— Не дразни, Белов, — полковник встретил его взгляд взглядом еще более твердым и холодным.

Несколько секунд они молчали, напряженно буравя друг друга глазами. Белову снова стало не по себе, по позвоночнику пробежал озноб, и он нехотя опустил глаза.

— Завтра приезжай, увидишь жену, — сказал ледяным тоном офицер.

— Все ровно её от сюда вытащу, — рявкнул Белов, хлопнув ладонью по столу, и вышел.

Если сгорим

Давай гореть красиво

Знаешь, тебе спасибо

За этот пожар между нами

Следующее утро Белов провел снова в здании СОБР, теперь уже на этот раз этажом ниже, в комнате для свидания с заключёнными. С виду комната была тусклая, три стены и окна закрыты решетками. В углу стоял стул со столом и старая, скрипучая койка. Варю завели в комнату и сняли наручники.

— У вас час. Время пошло, — сказал конвойный и удалился, закрыв дверь на ключ.

Белов смотрел на жену, и сердце просто сжималось: бледная, с синяками под глазами, на скуле — пара ссадин.

— Боже, маленькая, что они с тобой здесь делали? — Белов прижал жену к себе, поглаживая по блондинистым локонам.

— Сокамерницы встретили, — усмехнулась Пчёлкина уголком губ.

— Маленько моя, я тебя от сюда вытащу, я тебе обещаю… Но ты должна мне всё рассказать, зачем тебе всё это нужно было? Это наркота, понимаешь, Варь, наркота!.. Ничему жизнь не учит?

— Что ты на меня орёшь? — Варин голос дрожал.

— Да потому, что ты дура… Ты хотя бы посоветоваться со мной могла?

— Саш, я ничего не знала! Мы перевозили детское питание, а что там окажется на самом деле — я понятия не имела…

— Странная ситуация правда, Варюх? — усмехнулся Белов и встал за её спиной.

— О чём ты? — недоумённо подняла на него взгляд Пчёлкина.

— Вот так живёшь себе, живёшь и даже не знаешь, что твоя жена занимается наркотиками, — выдохнул Саша. — Ладно, лирика всё, — оборвал сам себя Белый. Он присел перед женой и пристально взглянул в глаза: — Всё будет хорошо, обещаю тебе, слышишь?..

— Саш, спасибо тебе, — Варя смотрела на мужа с тоской в глазах.

— За что?

— За то, что веришь мне.

— Это тебе спасибо, — улыбнулся Белов, погладив любимую женщину по бледной щеке.

— Мне-то за что?

— За то, что ты у меня есть.

— Ты даже не представляешь себе насколько сильно, я тебя люблю просто не, представляешь себе.

— Я всё знаю, я всё чувствовал.

Варя ощутила поцелуй на губах. И это не тот поцелуй, который был в боулинге. Он был наполнен нежностью, тоской и поддержкой, как бы говоря: «маленькая, я с тобой». И она уступила. И вновь оказавшись в омуте воспоминаний родного запаха и родных рук, Варя неопределённо качнула головой, не сделав ни единой попытки отшатнутся или прервать его касание.

И тогда Белов провел пальцами вниз, к шее и ключице. Девушка прикрыла глаза, шумный вздох вырвался из её груди, и это послужило Саше сигналом. Осторожно и чувственно он снова коснулся губами её губ. Его пальто с шорохом скользнуло на грязный каменный пол тюремной комнаты, но было наплевать: его поцелуи были такими нежными, такими лёгкими…

Казалось бы, еще немного — она потеряла бы равновесие от ласки. Оторвавшись от таких родных губ, он начал изучать её шею, покрывая нежную кожу короткими, едва ощутимыми поцелуями. Шумно выдохнув, она запрокинула голову, опираясь руками о стол, ища в нём опоры. В этот момент Пчёлкина проигрывала бой, заставляя свое дыхание учащаться, а ноги предательски подкашиваться. Подавляя головокружение, она оперлась руками о стол, и тем самым словно раскрылась перед Сашей, прогнувшись в спине. И он сдался в ее руки как в плен, ощущая жаркую волну наслаждения внизу живота. Он почувствовал это, когда его руки, сжимавшие ее талию, медленно двинулись вверх, и начали хаотично расстегивать пуговицы её мятой, грязной блузки, которая теперь больше напоминала половую тряпку, чем элегантную дорогую вещь. Варя прерывисто вздохнула, ощутив собственную наготу, и не нашла в себе сил открыть глаза. Истома брала верх над разумом, и она с готовностью принимала это, отдаваясь наслаждению.

Саша чуть отстранился и сделал лёгкое движение рукой — от живота до шеи, минуя обнаженную грудь. Первый стон сорвался с родных губ, и это словно свело его с ума, вынудив стиснуть зубы, сдерживая себя. Юбка Пчёлкиной упала на пол, и Варя, лишившаяся одеяния окончательно, прильнула к Саше, словно пряча себя. Грудь коснулась груди, и лишь ткань мужской рубашки служила преградой.

Белов коснулся губами искусанных губ Вари и развернулся к кровати, ни на миг не выпуская жену из своих объятий. Пара шагов — и он мягко опустил её на холодный, неудобной матрас. Новый стон снова сорвался с губ, вновь заставил почувствовать себя сумасшедшим, от губ он медленно перешел к ключице и груди… Руки его легли на бедра жены и чуть раздвинули их: теперь, когда он опустился на неё, жар её тела был таким желанным и манящим. Однако его одежда была препятствием; он понял это, но не стал раздеваться. Ему нравилась эта игра, нравилось ощущать её обнаженность через ткань одежды. Её пальцы скользили по его телу, нежно поглаживая и лаская, не пропуская ни миллиметра. Наклонившись вниз, он провел кончиком носа вокруг пупка Вари и губами коснулся края тонких черных трусиков.

— Саша!..

Нечеловеческий стон сорвался с ее истерзанных губ, заставив его сдаться. Выпрямившись, он приспустил брюки, и она приняла его в свои объятия с еще большей горячностью, чем прежде. Саша зацепился пальцами за ее трусики и потянул их вниз. Обхватив ногами его бедра, Варя подалась вперёд, говоря телом больше, чем словами.

Белов стал медленно входить в неё. Варя была очень горячая. Родная. Снова Пчёлкина принадлежала ему. И он соврал бы себе, если бы сказал, что не скучал. Он скучал, чёрт возьми, он безумно по ней скучал.

Широкая ладонь прикрыла ее губы, подавляя вырывающийся крик, и мужчина услышал лишь невнятную речь. Белов поклялся себе в мыслях, что он вытащит любимую женщину отсюда и всё у них наладится. В этот раз он приложит для этого все свои усилия. И конечно промелькнула мысль, что они ещё раз повторят, но уже не здесь, а дома на уютных, домашних простынях.

Выгнувшись, она прижалась к нему вплотную, помогая двигаться. Медленно, осторожно. Это напоминало им обоим их первую близость на Царёвой даче: на втором этаже спали пловчихи, а они наслаждались друг другом. Это было, казалось, целую вечность назад…

Легкая испарина появилась на бархатной коже Вари, её приоткрытые губы уже пересохли, и у неё даже не находилось сил, чтобы облизать их. Это был поцелуй, который ускорил первый стон приближающегося оргазма.

Она потянулась к его губам вновь, позволяя ему ловить каждый её вздох, а затем запустила пальцы в его волосы, и он зарычал, вновь почувствовав себя юнцом: Суриковой он не позволял играть со своими волосами, потому что так можно было делать лишь Пчёлкиной. Потому что лишь в её исполнении эта ласка сводила с ума. Постепенно движения ускорились, став более резкими, но не менее пылкими и чувственными. Лихорадочно целуя её, он словно возвращался во времена, когда каждая близость для них была неповторимой и незабываемой. Сейчас между ними не было пропасти длиною в несколько лет, Америки, Паши, Суриковой…

Сейчас они вновь были единым целым. Бонни и Клайд…

Он, Она и их любовь.

Если сгорим

Давай сгорим красиво

Это тебе спасибо

Я знал, что такое пламя

Наполненные дымом легкие грели и дарили привычную тяжесть, а едкий дым придавал им еще большую теплоту. И каждый вдох приносил легкость, и это было Белову по душе. Дышалось легко и свободно. Он был одет в одни лишь брюки. Но, не смотря на это он пытался думать о чем-то конкретном, но у него не получалось.

Варя лежала на матрасе рядом с ним и тупо смотрела невидящим взглядом куда-то в стену. Тонкий пододеяльник едва прикрывал её тело. Пусть даже стоя к ней спиной, он знал, что она не шевелилась и лежала в прежней позе: согнув обнажённую ногу в колене и сложив руки на груди. Её близость сводила с ума: вот, только обернись и протяни руку, и коснёшься её нежной кожи.