<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
- Опять ваза... - сокрушался, бывало, Николай Алексеевич, глядя на очередное Галино домашнее задание.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
- Мне мама сказала.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
- Ну хорошо, мама сказала. Но преподаватель-то - я. А что сказал я?</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
- Ничего не сказали. Сказали - "всё, что вы видите вокруг".</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
- И что же ты видишь вокруг? Вазы?</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
- Мне мама сказала.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Это был какой-то замкнутый круг. Причём, непонятно, кто же его замкнул. Девочка была трудолюбивой. Аккуратной. Упрямой - а это вовсе не плохо для художника! Её бы упрямство - да какому-нибудь чудо-разгильдяю вроде Кости Копейко. Какие лошади у него получались, какие птицы! Они были сказочными, сверкающими, брызжущими цветом, но такими реальными, что... Однажды, на школьной выставке, мальчик лет трёх-четырёх пытался угостить пряником одну из копейкинских жар-птичек. И Николай Алексеевич не удивился бы, если бы она угостилась... Но Костя Копейко работал быстро, редко, очень быстро, очень редко, а потом уже и вовсе только по просьбе, нехотя. Уже и не красками. Карандашом, ручкой. Он не хотел быть художником. Не собирался. Так же отчётливо не собирался, как Фаскина собралась.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
- Костя, Копейко! - окликнул его Николай Алексеевич. На рынке. Тот пропустил уже с пару месяцев занятий.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
- Не хочу быть копейкой. Хочу рублём! - ответил он, не дожидаясь вопросов.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Усмехнулся и был таков.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
А вот чего хотела Фаскина, понять Николай Алексеевич был не в силах. То есть то, что она собралась быть художником, было очевидно. Но зачем?? Не было не только таланта, не было мало-мальских способностей. Были какие-то анти-способности. Противо-показания. Если первый год она, как могла, копировала, то потом начала ещё и извращать. Не просто штамповала свои нескончаемые вазы, а каким-то неведомым образом превращала их в вазы более мелкие. Как ей это удавалось, терялся и сам Николай Алексеевич. Пропорции она как будто соблюдала, но вещи мельчали. Скукоживались. Это было уже какое-то издевательство... Над чем? Над вещами. Над красками. Над самой идеей живописи. Над глазами, в конце концов, - глазами того, кто на всё это смотрит... Николай Алексеевич больше не знал, что сказать. Всё, что мог, он уже сказал. Показал. Галя Фаскина не просто ничего не умела, она умела наоборот. Этим-то "наоборотом" со всем своим бесконечным Фаскинским упорством она и занималась.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Встретив её в школе спустя почти тридцать лет, Николай Алексеевич оторопел.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
И всё-таки, видимо, он был оптимистом. Проглотив первый шок, он вдруг подумал, что за тридцать-то лет Фаскина могла измениться. Нет, не стала талантливой - не талантливой, а просто взрослой. И её мелко-вазовый период закончился - просто потому что взрослому человеку незачем штамповать это "мелковазье". В конце концов, какие-то знания он ей дал, какие-то, надо думать, приобрелись (за три-то десятка!), и кто знает, возможно она в состоянии их передать, в состоянии кого-то чему-то научить...</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Как Николай Алексеевич ошибался, он понял очень скоро. Да буквально через пятнадцать минут, когда зашёл в учительскую. У стола стояли три "шедевра". Мелковазье не закончилось. Похоже, оно даже... разгулялось! Вдобавок ко всему - и это тоже стало ясно очень скоро - с механическим упрямством Гали Фаскиной приключились некоторые метаморфозы. А именно: оно превратилось в осознанную, убеждённую самоуверенность Галины Гарифовны. Даже самовлюблённость. "Моё творчество...". Да ей просто нельзя было преподавать! Если Бердников "насаждал" импрессионистов, то Фаскина - себя!</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Пока Николай Алексеевич хватался за голову, Фаскина хваталась буквально за всё: за всю ту работу, которую ей предлагали , которую не предлагали, общественно-бесплатную, лично-платную... Уже и представить было трудно, что ведь совсем недавно как-то обходились и без Галины Гарифовны! И один только Бердников никак не мог с этим смириться. Никак не мог понять, как полнейшее неумение, замешанное на таких абсолютных противопоказаниях, сочетается с такой бурной деятельностью. Разумеется, не мирился он про себя. Ведь речь шла уже не о маленькой упрямице-неумехе, которой можно сказать (и нужно, и говорил, но, видимо, мало!), что её вазы идиотские, что вокруг - не вазы. Тут уже в силу вступала субординация, вежливость... в конце концов, здравый смысл! Заявлять коллеге, что она бездарь... Да, бессмысленно. Пахнет скандалом. А этого запаха Николай Алексеевич не выносил. При встрече он сухо раскланивался, а Галина Гарифовна списывала эту сухость на старость. Она была уверена, что эмоции стареют. Пропадают, как гладкость кожи...</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
Однако и этому хрупкому, невнятному миру не суждено было затянуться. Николай Алексеевич таки оскорбил Галину Гарифовну. И когда! В день её рождения...</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
