Единственной девочкой, которая плавала хуже, чем Гвендолин, была лишь Мэри-Лу. Но слишком усердствовать, поддразнивая Мэри-Лу, никто не стремился. Ведь это было как измываться над сбитым с толку котенком. Гвендолин видела, как Мэри-Лу барахталась поблизости и, потому как она знала, что та боялась бассейна даже больше нее, ощущала свое превосходство.

Она побрела к Мэри-Лу, затем неожиданно набросилась на нее и утянула под воду. Мэри-Лу даже не успела вскрикнуть – только открыла рот, но вода тотчас хлынула внутрь. Девочка начала отчаянно бороться. Гвендолин, ощущая ее сопротивление, издевательски держала ее дольше, чем планировала. Она выпустила жертву только тогда, когда почувствовала удар по своему обнаженному плечу.

Гвендолин повернулась. Это оказалась Дэррелл, вне себя от ярости, которая аж тряслась – настолько ее распирало бешенство.

– Ах ты гадина! – заорала Дэррелл. – Я видела, как ты окунула бедняжку Мэри-Лу – а ты знаешь, как она боится! Да ты почти утопила ее!

Она вытолкнула Мэри-Лу на поверхность, и поддерживала ее, пытающуюся отдышаться и откашляться, бледную до синевы и плохо чувствовавшую себя от того количества соленой воды, которой она наглоталась.

Остальные вплавь рванули к разыгрывающейся сцене. Дэррелл, голос которой прерывался от распираемой злости, снова обратилась к Гвендолин:

– А ну-ка подожди минуточку! Сейчас я притоплю тебя, Гвендолин, и ты на себе испытаешь, каково это!

Мэри-Лу изо всех сил вцепилась в Дэррелл. Гвендолин, сильно напуганная вспышкой гнева в голосе Дэррелл, решила, что будет лучше, если она выберется из бассейна до того, как это сделает Дэррелл, ну или до того, как кто-то побежит за помощью. Девочка начала продвигаться к ступеням, которые вели из бассейна.

Когда она уже вскарабкивалась по ним, Дэррелл, отдавшая рыдающую Мэри-Лу под опеку Алисии, схватила ее.

– Я не собираюсь топить тебя, маленькая ты скотина! – рявкнула Дэррелл. – Но я решила показать тебе, что случается с такими людьми, как ты!

Затем раздался звук четырех сочных шлепков, и Гвендолин заверещала от боли. Рука у Дэррелл была тяжелой, и била она со всей силой, куда попало, пока Гвендолин как ошпаренная старалась выскочить из воды. Удары прозвучали, словно оружейные выстрелы.

– Эй, Дэррелл! – послышался окрик старшей по дортуару, Кэтрин. – Прекрати! О чем ты думаешь? Оставь в покое Гвендолин!

Все еще не остыв, Дэррелл развернулась к Кэтрин:

– Кому-то же надо было проучить эту подлую Гвендолин, ведь так?

– Так. Но не тебе, – хладнокровно сообщила Кэтрин. – Ты повела себя неправильно, распустив руки. Мне стыдно за тебя!

– А мне стыдно за тебя! – взорвалась Дэррелл, очень многих удивив своей вспышкой. – Если бы я была старшей ученицей первого класса, мне было бы гораздо приятнее видеть, как девчонки наподобие Гвендолин учатся плавать, нырять и все такое, и оставили в покое таких, как Мэри-Лу. Ясно тебе?

Никто не видел прежде Дэррелл в таком бешенстве. И они просто смотрели.

– Вылезай из бассейна, – приказала Кэтрин. – Живее, вылезай. Хорошо, если никто из учителей не видел твоего поступка.

Дэррелл вылезла, все еще дрожа от негодования. Она подошла к тому месту, где развесила свой купальный халат, и завернулась в него. Затем медленно принялась взбираться по берегу, с сильно колотящимся сердцем.

Мерзкая Гвендолин! Ужасная Кэтрин! Отвратительные Башни Мэлори!

Но прежде, чем она добралась до вершины побережья и подошла к воротцам, ведущим на территорию Башен Мэлори, вся ярость Дэррелл улеглась. Она была потрясена. Как она могла так поступить? И она всегда осознавала, что необходимо сдерживать свой характер, и не позволять раскаленному до бела огню ярости вспыхивать, как бывало прежде, когда она была помладше.

Дэррелл вернулась в школу в подавленном состоянии, обсохла и сменила одежду. Ее при всех отругала Кэтрин. Никто не попытался ее поддержать, даже Алисия. Она накричала на старшую ученицу класса. Она поступила также гадко по отношению к Гвендолин, как та с Мэри-Лу, ну, за исключением того, что поступок Гвендолин был вызван явной жестокостью, заставившей ту почти утопить Мэри-Лу, а ее – не безжалостностью, но гневом, из-за которого она так щедро одарила Гвендолин тумаками. Хотя ярость ее была столь же жестока, так что, может быть, она такая же гадкая, как и Гвендолин.

Сейчас ей было стыдно, что она побила Гвендолин. Как ужасно – иметь такой вспыльчивый характер. Из-за этого поступаешь поспешно, даже не задумываясь, а когда эмоции затихают, становится невероятно стыдно, и нельзя почувствовать себя лучше, до тех пор, пока не принесешь извинения тому человеку, что обидел, но к которому все еще искренне испытываешь неприязнь.

Дэррелл уловила чье-то хныканье в раздевалке. И пошла глянуть, кто это там. То была Гвендолин, со страданием разглядывающую ярко красные отметины на своих бедрах, там, где Дэррелл ударила ее. Гвендолин громко всхлипнула.

«Я все напишу мамочке», – думала она. – «Если бы она только увидела эти багровые синяки… а на этом вообще можно пересчитать все пальцы Дэррелл!»

Дэррелл подошла сзади, вынудив девочку подскочить.

– Гвендолин! Прости, что я это сделала. Я очень сожалею. Я была в такой ярости, что не смогла контролировать себя.

Гвендолин не была достаточно великодушной или милосердной, чтобы оценить эти извинения, идущие от чистого сердца. Она вытянулась и глянула на Дэррелл так, будто та отвратительно пахла.

– Не сомневаюсь, что ты сожалеешь! – с презрением высказалась она. – Я пойду и обо всем напишу мамочке. Если б она только знала, что девочки в Башнях Мэлори ведут себя, как ты, она бы никогда не послала меня сюда учиться!

Глава 8 Дэррелл и Гвендолин

Девочки уходили из бассейна, обсуждая неожиданное происшествие с интересом и изумлением.

– Кто бы мог подумать, что тихая старина Дэррелл может так взбеситься!

– Ей не следовало дерзить Кэтрин. Это было так грубо с ее стороны.

– Кэтрин, что ты собираешься предпринять?

Кэтрин уже покинула бассейн, и ее обычно спокойное лицо было красным и возмущенным. Ей так нравилась Дэррелл – а сейчас, за одно мгновение она поменяла о ней свое мнение! Алисия также была озадачена. Она встряхивала головой то в одну сторону, то в другую, пытаясь вытряхнуть воду из ушей. Кто бы знал, что у Дэррелл такой взрывной темперамент?

– Девочки из Северной Башни, сразу же, как переоденетесь, идите в общую комнату, – наконец решила Кэтрин, привычным строгим голосом. Девочки переглянулись. Первое собрание учениц! Насчет Гвендолин и Дэррелл, как они полагали. Они быстро вскарабкались по побережью и ввалились в помещение раздевалки, громко разговаривая. Ни Гвендолин, ни Дэррелл там уже не было.

Гвендолин поднялась в свой уголок дортуара, чтобы нанести холодную мазь на свои покрасневшие бедра. Конечно, ее синяки не нуждались в лечении, но она намеревалась создать как можно больше суеты! Она всегда испытывать зависть к Дэррелл, и была крайне рада, что теперь у нее есть что той предъявить. Подошла она значит, и извинилась – но на самом деле раскаянья не чувствовала – уж в этом Гвендолин была уверена!

Остальные ученицы первого класса, те, что из Северной Башни, восемь человек, встретились в общей комнате. Кэтрин уселась на стол и огляделась.

– Уверена, что вы согласны с тем, что как бы сильно нам не нравилась Дэррелл, мы не можем допустить такого поведения, – начала она.

– О, Кэтрин, не ругай ее, – взмолилась Мэри-Лу. – Она спасла меня от утопления, правда-правда!

– Неправда, – возразила Кэтрин. – Гвендолин не такая уж идиотка, чтобы кого-то топить. Полагаю, она просто озлобилась после насмешек других из-за того, что она не старается плавать лучше.

Мэри-Лу была твердо уверена, что Дэррелл – героиня. Ведь Мэри-Лу так мучилась под водой, и действительно считала, что тонет – а затем на помощь пришла сильная, рассерженная Дэррелл. Как могла Кэтрин характеризовать ее кем-то иначе, как не доброй? Мэри-Лу больше не осмелилась ничего произнести, но сидела, переживая, и с беспокойством уставившись на лицо старшей ученицы, желая храбро и бесстрашно вступиться за Дэррелл. Но она так не могла.