Серые весело болтали в дороге, переговариваясь между собой. Некоторые тооры порой фыркали и упрямились, но тогда на помощь приходила Хэла, или Роар, или Брок. Последний тоже ехал с ними, и ещё несколько бойцов замыкали их процессию, которая ехала небольшой группой после телег с домашними и некоторыми необходимыми видимо вещами.

— А почему мы не можем ехать в телегах? — спросила Милена ещё в Трите, когда стояла с серыми и ожидала, что подготовят их тоор.

— Потому что мы серые, — отозвалась Лорана.

Она кстати тоже неплохо держалась в седле.

— Лорана, а где ты научилась ездить верхом?

— Так я в своём мире из благородных, — пожала она плечами. — У нас всех с детства учат. Только животинка другая.

— Оань, а ты?

— А я была смотрителем в лирских зверинцах, — ответила девушка. — У меня знаешь какие твари были в ведении? Ого-го! А тооры славные. Но вот, как Хэла, я бы не стала на них ездить.

— Нормально, я и лёжа на них могу, добротные животные, — отозвалась Хэла, которая была непривычно молчаливой и погружённой в себя.

— Хэла, а ты с лошадьми со скольки лет? — спросила Милена, надеясь отвлечь чёрную ведьму от печали и может разговорить.

— С четырёх, — отозвалась чёрная ведьма. — Сначала я в садике была, меня никто там не любил, потому что себе на уме, и однажды я мальчишку укусила, который меня задирал. Мама была на занятиях, папа на смене, бабушка тогда уехала в другой город к родственникам, ни до кого не смогли дозвониться, кроме дедушки.

Она ухмыльнулась, глянула на Милу через плечо:

— Дедушка у меня был ветеринаром по лошадям, коровам и прочей крупной деревенской животинке. С лошадками войну прошёл, а после переселились в Москву и он устроился на ипподром, а потом в конный клуб. И вот приехал он из клуба в садик, — продолжила рассказ женщина. — Ему воспитательница говорит, какая я ужасная, потому что укусила мальчика, а сама его за руку держит и дед говорит: “тебя укусила?” Тот кивает, а дедушка ему: ”покажи”. Тот показал. И дед фыркает: “и это укус?” И заворачивает рукав, а у него там след до крови лошадиная челюсть во всю руку — и такой с гордостью “вот это укус!”

Хэла хихикнула.

— Мальчишка в слёзы, воспитательница в шоке, — чёрная ведьма пожала плечами. — Наверное они поняли после этого, почему я такая странная. Короче забрал он меня оттуда и, так как деть было некуда, привёз в клуб. Я там и осталась — вместо сада, а потом в любое свободное время, которого было не много, но всё равно. Десять лет жизни в этом. Конкур, выездка, вольтижировка… я умела всё.

— Почему перестала? — спросила белая ведьма.

— Потому что меня жеребец чуть не убил, — усмехнулась Хэла. — Мне было четырнадцать, а ему года два, здоровенный и злой. Его по ошибке в загон выпустили, а он людей терпеть не мог, особенно девок, а нас было много в клубе. Я оборачиваюсь, а мне передние копыта прямо в голову летят, я подумала, что всё, хана мне, но уж не знаю — дёрнулась в сторону и он меня ударил в плечо по касательной. Результат — оскольчатый перелом ключицы.

И женщина повела плечом.

— Знаешь как доктор из травмы был счастлив? Прям не передать: "серьёзно, конь ударил?" — фыркнула она и тоора под ней кажется ответила, тоже фыркая. Хэла похлопал животное по шее. — Всё спрашивал меня и ржал потом, будто сам конь. А мама, когда увидела меня, сказала на очень понятном матерном, а она не выражалась у меня вообще, балерина, блин, в общем сказала — лошади только через её труп.

И чёрная ведьма замолчала на мгновение, потом снова глянула на Милену.

— А у нас, ну, у меня, был конь тогда, мерин, Атос, он этого жеребца от меня, кстати отогнал, иначе добил бы тот меня, — и она снова отвернулась и стала смотреть перед собой. — Красавчик был породы тинкер. И я не могла его бросить, потому что он был дедушкин, а дедушка умер, за три года до того, и я тогда видела, как лошади плачут — пришла к Атосу и сказала, что дедушки больше нет, умер, и что не придёт никогда, а он на меня так посмотрел, а потом лёг в деннике, я с ним села, а у него из глаз слёзы текут… как я могла его бросить? После дедушки я за ним ухаживала, и в итоге пришлось сесть на него, работать. И какой же он был молодец… Я конечно с мамой спорить не стала, активные занятия прекратила, соревнования, выступления показательные, но всё равно ездила к Атосу, украдкой, а через год он от рака умер. И всё. С тех пор к лошадям я не возвращалась.

Вот ты, Милена, молодец… спросила, чтобы отвлечь от печали. Было чувство, что все сейчас посмотрели на неё с осуждением. Мила и сама бы сейчас так на себя посмотрела. Ответить было нечего, девушка решила, что спрашивать больше ничего не будет, потому что ну куда больше можно ещё подпортить обстановку? Хотя у Милены явно получилось бы.

Одна из хараг Хэлы бежала рядом с ними, а другая бежала вообще где-то в самом начале, там где был достопочтенный феран. Там же был Шерга, и вот этому факту Милена несказанно радовалась. И хотя он совершенно по-другому вёл себя сейчас, словно его вообще подменили, но ехать с ним рядом всё равно совершенно не хотелось.

Часть с обозами возглавляли Элгор и Мирган. Последний ездил челноком между ними, а точнее Роаром и бронаром. Они постоянно переговаривались о чём-то и иногда их части колонны приходилось замедлять шаг, потому что телеги тормозили всех.

Когда взошла Тэраф, им разрешили сделать первую, так называемую, "санитарную" остановку. И когда Роар снял Милу с тооры, то девушка поняла, что она совершенно не чувствует своей промежности и заодно задницы. Кажется уже завтра она вообще не встанет… боже, придётся снова ехать! Захотелось разрыдаться.

— А когда мы прибудем завтра в Зарну? — спросила она у Лораны, за которую держалась, пока углублялись в небольшой лесок, чтобы сделать необходимое.

Было стрёмно невероятно — зимний пролесок, вокруг мужики, девки под каждым мало-мальски похожим на куст голым огрызком растительности… Всё просматривается насквозь. Вот стыд. А ведь скоро захочется не только писать.

Милена решила заранее впасть в панику.

— Завтра в Тэраф, если ничего не случится, — ответила ей Лорана.

— А что должно случится? — спросила с ужасом белая ведьма.

— Они, — кивнула в сторону воинов девушка, — ждут нападения. Смотри какие все напряжённые. Командир Таагран вон мельтешит как.

— Кто? — Милена кажется была ещё и самой недогадливой среди всех окружающих.

— Мирган, — пояснила ей девушка.

Дальше спрашивать уже было невозможно, потому что они разошлись.

Вообще сейчас Милена почувствовала плюс отсутствия всяких там трусов — была возможность сделать свои дела в максимально комфортной, если вообще можно говорить о каком-то комфорте, справляя нужду в голом зимнем лесу после того, как несколько часов отбивала попу в седле, обстановке, не слишком отсвечивая обнажёнными ягодицами.

Вернувшись и снова сев в седло, она поняла, что стало только хуже и если она слезет ещё раз, то обратно уже не сможет забраться. Теперь болело всё.

Пока они стояли и ждали остальных, из сумки, прикреплённой к тооре Хэлы, вылезла холёная и достаточно крупная фицра.

— Хэла? — позвали одновременно сидевшие на тооре сразу за чёрной ведьмой Сола и Анья.

— А? — та обернулась и девочки указали на фицру.

— Это вообще что? — удивился Роар, проверявший какой-то ремень на тооре Милены.

— Это фицра, — озвучила очевидное женщина.

— Хэла, я это понимаю, — нахмурился митар. — Зачем ты забрала с собой фицру?

Она пожала плечами.

— Я не брала, — спокойно ответила чёрная ведьма.

— В смысле? — не понял он.

— Роар, — к ним подъехал феран.

— Всё хорошо, достопочтенный феран, — отчитался митар. — Ждём ещё троих и можем отправляться.

Глава дома кивнул и тут тоже заметил фицру, приподнял бровь. Тем временем зверюга спрыгнула и ушла в лесок, чтобы, удивительно, но факт, тоже сделать санитарную остановку.

Все внимательно посмотрели ей вслед, а потом перевели взгляды на Хэлу.