…Ординатор лекарь военного госпиталя И.Е. Барклай-де-Толли составит медицинское заключение (Свидетельство № 35).

«…Пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра при срастании ребер с хрящом, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между пятым и шестым ребром левой стороны и при выходе порезала мягкие части левого плеча».

А ведь об этом сказано в его "Завещании"(1840):

Но с поэтом произошло то, что случилось в его "Фаталисте", он ждал смерть не оттуда, откуда она заявилась.

Лермонтов нуждался в укреплении веры

Зачем Лермонтов так язвил?

«…Мое сердце затрепетало, ноги подкосились. Я тогда ни об чем еще не имел понятия, тем не менее это была страсть, сильная, хотя и ребяческая: это была истинная любовь».

С юношеских лет поиск любви. Путь невероятного страдания. Сколько людей отмечали, что в личных отношениях он был печален – "печальный демон, дух изгнания" – он грустил без любви. Да и "Демон", многократно им переписываемый, стал не обожествлением темных сил, а наоборот, открытым вызовом – "Хочу я с Небом примириться".

Он не придавал значения своим колкостям и насмешкам (возможно отсюда его недооценка серьезности ситуации с Мартыновым) – он искал веру, отсюда ультратребовательность к себе и к людям, и невнимание к разным мелочам, которые для людей имеют значение до степени убийства.

Вчера вечером зашел в парк Пятигорска. Я понимаю, уже никому нет дела до того, что в нем гулял Михаил Юрьевич, хотя, обратившись в бронзу сегодня гуляют его герои…и музыканты поют песни "Чайф", и за вечер не споют романса на стихи Лермонтова.

Завершаю. Выхожу. Туман над Машуком все сгущается и сгущается, и все ниже гуляют клубы его… Выхожу один, и туда, туда иду я… на дорогу… ключить

Быт и нравы кавказских горцев таковы, что не писать о них невозможно.

Сильны детские впечатления от Кавказа. Но для исполнения литературных замыслов нужен был Пушкин.

"Кавказский пленник" Лермонтова. К красочным картинам кавказской жизни поэт добавил еще и чтение Пушкина. "Кавказский пленник", "Бахчисарайский фонтан", "Евгений Онегин". Еще читал "Андрея, князя Переяславского" А.А. Бестужева (Марлинского), "Обуховку" В.В. Капниста, "Чернеца" И. И. Козлова и др.

Вот как начинали своих "Кавказских пленников" Пушкин и Лермонтов. Можете определить какое начало какому принадлежит поэту. Можно по интонации…

Пушкин А.С. "Кавказский пленник"

Лермонтов М.Ю. "Кавказский пленник"

О сюжете говорить не будем – для нас важно, что послужило толчком к написанию произведения Лермонтовым. С этой задачей мы по-моему справились. Лермонтов написал совершенно другое произведение. Увеличено количество персонажей, различны их характеры. Пленник лишен черт разочарованности и пресыщенности жизнью. Герой тоскует по родине и свободе, ищет поддержки друзей. У Черкешенки – более решительный характер, нежели у пушкинской героини, она требует любви пленника. Лермонтов усилил также драматичность развязки: у него погибают и герой, и героиня.

…Как говорил на одной встрече со зрителями актер и режиссер Михаил Казаков «Поэзия для меня с детства самая большая страcть, больше чем театр, больше чем кино»

(Афанасий Фет «Поэт и толпа»).

Мне скажут: «пафосно», – отвечу лишь: «благотворно».

Только начинаешь ощущать крушение надежд, неудачи в делах, болезнь близкого человека. И стихи вытягивают тебя куда-то туда, где ты можешь подняться на ноги и бороться. Рассеивается туман сомнений, глядишь и потекли строки моего письма…

«Не для житейского волненья…»

Прочел. По строчке. Затем по каждому слову. И мучить себя не нужно. Не нужно хирургического вмешательства. Удерживать то, что есть. Не потерять. Не рассыпаться. Не размазать.

А несколькими месяцами ранее нечаянно поймал себя за странным действием – рылся в строчках стихов, что-то вычитывал, пытался поговорить с поэтом – натыкался на тишину. Убегал к людям.

Прятался от поэзии. А томик стихов терпеливо ожидал на письменном столе конца моих смятений. Он обязательно дождется и меня, и лета, мы очутимся в березовой роще. Книга будет перелистана тонкими пальцами и с пульсацией березового сока потекут стихи.

Читать стихи еще и надо для того, чтобы ярче прочувствовать, как поэта вдохновляют стихи его соплеменников по перу.

…Фета читаю на рассвете, Пушкина – днем, Есенина – надо читать голодным, Бродского с бокалом красного вина и перед закатом, над венецианскими каналами, что как извилины искусства, будоражат наши помыслы Лермонтова – на закате, Бунина – ночью. Рождественского – когда отправляюсь в дорогу. Тарковского cтоит читать в таком же заброшенном доме, как в «Ностальгии». У Тютчева в каждом возрасте находишь новое звучание. Загадка. Значит что-то раскрывается в нас – цветок распускается с восходом или дерево кивает навстречу ветерку – также человек распускается с приходом стихотворения, человек кивает навстречу рифмам. И тогда прояснилась картина встречи со стихотворением, оказывается – это обретение нужного состояния, и тогда…

А какие у вас ощущения. Обязательно запишите. Не судите строго ни меня, ни себя. Просто попробуйте передать свои ощущения.

Взять Рождественского, Тарковского, Гумилева – там столько о моей жизни. Наверное, это скажет и другой читатель.

Поиски мои вечны, они продолжатся в моих детях, внуках и правнуках… продолжаю – вижу, моя тень(?), а может судьба проносится в стихах, не важно. Я прикоснулся – а не просто шел. Перебирал пахнущие корешками тома, пушкина лермонтова фета ахматовой пастернака гумилева рождественского тютчева. Не хочу между ними ставить запятые.

Временам года, да и временам дня быть поэтическими.

Гребинка, Гребинка! Вернулся таки в отцовское поместье Убежище, поехал в гости к старым добрым знакомым, – и выдал «Очи черные».

А жил-не тужил Гребинка в Петербурге. А будучи учителем – читал кадетам Лермонтова и Гоголя. А писал стихи, басни «Малороссийские приказки», переводил на украинский пушкинскую «Полтаву».