Саша, догадавшись, что день у меня выдался не очень, подала Максу прекрасную идею - заказать пиццу с курицей и ананасами, мою любимую.
Саша и Макс ждали ее в этот раз с каким-то особым нетерпением. Так что, когда курьер позвонил, Саша побежала к двери.
Через минуту ананасы уже торжественно поблескивали на тонком тесте в центре стола.
- Мы с Сашей решили, - сообщил безапелляционным тоном Фима, - что папа и мама должны пожениться.
- Конечно, это была идея Саши? - уточнила я, обличительно поглядывая на хитрюгу. Откуда еще четырехлетнему малышу знать, что мы с Максом совсем даже не женаты.
- Вообще-то это была моя идея, - встал на защиту дочери Макс. - Но Саша меня поддержала и помогла мне выбрать вот это...
С заговорщицким, торжественным и чуть обиженным видом Макс извлек из кармана джинсов зеленовато-голубую ракушку-футляр, в которой, я знала, находилось колечко.
Оно, разумеется, пришлось мне впору. Кто еще знает меня так как Макс?
- Ты выйдешь за меня? - спросил Макс неожиданно робко.
Я, конечно, ответила "да".
Раз уж им с детьми так хочется непременно праздника, а, скорее, свадебного торта, что ж, пусть так и будет.
Вот обрадуются, наконец, мои тетушки!..
Саша и Макс настаивали, чтобы свадьба была как можно скорее, и прямо на следующее утро мы написали заявление под приветливым и всегда немного любопытным взглядом бессменной заведующей центральным ЗАГСом, которая обожала всех женить и ненавидела разводить. А потом Макс довез меня до суда, где я едва не опоздала на оглашение приговора, собравшее, пожалуй, все издания города.
10
- Я знаю, что это звучит странно, но я не убивал Марианну, - смотрел в никуда молодой человек с приятным и измученным лицом. - Я не хотел, чтобы она умерла. Это сделал не я. Но я не помню его лица. Я люблю её. Её жизнь была такой короткой, и меня все эти годы за решёткой будет утешать только то, что она попала в рай.
Девушка с роскошными светло-русыми волосами, надёжно собранными в длинный хвост, с красивым беспристрастным лицом под тяжёлой мантильей, наверняка, частенько носила воздушные платья в пастельных тонах.
Она могла бы сыграть богиню правосудия в каком-нибудь кино, ей даже не пришлось бы играть.
Брови молодой красавицы вытянулись в широкие ровные линии, когда она объявляла приговор. На словах "принудительное лечение в психиатрической больнице" женщина средних лет интеллигентный внешности, в которой искушённые театралы нашего города узнали бы актрису местного театра, игравшую в основном в эпизодах, зарыдала, прервав тем самым судью.
-Мой сын не мог... Это какая-то ошибка... Мой сын не мог... Это кошмарный сон... Скажите мне кто-нибудь, что это сон...
Когда оглашение закончилось, женщина в черном чего-то ждала возле здания суда. Увидев выходящих из дверей журналистов, она оживилась, и бросилась ко мне, видимо, наугад.
Я живу здесь рядом, в центре, - бессвязно бормотала женщина. - Недалеко от своей работы.
Она достала из сумочки блокнот, смачно вырвала из него лист и размашисто написала свой адрес.
- Приходите. Я расскажу вам всю правду, - сказала она, - мой сын не сумасшедший, и он ни в чем не виноват.
ГЛАВА 2
1
Слава может застать порой в самых неожиданных местах - на толчке в самолёте или когда ты отправился за яйцами в соседнюю деревню.
Её невозможно спланировать.
- Нет, нет, вы ошиблись... Я не художница...
- А ваш автопортрет? - с каким-то даже подозрением в голосе спросила соседка Жанна.
- Какой ещё автопортрет?
Я совершенно точно помнила, что не писала никаких автопортретов.
-Тот, который висит в галерее! - уверенно ответила Жанна. И я побежала, не сразу осознав, что бегу в галерею, самую большую в нашем городе.
Мне не сразу открывают ворота, но я настойчива, когда мне что-то нужно, и обычно знаю, чего хочу, так что сонный охранник все-таки впускает меня в зал, где со всех сторон на меня смотрят портреты, подмигивая мне.
Но я не обращаю на них никакого внимания. В центре зала на меня смотрело мое лицо.
