Буквально через десяток железнодорожных путей в сторону от злосчастного пустого состава стоял другой, точная копия предыдущего. Отличие ситуации было только в том, что вдоль него быстрыми уверенными шагами шла группа людей во главе с Сашей Беловым, Филам и Космосом. Вслед за ними едва поспевал железнодорожник. Замыкали процессию несколько боевиков из бригады.
В проеме открытого вагона радостно распевала бодрую песенку Варя: — Советский цирк умеет делать чудеса, — пела она, имея на то все основания. За ее спиной тускло поблескивали аккуратные штабеля металлических чушек. Это был алюминий. Тот самый, что поднимет на раз. Космос ласково приник к волшебному грузу: — Теперь это все наше, прикинь! — ясное дело, кому, как не сыну астрофизика, было оценить возможности крылатого металла. — Золото Маккены, — восторженно и одновременно снисходительно подвел итог Саша. — В Уфе, на сортировочной, вагоны отцепили, поставили пустые, опломбировали, и ту-ту-ту! Вперед, с песнями, — из Вари так и шел восторг и гордость за содеянное с таким блеском, она даже попробовала изобразить движущийся паровоз.
— Орлы. Ну, просто орлы. — Саша по-ленински щурился на солнце и без пяти минут беременную жену. — Теперь этот урод никуда не денется.
Один только Фил остался серьезным, отдавая последние распоряжения пожилому железнодорожнику в старенькой форменной фуражке: — Слышь, командир. Как договорились: закрываешь, пломбируешь, а бабки потом.
Саша свернул прямо к центру «Матери и ребенка». Время еще в запасе было, Катя ждала их к двенадцати дня, поэтому он ехал настолько медленно, насколько мог. Пчелкина сидела рядом спокойно, глядя вперед на мокрую мостовую. Но он чувствовал, как она волнуется. Все-таки, как — ник, а пол будущего ребёнка сегодня узнают.
— А я говорю, будет сын, — излишне бодро предположил Саша, — А я говорю, чувствую, что там девочка, — сказала Варя, и на щеках ее обозначились ямочки. Значит — немного расслабилась. — Ладно. Сейчас всё узнаем. Белов, ты знаешь, что я люблю тебя? — Знаю, маленькая моя. Давай, я тебя жду. Варя подставила щеку, но не тут-то было. Саша не мог отпустить ее без полноценного поцелуя. — Ты с ума сошел, Белов, — не сразу вырвалась Варя. Он лишь улыбнулся, наблюдая, как она поправляет ничуть не пострадавшую прическу. Взглядом, проводив невесту до самых дверей центра, Саша вышел из машины. Он пнул переднее колесо своей синей БМВ. Нет, ему не показалось — можно чуть-чуть подкачать. Саша открыл багажник и потянулся за насосом. — Пойдешь со мной. Быстро. — Белов почувствовал, как в левый бок ему уперлось дуло пистолета. — Сейчас. Багажник закрою. — Бегом. Ох, как Саша не любил, когда ему приказывают! Да еще и таким тоном. Но в данном случае следовало согласиться с неоспоримым доводом, упиравшимся ему теперь прямо в спину. Рядом тормознула черная «Волга». Бросив взгляд на дверь консерватории, Саша сделал пару шагов и опустился на заднее сиденье рядом с молодым бугаем в черной кожаной куртке. Другой, с пистолетом, втиснулся рядом, не без труда захлопнув дверь. Выехав на Герцена, машина резко набрала скорость и рванула в сторону площади Восстания. Все молчали. Говорить пока было не о чем. Стиснутый с двух сторон «быками», Саша смотрел вперед, на дорогу и увеличивающееся на глазах здание островерхой высотки. Мужик, сидевший рядом с водителем, внимательно и с любопытством рассматривал Белова в зеркале заднего вида. У мужика был крепкий коротко выбритый затылок и глубокий бледный шрам на правой стороне лица — от середины лба до середины щеки. Быстро проскочили Пресню, потом Хорошевку и уже через минут пятнадцать съехали на едва заметную дорожку, ведущую куда-то в глубину Серебряного бора. Саша невозмутимо поглядывал по сторонам. Место было хорошее. У самой Москвы-реки. Здесь и остановились. От воды медленно поднимался туман.
Место было хорошее. У самой Москвы-реки.
Здесь и остановились. От воды медленно поднимался туман. И ни единого человека не было видно. Будний день. Весна, не лето. — Пацаны, погуляйте, — приказал тот, со шрамом. «Быки» и водитель выбрались из машины, открыли багажник и разобрали заранее приготовленные обрезки труб. Один намотал на руку крупноячеистую цепь. «Психологическая обработка, так сказать», — про себя усмехнулся Саша. Ну, ничего, к такому он всегда готов. Не первый день в школе. Хотя рожи у них были все же малоприятные. — Ну что, фраер, колись. — Меченый, наконец, соблаговолил обратиться к нему. — Что именно тебя интересует? — Где металл? — У меня. Артур получит его только тогда, когда введет моего человека в состав учредителей, — не задумываясь — ибо это было давно принятое решение, — высказал свою деловую позицию Саша. — Это, с какого хрена? — взвился Меченый, и шрам его заметно побелел. — А не надо бить по голове моего юриста, — назидательно пояснил Саша. — Ты пришел к Артуру с наездом. — Меченый постарался выдержать столь же дидактичный и спокойный тон. — Я пришел поговорить по делу. Хамить козла никто не заставлял, — спокойно закончил Саша. — Ладно, дело прошлое, — не споря и уже вполне примирительно сказал Меченый. — Верни металл, и вопрос закрыт. — А найди! Шестьсот тонн — не иголка. Давай! — В Сашином голосе прозвучала неприкрытая издевка. Меченый всем своим видом теперь демонстрировал, что спокойный деловой разговор окончен: — Ты отвечаешь за свои слова? — Я всегда отвечаю за свои слова, — без тени сомнения ответил Саша, крепче сжимая кулаки. — Ну, молись, сука. — Меченый, похоже, вышел из себя, прямо-таки — выскочил. И, резко отвернувшись, взялся за ручку двери: пора было кончать со всем этим. — Погоди, родной… Меченый с еще большим любопытством, чем прежде, взглянул на Белова в зеркало. — Сюда смотри, — медленным движением глаз Саша указал — куда именно. В Сашиной левой руке, почти уютно, как-то по-домашнему уместилась аккуратная граната. Противопехотная. Такие ласково и нежно кличут «лимонками». Большой палец предусмотрительно был продет в кольцо. Граната находилась в идеальной боевой готовности. Меченый судорожно дернулся, а скулы у него напряглись. Шрам обозначился еще резче. Саша, не повышая и не понижая тона, продолжал. Каждое слово он произносил четко и раздельно, словно ставил ударения — для большей доходчивости: — Когда меня задевают, я иду до конца. Я смертник, ты понял? — Меченый, судя по мгновенному взмаху ресниц, понял, уяснил. — Скажи «быкам», пусть подождут, а мы поедем в город. Считаю до трех и вынимаю чеку. К едреной матери. Раз. Два… — на слове «три» Саша и вправду выдернул кольцо. Теперь достаточно было просто разжать пальцы. Следовало к тому же признаться, что Сашина рука ребристое тельце тяжелой и опасной игрушки уже порядком устала держать. Но Меченый и без Сашиных слов это понял. Он опустил стекло и крикнул: — Пацаны, погуляйте, мы отъедем. — Оценка «пять». Давай, садись за руль. Только не тряси — я кольцо обратно вставлю.
— Саша улыбнулся Меченому как лучшему другу.
Тот, больше не оборачиваясь, пересел на водительское место, и они тронулись — сначала медленно-медленно, а потом — в карьер. Туман по-прежнему неторопливо плыл вдоль реки, куда-то в сторону видневшихся вдалеке высотных жилых домов. — Так я не понял, что случилось? — ошарашенно вопрошал приятелей боец с намотанной на ладонь цепью. — Мы приехали?.. — И лишь удивленное молчание было ему ответом.
Тяжелые двери центра «Матери и ребёнка» медленно закрылись за Варей.
Машина была не заперта, но Саша куда-то исчез. Посмотрев по сторонам, Пчелкина села в машину. В салоне невыносимо громко звучал фрагмент скрипичной сюиты Рахманинова. Варя резко повернула ручку настройки — из динамика полилась какая-то тупая попса. Но в данный момент эти звуки раздражали ее меньше. М-да всё-таки с беременностью она стала слишком импульсивной.
Наконец явился Саша. Такой запыхавшийся, будто бегал на длинные дистанции. — Ты где был? Что машину оставил? — Я за сигаретами бегал, — ответил он, заводя машину. — Ну, что Катя сказала? — У нас девочка, — Варя счастливо улыбнулась Саше. — Ну и славненько, Вареник, — отозвался он весьма довольно. — Все нормально. Будем жить-поживать и — как это говорится — добра наживаться, и дочку ждать! Выворачивая на улицу, он успел бросить внимательный взгляд на Варю: Дай бог, чтобы дочка была, похожа на, Пчелкину пронеслось у Саши в мыслях. И теперь, еще более внимательно, он посмотрел в зеркало заднего вида. Все было чисто. Надо было только избавиться от гранаты, которая оттягивала карман плаща. Жизнь прекрасна, жизнь продолжается.
