гвендолин, чем со мной, – зло ответила Дэррелл. Она всегда начинала выходить из себя, когда Мэри-Лу принимала свой «перепуганный» вид. – Так что иди с ней.

– Дэррелл! Как ты можешь такое говорить? – вскрикнула Мэри-Лу, чуть не плача. – Но ведь я…я… я бы все отдала, чтобы поехать с тобой.

– Тогда пойди и скажи это Гвендолин, – произнесла Дэррелл. – Если тебе отчаянно чего-то хочется, ты, разумеется, должна набраться храбрости, чтобы это получить. А ты ужасная мелкая трусишка

– О, я знаю, – с отчаянием ответила Мэри-Лу. – Прекрати мне постоянно это говорить! Этим ты только делаешь хуже! Скажи Гвендолин ты, Дэррелл.

– Конечно же, нет, – отозвалась Дэррелл. – Я не собираюсь выполнять за тебя грязную работу! Да и кроме того, не думаю, что хочу, чтобы за мной всю оставшуюся половину триместра таскался глупый маленький ребенок.

Она отошла, а Мэри-Лу потерянно провожала ее взглядом. Джин, оказавшаяся поблизости и слышавшая весь разговор, испытала некоторое сочувствие к Мэри-Лу. Поэтому и подошла к Дэррелл.

– Думаю, это было жестоко с твоей стороны, – заметила она, в своей шотландской прямолинейной манере.

– Однако это все ей на пользу, – ответила Дэррелл. – Если я смогу вынудить ее хоть чуток стать храбрее, она скажет мне спасибо. Я намеренно говорила ей эти слова, чтобы пристыдить ее и пойти к Гвендолин поговорить.

– Да, все верно, ты ее пристыдила, но твой способ не прибавит ей смелости, – возразила Джин. – Твоя выволочка заставляет людей впадать в отчаяние!

Джин оказалась права. Мэри-Лу была в полном отчаянии. Чем больше девочка думала о том, что надо подойти к Гвендолин и спросить, не возражает ли та против того, чтобы Мэри-Лу поехала вместе с Дэррелл вместо того, чтобы провести день с ней, тем больше трепетала от этой мысли. В конце концов, Мэри-Лу пошла искать Гвендолин, но выяснилось, что она так и не набралась храбрости спросить ее; и от этого стало еще горше! Бедняжка Мэри-Лу!

А Гвендолин слышала, что Дэррелл подходила и приглашала Мэри-Лу, и была довольна тем, что Мэри-Лу не слишком хотелось пойти с Гвендолин. И сама подняла эту тему:

– Милашка Дэррелл имела наглость пригласить тебя, после того, как я уже пригласила тебя! – сказала она. – Я так рада, что у тебя хватило вежливости отказаться, Мэри-Лу. Ты же, безусловно, не желаешь водиться с девчонкой наподобие ее, которая считает тебя жалкой?

– Не хочу, – был ответ Мэри-Лу, и больше она ничего не сказала. О, если бы она только могла сказать: «Да, хочу», заявив бесстрашно и открыто! Но она не смогла.

Наступившее утро субботы поражало ясным светом и чистотой неба. Все говорило о том, что начинается замечательный день. Море вспыхивало искрами под солнечными лучами, ровное и спокойное, словно зеркальная гладь. А в два часа ожидался высокий прилив, и бассейн станет полнехоньким. Такая удача!

Девочки перенесли шезлонги к бассейну и расставили их на скалистом возвышении вокруг бассейна, куда прилив почти не доставал. Для наблюдения за соревнованиями – самое подходящее место. Дэррелл громко распевала, пока ходила туда и обратно, и сердце ее прыгало от радости, потому что сегодня она увидится с родителями. Мэри-Лу не пела. Она выглядела печальной и подавленной. Салли Хоуп тоже выглядела мрачно – с еще более «замкнутым» лицом, как подумала Дэррелл.

Алисия же была в приподнятом настроении. Ее мама и папа уже прибыли вместе с одним из братьев. Родители Бетти не приехали, так что она, конечно же, собиралась побыть с Алисией.