Из Шереметьева Фил отвез Белова в тихий переулок неподалеку от Никитских ворот. — Как думаешь, долго еще? — взглянув на часы, спросил Фил. Саша невозмутимо пожал плечами: — Не знаю. Час. Или два. Или три. Фил откинулся на сиденье и протяжно зевнул. — Н-да. А кого ждем-то, Ольку? — Фил хорошо понимал, что задает дурацкий вопрос. Просто он решил, что сейчас самое время выяснить — насколько крепко Саша запал на эту смазливую и расчетливую скрипачку. Саша, поглядывая вдоль переулка, отрицательно помотал головой. — А ты как с ней вообще, серьезно? — с деланным безразличием спросил Фил. — А я уже не знаю, Теофило, что серьезно, а что — нет. Стоило Варьке уехать — вдруг понял, что действительно люблю. Хоть и зараза она, но родная, чёрт возьми… Мне б раньше подумать, что не так было, поговорить… А она — серпом по яйцам. — Знаешь, Белый, — Фил задумчиво погладил кожаный руль, — будь она моей родной сестрой, а ты — не моим другом, я б тебе начистил бы пятак, конечно. Но жизнь научила в чужие отношения не вмешиваться…
Говорить об этом почему-то было действительно больно. Саша в ту самую ночь, когда увидел Олю, повелся на чувства ностальгии, на плач убежавшей юности, проснулась в нем чертова сентиментальность, а на самом то деле — чего стоило разбудить это все по отношению к Варьке? Той, которая почти всю жизнь с ним бок о бок. Но в тот момент казалось, что жена давно забыла все, что им пришлось пройти всем вместе. Виноваты оба. Оба заигрались. Считали, что никуда не денутся друг от друга. А по итогу — расход.
На противоположной стороне переулка остановилась черная «Ауди». Из машины вышел Введенский, он открыл заднюю дверцу и достал большую коробку с красивой и нарядной куклой. Заметивший его Белов мгновенно подобрался, как хищник перед прыжком. — Это он? — тихо спросил Фил. Саша сосредоточенно кивнул и выдохнул: — Ну, я пошел… — Ни пуха, — Фил понятия не имел, что за мужик вылез из черной «Ауди», но очевидное волнение друга передалось и ему. — К черту, — буркнул Саша и открыл дверь машины. Он шагнул на тротуар и окликнул Введенского, уже набиравшего код на двери подъезда. — Игорь Леонидович! Тот обернулся и с удивлением взглянул на добродушно улыбавшегося Белова. — Это вы? — он быстро осмотрелся по сторонам и сухо спросил: — Как адрес мой вычислили? — Обычные оперативные мероприятия, — развел руками Белов. — Странно все-таки, что вы еще дышите, — скривил губы в усмешке Игорь Леонидович. — И даже здоров как бык, тьфу-тьфу-тьфу… — Саша старательно поплевал через левое плечо. — Дочке? — он кивнул на куклу в руках фээсбэшника и вполне дружелюбно сообщил: — А у меня сын… — Что вы хотите? — холодно спросил Введенский, вести светскую беседу с Беловым он явно не собирался. Саша понял — разговора по душам не получится. Отбросив дипломатические хитрости, он ответил прямо и честно: — Я хочу нормализовать наши взаимоотношения, Игорь Леонидович. Я считаю, что выступил стопроцентно на вашей стороне, на стороне государства. — Хотите откровенно? — после короткой паузы ответил Введенский. — Сейчас никто не знает, где эта сторона… Я лично вам не враг, но гарантий сегодня не дает никто и никому. Вы меня понимаете? — Понимаю, — кивнул Белов. — Ну, вот и будьте здоровы, Александр Николаевич. Если удастся, конечно… В его голосе совсем не было угрозы — это Белов определил безошибочно. Вот почему он без раздумий пожал протянутую на прощанье руку Введенского. Фээсбэшник перехватил поудобней коробку с куклой и шагнул к подъезду. — Государство — это мы, Игорь Леонидович, — негромко сказал ему вслед Саша, — Мы с вами, вот в чем дело… Введенский, не оборачиваясь, поднял руку. — Счастливо! Помедлив, Саша вернулся к машине. Взбудораженный Фил распахнул навстречу ему дверцу. — Сань, Сань, только что по радио передали — Влада Листьева грохнули… Белов тяжело опустился в мягкое кресло «Мерседеса» и, растерянно покачивая головой, пробормотал: — Мама дорогая, весело в России живется.
Декабрь 1995-го. Америка
Гремела музыка. Варя вместе с новыми коллегами — тремя мужчинами, двое из которых с жёнами — сидели в ресторане, разодетые в пух и прах, из себя красивые и счастливые. Повод, всё-таки, Рождество.
В целом, за девять месяцев, Пчёлкина наладила свою жизнь. Облагородила и привнесла уют в свой новый дом, через знакомых партнеров из Москвы наладила связи со здешними коллегами, наняла няню и домработницу, поэтому часто спокойно могла позволить себе выезжать в подобные места, зная, что сын будет под неусыпным контролем — накормлен и уложен спать.
Уже несколько месяцев Варя занималась покупкой и продажей недвижимости. Найти отличных компаньонов — дело в последнее время нелегкое, но ей повезло. Ей вообще теперь везло, как оказалось. Может, в Америке энергетика такая?
Их компания привлекала к себе внимание даже в таком ресторане. Взгляды были разными: и завистливыми, и недобрыми. Равнодушных не наблюдалось. И ясно почему: они были уверены в себе и наглы до чрезвычайности. Весь мир, свернувшись калачиком, лежал у их ног и жалобно поскуливал, моля о пощаде. И такая мощная энергия шла от Вари и ее партнеров, что ее, казалось бы, хватило на работу целой электростанции. Чуть ли не током било даже на расстоянии от этих сильных гибких хищников. Новых хозяев этого города. Да, точно, энергетика.
— Ну так вот, — спешил рассказать Дэн, когда музыка ненадолго смолкла. — И говорим: не волнуйтесь, пока это только беседа. Сами же понимаете, мешаете продуктивно работать, создаете в коллективе нервозную обстановку…
Тут музыка снова заиграла. Дэн утянул танцевать свою жену, Майкл — свою. За столом остались Варя и третий партнер — Павел. Холостой, но уже несколько месяцев как положивший глаз на свою землячку Пчёлкину. Та неоднократно замечала его сдержанные, но пылкие взгляды, но отвечать на них не собиралась. Одной было вполне хорошо. Спокойно. Майкл и Дэн в первую встречу с ними сначала подумали, что они родственники — было в их внешности необъяснимо что-то общее.
— Может, тоже пойдем потанцуем? — глотнув из бокала, все же предложил Павел.
— Паш, я же уже говорила — я не танцую, — вымученно улыбнулась Варя, плавно скользнув пальцами по стеклу бокала.
— Потому что не хочешь или потому что нет достойных кавалеров?
— Ни то, ни другое.
— Может, это оттого, что ты не обращаешь внимания на меня?
— А может быть, поэтому я не обращаю внимания.
Детский сад. Но все равно весело. Паша, зарядившись смелостью от выпитого, впервые сегодня продолжал настаивать.
— Брось, Варвара, расслабься хоть раз и отдайся моменту. Мне есть, что тебе предложить.
— Хочешь предложить руку и сердце?
— Для начала — руку. Пойдем уже?..
Варя вдруг улыбнулась, вложила свою ладонь в его руку и оказалась вытянута на огромный танцпол, а затем прижата к крепкому торсу. Когда же она в последний раз танцевала в ресторане? На свадьбе, наверно. А в замужестве не до танцев было с Сашей… Но про Белова не надо вспоминать сегодня. И завтра. Никогда…
— Ты отлично танцуешь, — улыбнулся Паша, и его дыхание слегка обожгло ее ухо и потонуло в пшеничных волосах. — Скажи, почему именно со мной ты держишься таким особняком?
— Потому что ты единственный, кто проявляет ко мне чисто мужское внимание.
— Что же в этом плохого?
— В том, что чувства мешают работе. Уж я то знаю…
— Смотря какие чувства, — улыбнулся Павел, ловко провернув Варю под рукой, а затем вновь плавно привлекая ее к себе, — поверь, неудачный брак — не показатель.
— С чего ты решил, что у меня неудачный брак?
— Весьма странно слышать от тебя такой глупый вопрос. Ведь все предельно просто — я знаю тебя уже полгода, и за это время я уже мог убедиться, что ты в разводе.
— Отнюдь.
— Но вы не вместе, — подытожил мужчина, — а значит, у меня есть шанс продолжить за тобой ухаживать.
— И тебя не смущает ухаживать за замужней женщиной с ребенком?
— Замужество, как мы выяснили, формальность. Ребенок — не проблема, а прекрасное дополнение. Остается — ухаживать за женщиной. А для меня, как для мужчины правильной ориентации, это вполне классический шаг. Вывод — что меня должно смущать?
