— Добрый вечер, — приветливо улыбнулась она, приготовив ручку и блокнот.

— Добрый вечер, — улыбнулся ей Космос. — Нам два кофе, один какао и много-много эклеров.

Официантка кивнула и удалилась в сторону небольшого бара. Саша откинулся на спинку кресла и, скрестив руки и спрятав их в подмышки, прикрыл глаза. Тепло небольшого уютного кафетерия обволокло своими приятными объятиями, обоняние усилилось, и он почувствовал сладко-карамельный аромат.

Рядом послышался звон чашек, а затем и приятных голос официантки:

— Пожалуйста, ваш заказ.

— Спасибо, — кивнул Белов.

Пока Данька с аппетитом уплетал эклеры и запивал огромной дозой какао, мужчины тихо разговаривали.

— Ну че ты скис опять, Белый? Тетя Аня, как всегда, вставила свои пять копеек?

Саша покосился на сына и сквозь зубы процедил:

— Да не пойти б ей…

— А батя что?

— Сказал — борись. Да какой тут… Варька только и делает, что нос воротит. С этим Майковым везде и всюду.

— Ну, пацан знает, как правильно, — пожал плечами Космос. — Я то против него ничего не имею, но, Белый, я соглашусь, хочешь что-то наладить — собери яйца в кулак и давай, вперед. Надоело на твою кислую морду смотреть, ей богу! Да — так да, ну а если не получится — ты пытался.

Саша отмахнулся, отпил кофе и уставился на вид за окном. Ничего примечательного там, конечно, не было. Только мысли — сумбурные, раздражающие — казалось, бегают где-то там и никак нужная не добежит до финиша.

— Короче, берешь Даньку, покупаешь огромный красивучий букет и к ней на ковер. Вот прям сегодня. Как снег на голову.

— Ага, — скривился Белов. — Чтобы там еще кого-нибудь повстречать? Нахер надо…

— Че ты, как… — Космос запнулся, покосившись на крестника, и понизил голос: — как целка себя ведешь? Собрался и пошел!

— Да че ты меня подбиваешь? Сам решу, — огрызнулся Белов.

— Ага, я и вижу, решала, блин. Так и дождешься, когда в твоей квартире реально Пашок поселится.

— Не беси…

— А ты сопледром тут не устраивай.

Наконец, после часа усиленных попыток достучаться до друга, Космос одержал победу, довез Белова до цветочного, затем до дома Пчёлкиной. Дав еще парочку наставлений в шуточной форме, которые, в прочем, Саша пропустил мимо ушей, Холмогоров с чувством выполненного долга уехал.

— Па, ты с мамой хочесь помириться? — глядя на огромный букет красных роз на длинных ножках, прошептал Данька.

— Да, сынок.

Он открыл дверь своим ключом, пропуская в коридор сына.

— Только тихо, Данька, не шуми…

— Папа, у тебя получится, — поддерживал, как мог, Даня.

— Конечно, не сомневайся! — он помог сыну стянуть курточку и ботинки, наспех бросил свое пальто. — Давай, вперед!

Они вместе двинулись по коридору в сторону зала, Белов, держа букет как белый флаг, громко проголосил:

— Мама! Лучше нет тебя на свете, лучше нету на планете! — Варя, облаченная в красивое синее платье, вздрогнула и обернулась в их сторону. — Лучше нету в целом мире! Лучше в этой вот квартире!

Белов и правда, воодушевленный тирадой Космоса и верой сына, улыбался, протягивая жене цветы.

— Спасибо, Саша, — холодно отозвалась Пчёлкина, мельком глядя на кровавые бутоны в руках.

— Да не за что, — ухмыльнулся мужчина.

— Мама! — Данька начал теребить подол Вариного платья. — Мы сегодня с дядей Космосом победили папу, а потом все вместе поехали в кафе, а потом…

Варя присела на корточки рядом с сыном и твердо перебила его:

— Подожди-подожди. Сейчас уже поздно, тебе пора спать. А завтра ты мне всё расскажешь, договорились? Мне очень интересно, как вы с папой провели день.

— Угу, — сразу погрустнел Данька, но не согласиться с мамой не мог.

Пчёлкина, сжимая в одной руке букет, в другой сына, быстро метнулась в детскую и уложила Даню в кроватку. Пока Белов, озадаченный и растерянный, стоял посередине зала, оглядывая накрытый стол, из-за угла со стороны кухни вышел Майков.

— Здравствуй, Александр Николаевич.

Белов резко повернулся.

— Конечно, кто бы сомневался, что ты здесь.

Через пару мгновений, всё еще держа цветы, вернулась Пчёлкина. Оценила взглядом обоих мужчин и обратилась к мужу:

— Саша, я думаю, нам надо серьезно поговорить.

— Надо, согласен, — осклабился Саша, медленно наступая на Майкова. — Только прежде дядя Паша выйдет отсюда.

— Нет, он не уйдет, — Варя встала между ними.

— Я сказал — уходит!

— А я сказала — нет! — закричала девушка. — Всё!

— Не надо затыкать мне рот, Пчёлкина. Мы спокойно, вдвоем, сейчас всё обсудим. И перестань повышать голос, ты сына только уложила.

Единственный разумный вывод был только у Майкова.

— Варь, нам с ним надо поговорить с глазу на глаз. Прошу, отпусти нас, — парень посмотрел в ее голубые глаза, и Пчёлкина правда вдруг успокоилась от его мягкого голоса. — Всё будет хорошо.

— Да, — отозвался Белый. — Всё будет хорошо, дядя Паша же обещает. Всё отлично будет.

Майков глазами дал сигнал Саше в сторону выхода и первым двинулся в коридор. Белов, выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы, полоснул взглядом по жене:

— Без тебя разберемся, понятно?

— Саша!

— Цветы вон лучше в вазу поставь. Ну или выкинь, — равнодушно отмахнулся Белов и тоже скрылся из зала.

Едва за мужчинами захлопнулась входная дверь подъезда, Белый одним ударом в челюсть сбил Майкова с ног. С диким, нечеловеческим ревом он не дал ему подняться и бросился сверху. Павел награждал его ударами в ответ, но, скорее, для того, чтобы утихомирить, а не выразить всю свою ненависть.

— Вот тебе твои цветочки! — глаза Саши горели лихорадочным огнем, он снова ударил противника в нос и повалил в снег. — Вот тебе твои комплименты! — снова удар. — Вот тебе твои рестораны!

Майкову наконец удалось перевалить Белова на спину, обхватить разъяренные руки.

— Ты не понимаешь, это другое!

— Что другое?! — не мог успокоиться Белый, коленом угодив ему по позвоночнику.

— Я не могу теперь без нее.

— А я могу?! — Саша пытался перевалиться на бок, держа за грудки парня одними пальцами. — Я могу?!

Паша сдвинул его в сторону, и только ударившись спиной об запорошенный снегом бордюр, Белый вдруг расслабил хватку и замолчал. Майков, тяжело дыша, привалился к скамейке, усевшись в брюках на снег. По подбородку его стекала струйка крови.

— Как дети малые… в снегу… — пробормотал он. — Ты ведь бросил ее… Бросил, Белов. А я не виноват, что полюбил ее…

Саша лежал и смотрел на темное небо. В свете фонаря был виден мелкий снежок. Он медленно падал, попадал в глаза.

— Ну ладно, — прохрипел мужчина, — морды друг другу набили, все сделали, как положено. Можем теперь и поговорить…

— Псих ты, — усмехнулся Майков. — Ну, давай поговорим…

Варя, обхватив себя руками, металась по залу, нервно кусала губы, даже выглянула в подъезд, но было тихо. Тогда подбежала к окну, глядя на детскую площадку, но никого там не было видно. Девушка упала локтями на подоконник, массируя виски.

— Понимаешь, Александр Николаевич, я не священник, проповеди не толкаю, — тихо начал Майков. — Вы семья, у вас сын… Я знал, на что подписывался… Но она сама меня сегодня пригласила. Значит, сама решила, что хочет. А ты знаешь, что ей нужно то было? Ни цветы, нет… Ни комплименты. Ей нужно было, чтобы ее кто-нибудь понял. Чтобы поддержали, успокоили. Ты привык, что она сильная, сама справится… Но она же девушка, а не ломовая лошадь! Понимаешь?

Белый, метая в него молнии одним лишь взглядом, холодно процедил:

— Понимаю. А ты и поддержал, и успокоил. Успешно. Спасибо большое.

Оба замолчали. Саша, нащупав в кармане брюк помятую пачку, выудил одну целую сигарету, остальное отшвырнул в сугроб:

— Ладно, я сделал все, что мог. Пусть теперь сама решает. Так будет правильнее.

— Я не верю…

— Чего? — вспыхнул Саша.

— Ты что, сдаешься?

— Слышь, Майков, ты не наглей. Тебе твои зубы еще пригодятся. Просто в отличии от тебя, я свою жену знаю. Она может тебе показаться слабой, но если ей что-то в голову втемяшилось — ее ничего не переубедит. Как, собственно, и меня.