— Дорогая?
Сюзанна знала, зачем он пришел. Она вышла замуж за Бенджамина, не испытывая к нему ни любви, ни страсти, и не ждала и от него ничего подобного. За десять с половиной лет их брака у нее почти не было поводов сожалеть о сделанном, вот разве что те ночи, когда он приходил к ней в спальню, заставляли ее грустить, но, к счастью, приходил он не слишком часто. И Сюзанна никогда не прогоняла мужа, никогда не позволяла ему даже заподозрить ее в равнодушии. Она улыбнулась:
— Заходи, Бенджамин.
Он улыбнулся в ответ, входя в спальню.
— Ты чем-то встревожена, дорогая. Что случилось?
Сюзанна вздохнула и села на кровать — роскошное сооружение с пологом красных и желтых тонов, сверкающим золотыми нитями.
— Я не уверена, что Софи можно оставлять в городе одну.
Он сел рядом, слегка коснувшись коленями ее коленей.
— Но почему бы и нет? Софи взрослая, разумная девушка. Может быть, произошло что-то, о чем я не знаю?
Сюзанна с улыбкой посмотрела на Бенджамина. Он не принадлежал к числу тех мужчин, которые способны пробудить в женщине страсть, но был милым, добрым человеком, заботливым и ненавязчивым.
— Нет. — Она думала об Эдварде Деланца. На днях Сюзанна видела Хилари. Та явно нервничала, и Сюзанне нетрудно было понять причину. Эдвард не приехал к Хилари в ее летнюю виллу. Он остался в городе. Сюзанне страшно было и подумать почему. — Может быть, нам снова послать за ней? В самом деле, здесь, на побережье, гораздо веселее!
— Милая, Софи уже двадцать, она неглупая, уравновешенная девушка и очень любит живопись. Дай ей жить по-своему. К тому же мы скоро сами вернемся в Нью-Йорк.
Сюзанна через силу улыбнулась.
— Конечно, ты прав, — сказала она, однако тревога ее не оставила. Сюзанна обладала шестым чувством, и ей не нравилось, что оно говорило ей сейчас. Правда, миссис Мардок, получившая подробнейшие инструкции, должна была немедленно сообщить хозяйке о появлении Эдварда в их городском доме, а таких сообщений не поступало, и это должно было бы успокоить Сюзанну. И все же тревога не утихала.
Бенджамин похлопал ее по руке и выключил свет. Сюзанна сбросила свой шелковый халатик, оставшись в бирюзовой ночной рубашке, и скользнула под одеяло. Бенджамин лег рядом. Когда рука мужа потянулась к ее груди, Сюзанна закрыла глаза. Бенджамин сжимал ее соски, пока они не напряглись.
Сюзанна позволяла ласкать себя, но почти не чувствовала возбуждения. И, как всегда, начала думать о Джейке. Она представляла его так живо и ярко, словно он был здесь, в комнате — высокий, широкоплечий, со стройными бедрами и золотистыми волосами, такой невыносимо сексуальный… Бог. Будь он проклят. Если бы только он не сбежал из тюрьмы… Он и сейчас был бы жив. За решеткой, но жив. Сюзанна представляла свой визит в тюрьму, представляла, как она, в платье, сшитом по последней моде, в сопровождении охранника идет к его камере, по бесконечным полутемным коридорам, мимо других заключенных — мимо разгоряченных самцов…
А Джейк ждал бы ее и уже был бы готов… Он всегда был готов заняться любовью.
Сюзанна тихо вскрикнула, ее захлестнула волна желания — она видела Джейка, в тускло-коричневой тюремной одежде, за решеткой, и знала, что его петушок уже тверд, как кремень, в предвкушении их соития…
Бенджамин накрыл ее своим телом, и Сюзанна крепко обхватила его, раскинув ноги, — разгоряченная, жаждущая.
Дверь камеры отперта. Охранник усмехается бесстыдно и понимающе. Из соседних камер доносится свист, уханье. Но Сюзанну это не беспокоит. Дверь за ее спиной захлопывается, щелкает замок. Джейк стоит, прижавшись к противоположной стене, и его возбужденный фаллос натягивает ткань тюремных штанов. Он улыбается уголками рта. И манит Сюзанну пальцем. Она бросается вперед. Джейк прижимает ее к стене, мгновенно задирает юбки и вонзается в нее — горячий и твердый.
Сюзанна вскрикнула. Бенджамин уже проник в нее, и она пылала, охваченная огнем, и это было великолепно.
Чуть позже Сюзанна открыла глаза и уставилась в потолок. Бенджамин поцеловал ее в щеку, сказал: «Спасибо, дорогая» — и улегся на живот. В те ночи, когда он приходил к жене, он оставался до утра, и Сюзанна, в общем, ничего не имела против. Вот только муж громко храпел и никогда не предпринимал второй попытки.
Но сегодня она страдала. Ее все еще мучило желание, но дело было не только в этом. На глазах Сюзанны сверкали слезы. У нее болело сердце. Она ненавидела Джейка, ей не хватало Джейка, она хотела его… Не было ни одной ночи, когда бы она не желала его, но самыми худшими были те, которые приходилось проводить с Бенджамином.
Оказалось просто невозможно не сравнивать то, что она имела когда-то, и то, что имеет теперь; и хотя разум постоянно напоминал Сюзанне, что Джейк принес ей одни лишь несчастья, а теперь у нее есть все, — разум и логика оказывались слишком холодны и скучны. Из-за присутствия Бенджамина в Сюзанне просыпалась острая тоска, мучительное желание — столь же сильное, сколь и безнадежное.
Наконец она отодвинулась от мужа и обхватила подушку. Ей не впервые приходилось представлять Джейка в те минуты, когда она занималась любовью с Бенджамином. Джейк всегда был с ними в постели. Но фантазии Сюзанны не имели ничего общего с реальностью. В последний раз, когда она видела Джейка живым, он находился в тюрьме, но их встреча ничуть не походила на то, что она воображала себе теперь. Джейк просто знать ее не хотел. Слезы потекли по щекам Сюзанны, когда она погрузилась в воспоминания.
Нью-Йорк, 1888 год
— Идите за мной, мэм.
Лицо охранника было серьезным и мрачным. Сюзанна в то утро надела черное платье, как нельзя больше подходящее к ее гневу и унынию, черную шляпу с короткой вуалью и черные перчатки. Белоснежным носовым платком она прикрывала нос, чтобы запах духов хоть немного перебил тюремную вонь, вонь немытых мужских тел. Она шла за надзирателем, высоко вскинув голову, всем своим видом демонстрируя презрение, хотя душа у нее сжималась от страха и отвращения. Ее высокие каблуки громко цокали по каменным плитам пола. Сюзанну привели в небольшую комнату, где возле обшарпанного деревянного стола сидел Джейк, похудевший и напряженный. За его спиной стоял охранник.
Надзиратель, приведший Сюзанну, вошел в комнату следом за ней. У обоих охранников на поясах висели большие черные пистолеты в кобурах и дубинки на цепочках. Но Сюзанна знала, что Джейк все равно может сделать попытку сбежать.
Джейк ровным голосом поздоровался с женой, его лицо не изменило выражения. Сюзанна посмотрела на него, потом обернулась и смерила взглядом пришедшего с ней охранника.
— Неужели вы не можете хотя бы на минуту оставить нас наедине? Разве нам обязательно говорить в вашем присутствии?
Надзиратель, никак не отреагировав на ее вспышку, вышел вместе со своим напарником. Сюзанна ждала, пока они очутятся за дверью, но вот наконец щелкнул замок. Она знала, что охранники следят за ними сквозь окошко в двери. Но все равно бросилась к Джейку.
— Они завтра передадут тебя британским властям! — воскликнула она. — Я не могу в это поверить!
Он смотрел на нее совершенно бесстрастно.
— Где Софи?
Сюзанна побледнела, потом шагнула к нему, взмахнув сжатой в кулак рукой.
— Софи! Софи дома, как и положено маленькой девочке! Черт бы тебя побрал!
Джейк встал и теперь смотрел на нее сверху, тоже распаляясь гневом.
— Я хотел видеть дочь, Сюзанна, чтобы попрощаться с ней. Почему ты не привела ее?
— А как насчет меня? — закричала она, колотя его кулаками. — Как насчет меня, ты, ублюдок?! Ты заперт здесь, а я свободна, но мне теперь хуже, чем когда-либо! Когда я иду по улице, знакомые при виде меня переходят на другую сторону!..
Джейк не пытался уклониться от ее ударов, и Сюзанна била его по груди и по лицу, но вскоре утомилась. Она обливалась слезами, но все же отчасти сумела взять себя в руки.
— Они депортируют тебя, и я останусь совсем одна! Будь ты проклят, Джейк О'Нил!
