Борис попробовал и такого омуля и сякого, очень хвалил и между второй и третьей рюмкою как бы невзначай обмолвился: не продаст ли Софрон ему омуля бочек сто или двести? Все знали, что Борис любил рыбу, Шестой род столь же черный, что и наш третий, так что и его степной темно-рыжий предок Волк тоже был «рыбоедом», как и все волки-предки «черных» родов, но обычные араты предпочитали баранину и того же омуля ели лишь тогда, когда есть было нечего. Про бурят, как и про монголов, неспроста говорится, что в жизни есть три удовольствия: «есть мясо, ехать на мясе и вонзать мясо в мясо». Собственно, «рыбоедами» у нас и были всегда три рода Востока — Третий, Шестой и Девятый. Шаманы, учителя да поставщики развлечений. Девятые раньше содержали дома терпимости, балаганы и винокурни, а нынче стали артистами, режиссерами и учеными. Среди моей родни только у них целых три академика. Шестые были учителями и врачами для хана и нойонов, а нынче сват мой, к примеру, профессор, народный учитель. А наш род был шаманским, так мы и занимаемся по сей день идеологией. Вот читаю вам лекции в Высшей партийной школе... И кажется мне, что в жизни мало что изменилось.
Но я отвлекся. Как я уже говорил, монголы едят больше мясо. Рыба для нас скорее в диковинку. Собственно, лишь в трех наших родах, что произошли от волков-рыбоедов, можно увидеть, как подают на стол рыбу. И за это, кстати, прочие родовичи считали нас «черными». С другой стороны, для выпаса мяса нужен кочевой образ жизни, а рыба склоняет народ к жизни оседлой. Поэтому и осели наши три рода лет на сто-двести раньше чистых кочевников, а оседлая жизнь легче капиталы накапливает — вот и получилось со временем, что оседлые роды становились богаче, а те, кто по старинке, «как завещали нам предки», отары гонял, остались как голь перекатная. А из этого в нашей истории вообще все события растут. Простые араты верили, что те, кто продолжает кочевья с баранами, живут по законам Вечного Неба и предков, а значит, наши «черные» роды предали заветы с традициями, не якшались с нами, и из-за этого «черные» рода с «белыми» не женились, не смешивались. А очень плохо жениться меж родственниками, и так как мы внутри «черных» родов — давно все друг другу родня, ничего не осталось кроме как жениться на русских, отдавать за них дочерей, а еще за ссыльных поляков с евреями. Я думаю, именно это смешение крови и стало причиной того, что дети из наших родов были образованнее, смышленее и успешнее, чем у остальных степняков. А может быть, все дело в рыбе и фосфоре. Мне один знакомый еврей, главный врач при нашей поездной армии в дни войны, очень много про фосфор в рыбе рассказывал и уверял, что в древнем Израиле правители были умней, чем у филистимлян, потому что у них там в озере Кинарет рыба с большим содержанием фосфора. Я даже потом заказывал анализ содержания фосфора в омуле, но там не нашли ничего необычного. Так что, думаю, тут было дело в смешении кровей, а не в фосфоре. Ибо ничем другим столь разительного отличия в истории родов «черных» и «белых» я объяснить не могу. А в те далекие годы, про которые я веду речь, разница между сравнительно образованными родами «черных» и обычных «белых» в жизни и достатке была уже очень заметная, и многие думали, что все дело в рыбе. Вот и дед мой Софрон, когда дядя Борис попросил у него двести бочек соленого омуля, решил, что ученый сосед придумал, как из рыбы «зелье мудрости добывать». Ведь хорошо было бы — вытопили из рыбы «зелье мудрости», выпили, и вот уже все — вроде умные. И дед мой сразу решил, что в этом предприятии соседа он точно участвует.
Поэтому Софрон степенно кивнул и отвечал, что рыба у него есть, не вся хороша на стол гостю, но с божьей помощью — к осени нужное количество его люди наловят. На это Борис сразу сказал, что ему не нужна слишком уж хорошая рыба, была бы съедобная. И к зиме ему нужно будет бочек пятьсот. Софрон лишь удивленно приподнял бровь, и Борис рассказал, что в поисках средств доставки его колбасы к столице он встретил нужных людей и те по секрету ему намекнули, что готовится строительство железной дороги от Челябинска на восток, и именно железная дорога будет лучшим способом доставки его колбасы до столицы. Проблема же была в том, что в дело брали только своих — православных христиан Старой Веры. И как раз так случилось, что принимали мы Присягу на Верность России при царе Михаиле Федоровиче, то есть еще до появления никонианцев, а когда произошла эта проклятая Реформа, наши Предки сказали, что дважды Присягу принять невозможно и отказались второй раз перекрещиваться. В те годы в наших краях шла вечная война с курыканами, якутами и прочими кыргызами, а чаще всего с маньчжурами и китайцами. Местные казаки были вооружены пушками, но кавалерию для них поставляли лишь наши предки. К примеру, красноярскую крепость трижды осаждали кыргызы, и все три раза крепость осаду выдерживала до подхода монгольской конницы. Так что настаивать на том, чтобы предки из-за какой-то ерунды перекрещивались, русские не решились, вот и вышло, что по сей день Бурятия считается самым «староверческим» регионом России. А наши братья по Вере, которых утесняли тогда церковники-никонианцы, особо на нашу помощь в строительстве железной дороги надеялись. Борис рассказал, что отдал в общий кошт все свои свободные деньги и спросил, готов ли Софрон для общего дела и истинной Веры всеми деньгами рискнуть, а то и пожертвовать.
Дед Софрон на это крепко задумался, а потом и спросил, зачем тогда Борису нужны бочки с омулем. На это тот отвечал, что обещал в Москве помощь в строительстве — и людьми, и провиантом, и прочим, а в обмен эту помощь засчитают, как будто бы деньгами. В качестве мастеров Борис предлагал использовать ссыльных, которых он уже выкупал с местной каторги в обмен на вечное их поселение, а в качестве рабочей силы — китайцев. Китайцы в отличие от монголов больше едят рыбу, поэтому для прокорма их нужна рыба, а так как рабов на строительстве будет много, то и качество рыбы не обязательно. Софрон, сообразив, что на вылов рыбы он сможет поднять всех своих слуг и аратов и за выловленное с ними честно расплачиваться, сразу обрадовался. А так как денег у нас в роду никогда много не было, в качестве своего пая дед вложил в дорогу все земли рода — от Мысовки и вниз по Улундинскому тракту — в сторону Кяхты. Не так чтобы было много, но это практически все, что имелось у нас тогда за душой.
Так друзья и соседи ударили по рукам, а на Байкале затеялось большое строительство баркасов, изготовление рыбацких сетей, смоление бочек и прочее. А на прощание Борис попросил, чтобы дед Софрон взял с собой своего старшего сына Савелия. Братья по вере не желали давать работу на будущей железной дороге «не своим», и поэтому свой инженер-путеец, по мнению Бориса, всем нам был нужен. Сам же Софрон поехал с Борисом в столицу, а оттуда — за море, в Англию, в Ньюкасл, для железной дороги пароход покупать. Тогда была такая политика, раз паромную переправу строили в наших краях, то на всех переговорах по приказу царя мы присутствовали, особенно в Англии. Англичане туземцев не жаловали, и нашим всегда было в радость поставить в этом деле для них запятую. Мол, вы своих сипаев пушкой расстреливали, а мы своих себе видим ровней. Ну, не то чтобы дед или дядя Борис там принимали решения, но нужный колорит на всех переговорах вносили. Опять же, раз они считались акционерами и совладельцами дороги, то и полагалось, чтобы в деле о пароходах им полагалась какая-то должность. Разумеется, раз речь шла об очень больших деньгах, то и речи не было, чтобы «по знакомству» стать капитаном или даже старпомом такого парома, но поскольку дед мой был шаманом и знал байкальские воды как свои пять пальцев, то его англичане учили на лоцмана. Верней, раз он и так уже был по профессии капитаном, то не самой профессии лоцмана, а работе с современными приборами. В итоге он до запуска парома так и капитанствовал на своем старом буксире, таскал баржи через Байкал из Мысовки, а потом был капитаном парома «Байкал», когда нужно было подменить их капитана или когда его попросту не было. Не многие хотели навсегда остаться жить в Мысовке, которая так и считалась выселками Троицкосавского монастыря. К примеру, когда паром запускали, то капитаном и старпомом на нем сперва стали два брата Заблоцких из Иркутска, которые были хорошими инженерами. Они тоже были капитанами временными и собирали паром, когда его по частям привезли по «северному морскому пути», а потом по Енисею из Ньюкасла, но переехать в Мысовку они не решились, так что дед долго был временным капитаном парома, когда смены ему не было.
