— Надо же…

— Да, приятного мало, но такова цена материнства.

— Ну ладно, раз токсикоз — вариант нормы, то, значит, его нужно просто перетерпеть, — Мирон подбадривающе улыбается. — Ты сильная, София. Ты справишься.

Он говорит очевидные вещи, но, несмотря на это, мне приятна его поддержка. Вот именно этого мне и не хватало! Чтобы кто-то заботился о моем самочувствии и внушал, что я сильная. Казалось бы, мелочь, а как поднимает настроение!

Осознание того, что ты проходишь тернистый путь беременности не одна, дорогого стоит.

— Спасибо, — я тоже позволяю себе улыбнуться. Широко и искренне.

— А в остальном все нормально? Я имею в виду анализы, УЗИ и прочие исследования, — не унимается Мирон.

— Кажется, да, — отзываюсь я и, помолчав, добавляю. — Так ты готов пройти тест? Ну, на отцовство… Нужно будет прийти в клинику и сдать биоматериал.

— Да, — кивает. — Конечно.

— Хорошо. Я тогда тебе обо всем сообщу. Тест можно будет провести примерно на десятой-одиннадцатой неделе.

— Ясно, — Мирон задумчиво почесывает висок. — Ну что ж… Тогда будем на связи?

Он поднимается на ноги и касается моего лица вопросительным взглядом.

— Да, непременно, — тоже встаю. Хотя толком не понимаю, зачем. Ведь очевидно же, что никаких объятий и поцелуев на прощанье не будет.

— Пока, Софи, — Мирон устремляется на выход.

— Пока, — бросаю тихо ему вслед.

— Обалдеть! И как ты умудрилась отхватить двух лучших мужиков на Земле? — смеется Алина, толкая перед собой коляску. — Некоторые особи даже родным детям помогать не хотят, а твои, будучи неуверенными в отцовстве, рвутся в бой.

— Да ни в какой бой они не рвутся, — отмахиваюсь. — Просто пообещали быть на связи, пока не выяснится, кто из них все-таки отец.

Мы с Алиной бредем по залитой солнцем улице и весело болтаем. Сегодня у подруги выдалось свободное утро, поэтому она вызвалась проводить меня в клинику. Я оставила машину у офиса, и мы пошли пешком.

— Ну все равно! — настаивает она. — Могли бы сказать: «Иди-ка ты, Орловская, лесом!» А они нет, с пониманием относятся.

— Ужасно, что каждый из них в глубине души надеется, что ребенок его, — вздыхаю я. — Это значит, что совсем скоро мне придется разбить чье-то сердце.

— Ну а ты сама? Кого бы ты предпочла видеть в роли отца? — Алина заглядывает мне в лицо.

Вопрос, бесспорно, интересный. И я солгу, если скажу, что ни разу над этим не задумывалась. Но все же однозначного ответа у меня как не было, так и нет.

С одной стороны, логично, если бы отцом ребенка оказался Мирон. Ведь мы с ним столько лет были парой. Поэтому, вне всяких сомнений, партнерские отношения в роли родителей дались бы нам в разы легче. Да и к тому же появление общего малыша могло бы существенно нас сблизить. Кто знает, возможно, мы бы даже снова сошлись. Понимаю, звучит утопично, но чем черт не шутит? По крайней мере, я бы очень этого хотела.

С другой стороны, Максим Багиров — тоже не худший претендент на роль папы. Он богат, успешен, умен и, чего греха таить, чертовски красив. Поэтому его гены по праву можно считать достойными. Что касается наших с ним взаимоотношений, то тут тоже все довольно неплохо. Да, мы однажды переспали, но при этом умудряемся сохранить здоровое рабочее общение. А ведь это уже немало, согласитесь? Максим адекватен и в ладах с логикой, поэтому я нисколько не сомневаюсь, что из него выйдет прекрасный отец.

Хм… А Алинка-то оказывается права. Мужики действительно отличные! Жаль только, что оба не мои.

— Я бы хотела, чтобы отцом оказался тот, кто будет наиболее самоотверженно мне помогать, когда родится ребенок, — перевожу все в шутку. — Ведь у меня не будет возможности уйти в долгий декрет.

— В любом случае, они оба работают, поэтому выход остается один — няня, — заявляет Алина. — Рекомендую заняться ее поисками уже на последнем триместре беременности, ведь найти подходящую кандидатуру не так-то легко.

— Угу, впереди еще столько дел, — вздыхаю удрученно.

— Не кисни. Большинство из них приятные, — она шутливо подталкивает меня в бок.

— Боже, Алин, я до сих пор не верю, что на все это подписалась! — мной вновь завладевает паника. — Пеленки, подгузники, кормление грудью… Ты думаешь, я справлюсь?

— Абсолютно в этом уверена, — улыбается подруга. — Но перед этим тебе предстоит пройти не менее сложный этап.

— Роды? — догадываюсь я.

— Бинго, детка! Но и до этого еще далеко. Так что выдохни и получай удовольствие от прогулки. Смотри, какая красота вокруг!

Алина разводит руки по сторонам, и я наконец обращаю внимание на окружающий нас пейзаж. Да, действительно очень красиво. Ясное лазурное небо, подернутое тонкой рябью невесомых облаков, сочная зелень, затопившая собой город, и ярко одетые люди — вот за что я так сильно люблю лето!

Когда мы доходим до клиники, подруга обнимает меня и желает удачи. Наклонившись, заглядываю в коляску дремлющей крестницы и осторожно целую ее в пухлую ножку. Вообще-то я довольно спокойно отношусь к маленьким детям, но Даринка, Алинина дочь, вызывает во мне особую нежность. Хотя, возможно, во мне просто говорят гормоны беременной женщины.

Попрощавшись с подругой, направляюсь к регистратуре и называю свое имя. Мне сообщают номер кабинета, в котором меня ожидает врач, и я неспешно бреду в указанном направлении. После встречи с подругой настроение заметно улучшилось, и теперь я опять готова покорять новые высоты грядущего материнства.

УЗИ проходит как обычно. Ровно до того момента, пока врач как бы между прочим упоминает о двух сердцебиениях. Поначалу я решаю, что эта реплика относится к моему сердцу и сердечку малыша, однако, когда в речи УЗИстки появляется слово «многоплодная», я не на шутку напрягаюсь.

— Многоплодная? — приподнимаюсь на локтях. — Это вы о чем?

— О вашей беременности, — заявляет врач. — У вас двойня.

— ЧЕ-ГО?! — я вскидываюсь настолько резко, что у меня заклинивает шею.

Заскулив, пытаюсь размять спазмированные мышцы и снова восклицаю:

— Как понять двойня?!

— Это значит, что у вас будет два ребеночка.

Чокнутая врачиха какого-то черта улыбается, а я ощущаю себя так, будто меня внезапно придавило гранитной плитой. Воздуха в легких делается катастрофически мало, а пульс ускоряется до критических значений.

— Но… Я не хотела двоих, — отзываюсь глухо и как-то потерянно.

— Это у вас первичный шок, — понимающим тоном отвечает она. — Вам просто нужно немного времени, чтобы свыкнуться с новостями.

Не-е-т. Сомневаюсь, что время мне поможет. Проблема в том, что я в принципе не планировала ребенка! Ну, сейчас, по крайней мере. Потом я смирилась, согласилась на одного. Пошла на компромисс с собственными жизненными принципами. И тут бац — новый удар по темени! Теперь у меня, оказывается, будет двойня! Двойня! Чтобы вы понимали, это в два раза больше того, на что я рассчитывала!

— Это, должно быть, какая-то ошибка! — заявляю я в отчаянии. — Вероятно, вы как-то неправильно смотрите!

Выхватываю у врача датчик и пытаюсь сама водить им по животу. Это глупо, особенно учитывая то, что я ни черта не понимаю в том, что у меня перед глазами. Картинка УЗИ видится мне серым зернистым пятном без каких-либо внятных очертаний. Короче говоря, я понятия не имею, что именно хочу разглядеть и каким образом намереваюсь уличить врача в некомпетентности. Я просто отдаюсь во власть паники и начисто теряю рассудок.

— Женщина, что вы делаете?! — возмущается УЗИстка, пытаясь отобрать у меня аппарат. — Что вы себе позволяете?!

— Проверьте еще раз! — верещу я. — Проверьте, я сказала!

Ей наконец удается отобрать у меня датчик. Она одаривает меня тяжелым взглядом, словно я сумасшедшая, однако требование выполняет. Видимо, решает, что с психически нестабильными беременными лучше не спорить.

Врач медленно водит по моему животу, внимательно вглядываясь в экран, а затем повторяет свой вердикт: