— А я знал! — неожиданно весело отзывается он. — Прямо на интуитивном уровне ощущал!

Он поднимается на ноги и принимается расхаживать туда-сюда, а на его лице цветет выражение неоспоримого победителя.

— Знал что? — уточняю я, мягко говоря, обескураженная его триумфальным видом.

— Что та ночь не прошла даром, — Максим останавливается на месте и окидывает меня взглядом, полным неподдельного восхищения. — Я чувствовал, что тогда между нами случилось нечто особенное, София.

— Стой-стой, подожди, — вслед за ним вскакиваю на ноги, задыхаясь от переизбытка резко накативших эмоций. — Ты, должно быть, не совсем меня понял, Максим! Да, я беременна, но совсем не факт, что от тебя!

Торжествующие выражение слетает с лица Багирова так же быстро, как появилось. Оно сменяется недоумением, а затем и вовсе злобным недовольством:

— То есть как не от меня? — переспрашивает неверяще. — Ведь по датам все сходится и…

— Да, но дело в том, что на той же неделе я была вместе с… Ну, в общем, с Мироном, — запинаясь, произношу я. — Именно так зовут моего мужчину.

Хочется добавить «бывшего», но я сдерживаюсь, ибо надежда, сами знаете, умирает последней.

— То есть ты не знаешь, кто отец? — после небольшой паузы выдает ошарашено.

— Нет, — мрачно подтверждаю я. — Пока не знаю.

— Браво, София, — голос Багирова вибрирует едким сарказмом. — А еще говорят, что мужики — ветреные существа.

Стискиваю зубы и проглатываю всколыхнувшуюся в сердце обиду. Вдвойне неприятно, когда укор извне совпадает с собственными претензиями к себе. Не зря же говорят, что невозможно навязать человеку то, чего он сам не чувствует. Пускай даже и подспудно.

Нет, понятное дело, что шлюхой я себя не считаю, но все же мой моральный облик невыразимо далек от идеала. Забеременела и морочу голову сразу двум мужчинам. Хороша девица, ничего не скажешь!

— Я понимаю твое негодование, но изменить прошлое не в моей власти. Я и сама никак от шока не оправлюсь, — цежу, стараясь сохранять самообладание. — Поэтому, прошу, давай без упреков.

Багирову требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Он в задумчивости барабанит пальцами по столешнице, а затем наконец говорит:

— Нужно сделать тест на отцовство, София.

Его игривое настроение бесследно улетучилось. Теперь Максим строг, собран и предельно серьезен. Полные губы превратились в тонкую нить, а во взгляде карих глаз сверкает решимость.

— Это возможно не раньше десятой недели, Максим, — вздыхаю я, опускаясь на стул напротив. — Я узнавала.

— Так долго?

— Да. Раньше никак не получится.

— Ладно, — он коротко кивает.

А затем резко поднимается на ноги и твердым шагом устремляется в прихожую.

— Ты куда? — спрашиваю обескураженно.

Тоже вскакиваю со стула и семеню следом. Столь резкая перемена в его поведении не сулит ничего хорошего.

— Домой, — холодно бросает через плечо. — Думаю, в сложившихся обстоятельствах романтический вечер неуместен.

— Да, пожалуй, — соглашаюсь я. — А как же проектные правки? Их ты не хочешь обсудить? Раз уж пришел…

— Отправь на почту, — чеканит Багиров, обуваясь. — Завтра посмотрю.

Вот как? Выходит, работа действительно была лишь предлогом для неожиданного визита. Как я, собственно, и думала.

— Максим, слушай, я понимаю, ситуация неприятная, но я….

— Не оправдывайся, София, — прерывает он. — Я уже давно не сопливый юнец, который обижается на женщин по любому поводу. Ты права: мы ничего друг другу не обещали. А значит, передо мной ты ни в чем не виновата. Давай дождемся результатов ДНК-теста и уже после подумаем, как нам быть дальше.

— Хо-хорошо, — киваю я, слегка пораженная трезвостью его рассуждений.

Вот, что значит бизнесмен. Даже в такие непростые моменты умудряется сохранять холодную голову и ясность мыслей.

— И повторюсь: если этот ребенок все-таки мой, я хочу принимать участие в его жизни. Учти это, София.

— Да-да, конечно, — натянуто улыбаюсь.

Багиров умело, будто делал это уже сотню раз, справляется с замком моей входной двери и твердым шагом выходит в подъезд.

— Максим, — окликаю я, замерев на пороге.

Мужчина нажимает кнопку вызова лифта и, повернув голову, кидает на меня вопросительный взгляд.

— Я… Я надеюсь, эта ситуация не повлияет на наши рабочие отношения? Я очень дорожу проектом твоего отеля и, несмотря ни на что, хотела бы довести его до конца.

Карьера всегда была для меня на первом месте. И даже когда в моей жизни разворачивается маленькая личная драма, я все равно думаю о ней. Успешное сотрудничество с Багировым могло стать самым значимым результатом работы моей фирмы и открыло бы перед ней новые двери. Поэтому я никак не могу профукать свой шанс. Я должна за него бороться.

— Ты странная женщина, София. Правда. Иногда от твоих поступков у меня глаза на лоб лезут, — заявляет Максим. — Но одного у тебя не отнять: ты — профессионал своего дела. А я, сколько себя помню, всегда предпочитал работать с профессионалами. Даже если у них время от времени срывает кукуху.

Высказывание про кукуху вряд ли можно считать комплиментом, но за признание моего профессионализма я готова простить ему все.

— Спасибо, — с искренней благодарностью выдыхаю я. — О большем я и не прошу.

Багиров адресует мне снисходительную улыбку и, шагнув в лифт, скрывается за его дверьми.

Ну вот, теперь предполагаемые отцы ребенка в курсе моего интересного положения. Самое страшное вроде как позади. Или… Мне так только кажется?

Вы знали, что вместе с беременностью женщина обзаводится списком из тысячи и одного дела, каждое из которых обладает крайней степенью важности? Надо встать на учет в клинике, купить удобную обувь, потому что, судя по статьям в Интернете, беременность и каблуки — вещи несовместимые, перейти с кофе на цикорий и, самое сложное, привыкнуть к состоянию, что отныне твои личные интересы далеко не на первом месте.

Жизнь как-то резко меняет свои краски и начинает напоминать голливудскую не то комедию, не то драму. То ты чувствуешь необыкновенный прилив сил, то, обнявшись с унитазом, исторгаешь из себя недавно съеденный завтрак. То переполняешься радужными мечтами о будущем, то впадаешь в угрюмое настроение и мрачно рассуждаешь о том, что беззаботной жизни пришел конец.

Разумеется, я и раньше слышала, что эмоциональный фон беременных крайне нестабилен, но, если честно, не думала, что настолько. Критической точкой для меня стал момент, когда я расплакалась в ответ на невинное замечание клиента о том, что предыдущий проект интерьера кухни ему нравился больше. В работе дизайнера критика — совершенно обыденная вещь, и раньше я всегда реагировала на нее адекватно, но сейчас любое слово несогласия, даже выраженное в дружеской форме, вызывает у меня всплеск негодования.

— В магазине какая-то вредная бабка пролезла вперед меня без очереди. А когда я сделала ей замечание, послала меня куда подальше, — жалуюсь я Алине, когда мы с ней встречаемся в нашем любимом кафе для воскресного обеда.

— Вот гадина, — с должным порицанием произносит подруга. — Ну а ты что?

— Прежняя я тут же бы поставила на место зарвавшуюся бабульку, — испускаю тяжелый вздох. — А новая я чуть не разревелась.

— Да ну? — с сомнением тянет Алина. — Ты? И разревелась?

— Знаю! Я сама себе не узнаю! Меня будто подменили! — выдаю возмущенно. — Где мой стальной характер? Где сила духа, в конце концов?

— Пролактин — штука суровая. Никого не щадит, — насмешливо изрекает она.

— Ох, уж эти гормоны… Вот ты во время беременности совсем не такая была!

— Тебе так только кажется. Дима за эти девять месяцев чего только от меня не натерпелся. Я и соленья у него среди ночи требовала, и скандалы на пустом месте закатывала. А еще эти заскоки в стиле: «Фу, какой запах… Пожалуй, я это съем».

— В смысле? — округляю глаза.

— Я почти каждый день с удовольствием ела рыбу, — с улыбкой сообщает Алина. — Но при этом на дух не переносила ее запах! Где логика? Не знаю. У беременных она, очевидно, где-то гуляет.