– Варварством своим!

– Варварством?! Княжьи люди варвары?! Получается, и князь варвар?! Странно слышать такое от представителя императора, с кем заключен бессорный договор. Илларион в свое время благодарил князя и за церковь, и за утварь для нее. Твоими непристойными словами унижены и патриарх, и император. Мы же не сами по себе пришли сюда, из-за тебя же, мытаря, желаем опись составить и поиск утвари продолжить. Не к добру зачинать службу ссорой. Никто, Владыка, с тобой здесь якшаться не будет. Князь может церковь закрыть, а самого тебя отправит к патриарху за препятствие поиску церковной утвари.

Григорий не знал, что Вечеслав перунов воин, участник войны, муж крепкий, властный и решительный, способен постоять за себя, отчего Православ и направил его с переписчиками. К тому же нечем было ответить, несмотря на проявленную грубость, ибо сам дал повод ей, обозвав росов варварами в их же доме, из-за чего уступил:

– Составляйте.

Побоялся высказанных угроз, допуская, что эти варвары способны помешать выполнению порученной миссии, просто отказавшись принимать его.

– Составим опись вместе, – властно распорядился Вечеслав.

При составлении описи Григорий постепенно приходил к своему пониманию различий между Моравией и Русью, которая, как ему показалось, куда более дикая страна, к ней нужен иной подход. Пока же искал, как выйти из ссоры, небреже высказавшись о ней.

Когда опись составили, попросил ее участников:

– Изложите в описи мою волю о снятии просьбы о возврате церковной утвари.

От такой неожиданной вести присутствующие с недоумением уставились на епископа, ожидая объяснения.

Он объяснил:

– Князь до меня предпринял меры по сохранности церковной утвари. Не все сохранилось, что-то и утерялось за полвека до его княжения.

– Доброе слово, епископ. Тому и ряд положим, – ответил за всех Вечеслав.

Согласно составленной описи утварь находилась в действующей церкви, за исключением той, что была изготовлена из древес, серебра и золота. Не случись перебранки, епископ мог бы этому радоваться, имея повод дальше изводить местную власть своими требованиями о возврате утвари, добиваясь вмешательства императора с патриархом. Не сдержался, подвел себя.

По возвращении в святилище Вечеслав передал разговор с епископом Православу.

– Коли ты слово ему дал, то по слову и поступим, – согласился Православ.

Однако Ольгу при очередной встрече предупредил:

– Поиск утвари из серебра и золота продолжай.

– Епископ не ищет… Нам какая надобность искать ее спустя полвека? – возразила Ольга.

– Ворами не были и не будем. Это тебе наказ. Ищи ее, не уведомляя о том епископа и более не встречаясь с ним. Он княжьих людей, пришедших за описью, называл варварами. Никто из нас с ним как епископом более общаться не должен. Как представитель императора может быть принят только князем, в его отсутствие – мною, еси каждый из нас двоих пожелает принять его. Тебе же наказ – впредь не иметь с ним никаких бесед и встреч без разрешения кого-то из нас. Найдешь утварь – пусть твои люди передадут ему по описи. Князь дал тебе наказ встречаться с ним по поводу церковной утвари, епископ свои требования снял, моего наказа тебе встречаться с ним не будет.

– Так и поступлю, – послушно ответила Ольга.

Ольга продолжила поиски, которые привели к одной из дальних закрытых комнат терема, числящейся как прочий хлам. Оказалось, что Аскольд сподобил ее под домовую церковь. Ее не разрушили, закрыли вместе с той утварью, которой недоставало. Княгиня пережила большую радость, обнаружив ромейскую утварь, и на радостях, испытывая внутреннее одобрение себя за такое достижение, решила передать ее епископу из рук в руки вопреки запрету Православа.

Ее люди подготовили опись и ценности, позвали епископа. Но Ольга потребовала перенести в свою палату, чтобы, вопреки запрету Православа, самой передать ценности Григорию: сама нашла, сама передала. Вроде как по заслугам и поступок: один на один, без протокола, в отсутствии дипломатов.

Скорее всего это был поступок все того же любопытства, которое епископу напоминало моравов, невосприявших условность человеческих поступков в отличие от естественной природы, с которой прежде сталкивались как с неизведанным миром.

Воспользовавшись условиями встречи с княгиней, Григорий не сдерживал себя в чувствах, изумляясь красоте передаваемых ему церковных ценностей:

– Какая красота и изящество! Воистину божии создания! Не живые, а будто живы! Где же столько лет несли свой свет росам такие чудные изделия рук человеческих?!

– В домовой церкви князя Аскольда, – ответила Ольга, испытывая наслаждение от передачи узбожи епископу через полвека после закрытия церквей.

– До сих пор действует?

– Закрыта. На нее наткнулась в ходе поисков. – Умолчала, что утварь и домовая церковь Аскольда открылись благодаря настойчивости настоятеля киевского святилища, давшего наказ найти и вернуть церковные ценности ромеям.

– Княгиня! Не иначе как промысел Господний! Принимаю от тебя как от Господа такой бесценный подарок для будущего киевского собора! Господь, вестимо, ждал, чтобы тебе открыть этот священный божий клад! Именно ты, через полвека, даже более того, на всей земле Русской избрана Господом, чтобы открыть церкви эти драгоценные сокровища! Буду каждый день молиться Господу, прося для тебя многие годы жизни и здоровья. Хотя он и помимо меня накрыл тебя своей благодатью, ибо без божьего промысла не обошлось. – Григорий поднял правую руку, потрясая ею, продолжил: – С высоты Царства Небесного полвека ждал твоего появления. Никому другому, а тебе, именно тебе, – Григорий слегка опустил руку, не переставая ею потрясать, – открыл домовую церковь князя Аскольда, принявшего крещение от самого патриарха Фотия. Ты его преемница! Чтобы проникнуться в промысел божий, непременно надобно тебе и по службе, и для себя знать, как Господь создал божественный мир, в котором мы живем …

– Кто такие варвары, Григорий? – Ольга отчасти с обидой прервала епископа.

– Недобрые люди.

– За что же моих людей и меня назвал варварами?

– Такого не было, княгиня. – Епископ перекрестился. – Не грешен. Назвал варварами тех, кто церкви порушил, их утварь патриарху не вернул. Твои люди не поняли меня. Какие же варвары: хорошие люди, спустя полвека всю утварь отыскали. Бог вам был тем светом, который освещал дорогу к домовой церкви Аскольда. Иначе бы церковь не открылась, продолжала хранить свои сокровища до своего избранника. Тебе доверила свои сокровища. Ныне великий праздник обнаружения церковной утвари, потому хочу вернуть тебя к тому, о чем спросил: знает ли княгиня, как бог создал наш мир?

– Знаю, – ответила Ольга.

– От кого?

– От своего святителя.

– Истина доверена только мне, служителю вселенской церкви, – почему-то переходя на шепот, объявил Григорий.

Ей следовало остановить его, расстаться с ним, посоветовав не путать управу с храмом, не принижать веру страны пребывания. Но, будучи обласкана словами от имени Господа, запылала сплошным румянцем и не заметила грубого поведения со стороны представителя императора и патриарха. К тому же памятуя о трудном восприятии мира при обучении в святилище, мотивированно на этот раз искусилась любопытством к вере ромейской.

Он же, не получив положенной ему отповеди, перекинул мосток к своей вере:

– Согласишься выслушать раба божиего – не утомлю рассказом. Ежели истина в моих словах не откроется – дай знак. К ней никогда не поздно вернуться, – вкрадчивым голосом проговорил епископ.

– Послушаю тебя, – будто отдаваясь на его волю, смиренно ответила, вслед за ним переходя на шепот.

Он же будто по секрету поведал:

– Это библейская проповедь о боге. Под нее весь мир молится. Прочту по письменам на твоем языке

Открыл из серебряного оклада приготовленную на этот случай проповедь и стал читать:

– «В начале, в первый день, сотворил Бог небо и землю. Во второй день сотворил твердь посреди воды. В тот же день разделились воды – половина их взошла на твердь, а половина пошла под твердь. В третий день сотворил он море, реки, источники и семена. В четвертый день – солнце, луну, звезды, и украсил Бог небо. Увидел все это первый из ангелов – старейшина чина ангельского и подумал: „Сойду на землю, и овладею ею, и буду подобен Богу, и поставлю престол свой на облаках северных“. И тотчас же был свергнут с небес и вслед за ним пали те, кто находился под его началом – десятый ангельский чин. Было имя врагу – Сатанаил, а на его место Бог поставил старейшину Михаила. Сатана же, обманувшись в замысле своем и лишившись первоначальной славы своей, назвался противником Богу. Затем, в пятый день, сотворил Бог киты, рыбы, гады и птицы пернатые. В шестой день сотворил Бог зверей, скотов, гадов земных; создал и человека. В седьмой же день, то есть в субботу, почил Бог от дел своих.